1 (1/2)

Реджина сломя голову несётся вперёд, твёрдым взглядом прокладывая себе путь. Коллеги понимающе расступаются при виде девушки, чья грудь высоко вздымается от тяжёлого и частого дыхания.

— Реджина, постой, — женский голос с умоляющими, весьма недовольными нотками летит в спину Миллс.

Директор цирка, которой надоело нянчиться с гимнасткой, едва поспевает за ней. Она переходит на лёгкий бег и, стуча острыми каблуками, нагоняет девушку.

— Остынь, Миллс! — тон, с которым женщина произносит фамилию, намекает, что капельки её терпения не долговечны.

Реджина делает оборот на 180 градусов и сурово, пыхтя носом, смотрит в глаза директора. Она не останавливается: замедлив шаг, продолжает движение спиной вперёд.

— Что такое, Мелани? — тень ухмылки застывает на сочных губах. — Ты же так отчаянно хочешь подсунуть мне очередного кретина, что аж увольнением грозишь! Мне надоели эти игры в кошки-мышки! Я ясно дала понять, что отныне и навеки работаю в одиночку, и ты, как мне казалось, была не против, но внезапно что-то изменились.

С тяжелым вздохом Мелани протягивает руку вперёд, и её пальцы с острыми длинными ноготками, покрытые сливовым лаком, хватают гимнастку чуть выше изгиба локтя.

— Да остановись же ты наконец! — грозно кричит директор и взглядом метает молнии по сторонам, прогоняя прочь особо любопытные уши.

Реджина фыркает, освобождаясь от лютой хватки женщины, и скрещивает руки на груди. Взгляд, направленный в глаза Мелани, говорит, что она готова слушать, но это в последний раз.

— Ты прекрасная гимнастка, Реджина. Лучшая! — дружелюбно смотрит в карие глаза, не желая причинять девушке боль. — Ты знаешь, я всегда была такого мнения, и сейчас ничего не изменилось, но… — женщина вздыхает, покачивая головой. — Нам нужно что-то новое, Реджина. Зрителям нужно что-то новое.

— Хочешь сказать, что я наскучила публике? — усмехается девушка.

— Не вставай в позу, Миллс, я не это имела ввиду. Ты же сама прекрасно понимаешь, что в воздухе гимнасты в паре смотрятся контрастнее. Просто попробуй, Реджина, прошу тебя. Дай шанс Робину. Дай шанс себе узнать его. Я не случайно выбрала именно Локсли. Вы с ним хорошо бы смотрелись вместе. Как партнёры. Ты бунтарка, горячая и страстная, искристая, как брызги шампанского, а он милый, тихий и спокойный, такой весь из себя положительный, приятно-прохладный, как кубики льда. Вы гармонируете на уровне противоположностей, и в воздухе, уверена, вам бы не было равных.

Реджина вздыхает, метая взгляд по стенам. Доля правды в словах директора присутствовала, но страх, что история повторится, был сильнее. Четыре года назад, заработав серьёзные травмы, Реджина очень сильно боялась не вернуться в воздух, стать тенью прежней себя и того, что её имя навсегда сойдёт с афиш. Упорство, трудолюбие и стремление добиваться поставленной цели сделали из неё потрясающую одиночную гимнастку, а теперь, с появлением Робина, словно всё было зря.

— Ты правда уволишь меня, если я не соглашусь?

— Реджина, дорогая… После инцидента с Дэниелом я относилась к тебе снисходительно: молчала, когда ты срывала на мне злость, потому что у тебя что-то не получалось; позволяла тебе упростить программу; прощала тебя, когда ты прямо в ходе выступления меняла сложные элементы на более простые. Я терпела твои выходки, как оказалось, не зря, ты не просто вернулась в прежнюю форму, а стала лучше. На собственном примере ты доказала: то, что нас не убивает, — делает сильнее.

— Нас бьют — мы летаем, — молниеносный ответ звучит полушёпотом.

На губах Реджины появляется полуулыбка, искренняя, отражающая боль, закаленную временем, а в уголках глаз блестят слёзы.

— Так говорил мой тренер, мистер Голд, — тяжёлый вздох вырывается из груди девушки.

— А ещё он говорил, что гимнастки не знают слов: не хочу, не могу и не буду, — давит на больную мозоль, но во взгляде удерживает хладнокровное безразличие.

— Мелани… Ответь честно, ты правда думаешь, что я смогу… — Реджина обрывает фразу, слова словно душат.