Часть 14 (1/2)

Илона забыла дома платье для вечернего концерта. После похорон Анны-Марии Роман с Верой и их одноклассниками поехали в школу, а она решила заехать домой за платьем.

Заодно и Оресту проведает.

Она уже въезжала в их посёлок, когда машину занесло на повороте, и она едва не слетела с дороги.

Резко ударила по тормозам, Рейндж остановился в полуметре от осветительного столба.

Илона выматерилась.

О, Боже, как же ей было сложно ездить самой! Как же не хватало Оресты! Да она бы вообще сама никогда не садилась за руль, если бы Ореста всегда была рядом. Оставалось надеяться, что она скоро поправиться, и всё снова станет хорошо.

Руки подрагивали, когда она искала в сумочке свои таблетки. Илона достала из кармана одноразку и с наслаждением затянулась.

Она только вчера забрала Рейндж из ремонта. Юрий Никитович сумел договориться, и машину сделали быстро.

Она хотела сделать Оресте сюрприз, хотелось её порадовать.

Докурив, она продолжила путь домой.

Решила не загонять машину во двор. Быстро вбежала по ступенькам. Глянула на часы на смартфоне. Она вроде бы никуда не опаздывала, но грудь неожиданно сковало чувство необъяснимой тревоги. Ей никто не звонил, аварии она сумела избежать. Но что-то было не в порядке.

Она прошла в гостиную и замерла, увидев опустевший диван. Поглаживала тонкую электронную сигарету в пальцах, уставившись на пустой диван.

— Ореста, — позвала неожиданно ослабевшим голосом.

Никто не ответил, и Илону накрыло волной паники.

— Ореста! — закричала она и побежала на кухню.

Сигарета выпала из пальцев, когда она заметила кровь возле стола.

— Ореста!

Она увидела её, и что-то оборвалось в груди. Ореста, которую она знала уже почти целую жизнь. Ореста, которая всегда приходила на помощь и выручала. Ореста, которая могла не спать несколько суток и всё равно оставаться бодрой и оптимистичной.

Лежала на полу кухни, испачканная собственной кровью, а перед ней возле коленей лежал нож, которым ещё пару часов назад Илона нарезала фрукты для смузи.

Илона упала возле водителя на колени. Отшвырнула нож под кухонный шкаф.

Она ненавидела кровь. Ненавидела её и боялась.

Но потерять Оресту она боялась ещё больше.

Выдернула ремень из брюк своего костюма и быстро наложила жгут чуть выше локтя. Перемотала рану несколькими чистыми вафельными полотенцами.

Принялась делать искусственное дыхание, стараясь не обращать внимания на кровь, в которой теперь они были перепачканы обе.

Прошло несколько минут, и Ореста задышала.

Илона нащупала в кармане телефон и вызвала «скорую». В этот раз она не растерялась.

Когда она сделала всё, что могла, то села на пол возле Оресты и уже с этого ракурса заметила окровавленный нож под шкафом за тумбочкой.

Она держала Оресту в руках до приезда врачей, и только когда фельдшер попросил отогнать машину, очнулась из раздумий.

Неужели Ореста сама?.. Этого не могло быть. Бред какой!

Медленно встала и только сейчас заметила листок на столе. Схватила, опередив фельдшера. Сунула в карман.

Горло пересохло, и она не могла заставить себя, чтобы разлепить губы и поздороваться с докторами. Не могла взять себя в руки и попасть ключом в замок зажигания.

— Это вообще Ваша машина? — поинтересовался водитель «скорой»?

— Моя, — прошептала бледными губами.

— Давайте я Вам помогу перепарковать, в таком состоянии Вам не нужно за руль.

Она отошла от машины, раздражённо бросив ключи на сидение, и даже не смогла вспомнить, почему Ореста говорила ей так не делать.

— А как Вы обычно ездите? — спросил водитель, возвращая ей ключи. Рейндж красиво стоял во дворе перед гаражом.

— Обычно у меня водитель, — произнесла на выдохе, упёршись руками в колени.

— И где он? — водитель «скорой» осмотрелся.

— Она… там, — Илона показала рукой в направлении дома, откуда уже выносили носилки с Орестой.

Илона не помнила, кто помог ей забраться в салон «скорой» и закрыл ворота, взяв ключи из её рук.

Она не смогла дозвониться к Роману. С третьей попытки набрала Веру.

— Илона Максимовна.

Спазм мешал говорить.

— Вера, где Рома? Пожалуйста, приезжайте в больницу. Я не могу одна, мне очень страшно…

Она всхлипнула, не договорив.

Она слышала, как Вера звала Романа в трубке.

— Куда ехать, что случилось?

— В «Борис», на Бажана.

— Мама, мама, что с тобой?

Голос Романа был взволнован. Видимо, Вера передала ему трубку.

— Со мной всё хорошо, это Ореста, она чуть не умерла.

Илона захлёбывалась слезами, не в силах продолжать.

Доктор взяла из её рук телефон и проговорила:

— Женщина, на вид лет сорок-сорок пять, потеря крови. Нужны документы, сумка для госпитализации…

— Что? Что за сумка?.. — переспросил Роман.

— Вещи её, сменная одежда, средства гигиены, главное — документы.

Доктор вернула Илоне телефон. Фельдшер уже накапал ей успокоительное, и она залпом осушила пластиковый стаканчик.

— Можно повторить?

— Не нужно, сейчас Вам станет легче.

— Это близкий человек?

— Очень, — прошептала Илона и вцепилась в пальцы правой руки Оресты.

В этой суматохе она забыла и сигареты, и сумочку.

Вера первой вошла в кухню и замерла возле холодильника.

— Рома, это случилось здесь.

Он неслышно подошёл сзади, пройдя через гостиную обутым.

— Чёрт. Это я виноват…

— Что за бред? Рома, ты ни в чём не виноват. Твоя мама сказала, что она сама.

— Зачем? У неё всё было, что за фигня?

— Она здесь жила, с Вами?

Он кивнул, поджав губы.

— Ты можешь собрать её вещи? Я тут уберу.

— А где её комната?

Роман объяснил ей, как пройти к ней и к маме в спальни. Сходил в ванную, принёс тазик и ведро, открыл воду в мойке. Ослабил узел галстука и сбросил пиджак, который одевал на похороны Анны-Марии. Подкатал рукава чёрной рубашки и опустился на корточки.

Нашёл одноразку на полу и механически поднял и сделал пару затяжек. Прикольная штука. Сунул в карман брюк и выбросил из головы.

— Ореста, блин, я четвёртый день купаюсь в твоей крови. Задолбала!

Они ехали в больницу на Камаро. Рука Веры поглаживала его колено.

— Может, зря мы убрали дома?

— В смысле?

Вера убрала прядь волос с лица и медленно ответила:

— Полиция будет расследовать, а мы уничтожили улики…

— Я позвонил адвокату, никто не будет ничего расследовать, такие вещи нужно скрывать.

Вера не была с этим согласна, не могла этого понять, но не хотела спорить.

Остаток пути они ехали в полном молчании.

Старший лейтенант Лысенко возвышался над ней, как айсберг над «Титаником». Илона не могла унять дрожь в руках, вытирая лицо бумажными салфетками и бросая их, скомканные, тут же себе под ноги.

— Поймите меня, Илона Максимовна, я хочу Вам помочь.

Он протянул ей стакан с водой.

— Оставьте меня в покое, я ничего не знаю.

— Я должен расследовать это дело, и я буду им заниматься.

— Ваше право, но говорить с Вами или нет — это уже как я пожелаю.

Она была злой и вообще не испытывала желания говорить с этим Лысенком. Откуда он вообще взялся?!

Она вообще не хотела ни с кем говорить. Разве только с Орестой. Стало так больно, что она вцепилась ладонями в колени. Всё то, что у них было, стало вдруг настолько мизерным и неважным, что не значило почти ничего. И в то же время значило всё.

Лысенко потормошил её за плечо.

— Послушайте, Илона Максимовна, я был сегодня на похоронах Анны-Марии Бойко.

— И?.. — она смотрела на него, хотя половину лица скрывали волосы.

— Это как-то связано с этим всем?

— С чем? — раздражённо спросила она.

Он открыл блокнот, пролистнул несколько страниц и достал сложенный вчетверо листок.

С газетной вырезки на Илону смотрело её отражение, целующее Оресту на парковке возле киностудии. Такую же статью она читала в Интернете.

— Я это уже вчера видела, но не думаю, что это тут как-то… замешано.

Она развела руками:

— Это всё наши с ней дела, мы сами разберёмся.

Лысенко убрал газетную вырезку и тяжело вздохнул.

Предпринял ещё одну попытку:

— У неё всё тело в порезах и каких-то синяках. Дело могут переквалифицировать в домашнее насилие.

— Что? — Илона поперхнулась.

Он наклонился к ней близко-близко и прошептал:

— Вы же не хотите, чтобы Вас обвинили в сексуальном домогательстве? Харассмент?

— Как Вы смеете? — Илона поднялась на ноги, держась рукой за стену.

— Тогда отдайте мне её предсмертную записку, — Лысенко очаровательно улыбнулся.

— Не понимаю, о чём Вы?

— Илона Максимовна, фельдшер сказал…

Он не успел закончить, когда Илона посмотрела прямо на него, перебила:

— Я не буду ничего говорить без адвоката!

— Хорошо, тогда послушаем, что скажет госпожа Кофлер, когда придёт в себя.

Глаза Илоны зло сверкнули.

— У Вас ничего на меня нет.

Она хотела что-то ещё добавить, но разве он поймёт?

Что ему до их печалей? До их чувств?

Она так ничего и не сказала, а потом, через время, на плечо ей легла рука Романа.

— Что случилось, мам?

Она повернулась к нему и утонула в его руках.

Всхлипнула.

Чуть позади стояла Вера, держа в руках сумку и телефон.

Она так и не смогла поговорить с Орестой. Думала, что у них вся жизнь впереди.

Юрий Никитович протянул ей кофе в бумажном стаканчике.