Часть 20 (2/2)

− Что не начинай? Что не начинай, Ореста? Из-за них у нас одни проблемы. Я из газет, бля, узнаю, что моя дочь хотела наложить на себя руки, и из-за чего, а? Из-за неё? — он угрожающе подошёл к Илоне, и она убрала смартфон в карман. Он хотел поднять руку, когда Ореста и Игорь одновременно удержали его.

Но он всё же решил договорить:

− Руки убери, костюмчик испачкаешь, − он стряхнул с себя руку Игоря, − а ты, ты… ты вообще её не стоишь.

Илона ошарашенно смотрела на него, и тёплые синие глаза искрились недоумением. Лесное озеро. Океан нежности. Звёздное весеннее небо.

Пётр невозмутимо продолжал, не замечая, что его обступили со всех сторон.

− Ты же не привыкла думать о ком-то, кроме себе. Ореста уже десять сраных лет вытирает Вам жопы, а Вы все… я ненавижу Вас.

Дежурный полицейский уже косился в их сторону, а Сидорчук наблюдал за происходящем из окна.

− Пора расходиться, господа, − предложил Юра, щёлкая пультом от машины.

− Па, успокойся.

Пётр смотрел на Илону.

− Ну, дамочка, нечего сказать? Вы забрали у меня самое ценное, что было в моей грёбаной жизни. Если ещё раз обидите её, я клянусь Вам…

− Ну хватит, или мне охрану позвать? — Игорь скривился, будто съел лимон. Ему только не хватало скандала на парковке полицейского отделения, − Ваша эта Ореста тоже, знаете ли, не подарок.

− Игорь, прекрати, − одёрнула его Илона, и он недовольно поморщился.

Пётр переводил взгляд с Илоны на Журавского, не решив, кого из них атаковать первым.

Снег медленно ложился под ноги, при каждом слове изо рта вылетали облачка пара. Пятеро людей стояли возле полицейского участка, мешая проезду.

Илона посмотрела Петру Кофлеру прямо в глаза. Пальцы теребили пёстрый вязаный шарф. Она не думала, что отец Оресты возненавидит её. При первой встрече в его гараже он, конечно, тоже не был особенно рад ей, но тогда он хотя бы держал себя в руках.

Она не могла так сходу составить мысленно речь. Не могла подобрать слов, чтобы объяснить ему, что Ореста значила для неё. Сомневалась, что он поймёт, что только в объятиях Оресты она не боится за свою жизнь. Что, только видя её кроссы в прихожей, понимает, что вернулась домой. Что долгие годы давила в себе запретные чувства, лишь изредка позволяя себе просто дотронуться.

Что больше всего на свете боится потерять её.

Что после смерти мамы Ореста стала её самой близкой женщиной. Что она едва не отдала жизнь за её сына, за их сына.

Она так много хотела сказать ему, но её лёгкие выдохнули на мороз три простых слова:

− Я люблю её.

Пётр рассмеялся:

− Знаете, дамочка, когда я сидел, у нас таких, как Вы знаете, как называли?..

− Отец, прекрати немедленно, − Ореста дёрнула его за рукав тёмно-синей куртки.

Но Илона тоже не собиралась молчать:

− Она неоднократно спасала и меня, и нашего сына, − она посмотрела на Игоря, − ну скажи ему, Роман и твой сын тоже, между прочим.

Игорь скривился:

− Илона, поехали отсюда, пусть они сами как-нибудь…

Но Илона отмахнулась от него, продолжая доказывать свои чувства к Оресте Петру Кофлеру. Юра тактично отвернулся, считая окна на здании отделения.

− Чего Вы от нас вообще хотите?

− Я хочу, − чётко проговорил Пётр, − чтобы Вы отстали от моей дочери, перестаньте позорить мои седины своими лесбийскими шоу!

− Что? — Илона ошарашенно хлопала глазами, − Ах, шоу?

Она стояла прямо напротив отца Оресты, а его дочь стояла у его правого плеча. Илона резко развязала шарф и подошла к Оресте. Пальцы так привычно схватили её за руку. Крепко. И ощутили в ответ знакомое пожатие. Она смотрела ей в глаза, и Кофлер, и Игорь, и все эти декорации вокруг вмиг перестали существовать.

Илона наклонилась вперёд, жадно целуя Оресту, прижимаясь к ней всем телом, просовывая ногу ей между колен, обхватив ладонями её лицо, касаясь шрама.

Игорь кашлянул и неосознанно отступил на несколько шагов, провалившись короткой туфлей по щиколотку в сугроб. Отвернулся, ощущая грёбаный стыд. Ещё два года назад у него была нормальная полноценная семья, а теперь Илона превратила всё это в фарс.

− Целуй её, целуй! — подбодрил Илону какой-то проходивший мимо парень. Игорь зло посмотрел на него, и тот замолчал, а потом лицо осветилось радостной улыбкой.

− Ой, а я её знаю! Это же Илона Журавская.

− А я Игорь Журавский, проходим, проходим, − он пожал протянутую руку и отступил, позволяя пройти.

Пётр следил за движение губ целующихся девушек. Было стыдно и вместе с тем восхитительно смотреть, как его дочь целует другую женщину. Среди белого дня, в столице. За ними наблюдало пару десятков глаз.

− Смело, − выдохнул он, − мне нужно выпить. Меня кто-то отвезёт?

Илона неохотно выпустила Оресту из объятий.

− Ты в порядке? — прошептала так, чтобы никто больше не услышал.

Ореста кивнула. Илона застегнула молнию на её куртке и стёрла хлопья снега со щеки водителя, оставленные её шарфом.

− Я люблю тебя, − выдохнула чуть слышно, а потом забрала из её рук стаканчик и залпом допила кофе.

− Илона, поехали отсюда, − настойчиво повторил Игорь подходя к ней и беря под руку.

− Где машина?

− Возле верфи, − пробормотала Ореста, проверяя время на телефоне.

Илона задумчиво кивнула. Наконец она повернулась к бывшему мужу:

− Игорь, отвезёшь нас за нашей машиной?

− Кого это нас? — он поморщился, когда Илона сунула ему в руку смятый стаканчик.

− А меня кто-нибудь отвезёт домой? Или выпить? — снова встрял Пётр.

− Юра, − Илона глазами показала на отца Оресты. Адвокат коротко кивнул.

− Пётр Александрович, я отвезу Вас.

− Но сначала по рюмашке.

Юра сел в машину, пробормотав:

− Я за рулём.

− Юра, ему нельзя пить, − предупредила Ореста. Адвокат ещё раз кивнул.

Пётр уже почти сел в машину, когда снова опустил ноги на снег, вспомнив:

− Дамочка, Илона, когда свадьба?

Илона растерянно заморгала, а Пётр рассмеялся:

− Я не приду, − и добавил уже в салоне, захлопнув дверь:

− Чтобы не сгореть со стыда.

Адвокат спрятал улыбку за притворным кашлем.

Когда машина адвоката пропала из зоны видимости, Илона посмотрела на Игоря:

− Поехали, у нас мало времени.

− Не поцарапай, − он протянул Оресте ключи от своего Мерседеса. Как будто сделал грёбаное одолжение.

Илона смерила его презрительным взглядом и села на переднее пассажирское сидение.

Ореста вставила ключ в зажигание, и Игорю ничего не оставалось, кроме как сесть на заднее сидение собственного автомобиля.

Илона выкрутила ручку громкости магнитолы на максимум, и Игорь едва не закрыл уши руками.

Ореста медленно выехала на улицу. Заметив, что Илона не может застегнуть ремень безопасности, ловко помогла ей левой рукой. Игорь хмыкнул, заметив браслет на запястье.

− Спасибо. Этот Лысенко ничего тебе не успел сделать? Он не бил тебя?

− Нет, всё в порядке.

− Ты мне обязательно расскажешь, какого чёрта вообще попёрлась на этот старый завод, только позже.

− Прости за отца, мне жаль, что он наговорил это всё.

Илона закурила и выдохнула дым в салон.

− Пофиг. Я не буду портить себе нервы из-за того, что у него старомодные понятия и раздутое самомнение.

Ореста подняла бровь вверх, но потом передумала что-либо говорить. Отец всегда будет её отцом, хотя и не всегда будет прав. С ним она поговорит позже.

− Илона, с каких пор ты стала курить? — поинтересовался Игорь с заднего сидения.

− А с каких пор это стало интересовать тебя?

Он усмехнулся:

− Ну хотя бы с тех, что это моя машина.

Она показала ему язык в зеркало заднего вида, а потом наклонилась к Оресте. Сказала негромко, но Игорь всё равно услышал:

− Ты как? Всё нормально?

− Да, всё хорошо.

− Живот не болит?

Она отрицательно покачала головой, а Игорь недовольно хмыкнул.

Ореста добавила газу, и Мерседес быстро обошёл левые ряды на светофоре. Перед ними простиралось широкое заснеженное шоссе на набережной.