Часть 3 (1/2)

Дом выглядел пусто и сыро. Неуютно. Трава отросла на два сантиметра вверх между бордюрным камнем, а несколько плиток отвалились со стены забора. Дом требовал ухода, а у семьи Журавских всегда были дела поважнее. Машин у гаражных ворот не было.

Роман вошёл в прихожую и сбросил обувь. Дома было тихо. Он заглянул в свою спальню, но там всё так и осталось валяться после того, как отец наорал на него в тот день, когда обнаружил дома сейф после того, как Романа задержала полиция и обнаружила в его крови «Хайп».

Он позвал мать, но ответом ему служила тишина.

Взяв из морозилки пиццу с грибами и закинув в микроволновку, Роман поднялся на третий этаж, где находилась комната Оресты. Ни на что особенно не надеясь, широко открыл дверь и вошёл.

Идеально заправленная кровать, распахнутый шкаф без вещей. На столе стоял ноутбук, но Роман не знал пароль. Он захлопнул крышку ноута и раздосадовано уселся в крутящееся кресло. Посмотрел по сторонам. Сидел и чувствовал себя дураком. Никогда бы он не выбрал для себя профессию детектива. Вот так сидишь целый день и ищешь ветра в поле. Он не смог найти Веру, не может разыскать её родных. Олег тоже не встретился за два дня поисков. Теперь ещё и Ореста неизвестно где.

Он протянул руку и дотянулся кончиками пальцев до смартфона, что лежал на прикроватной тумбочке. Вставил «симку», которую нашёл рядом и попытался включить телефон. Батарея была почти разряжена. На экране тоже высветилось окно пароля. Роман напряг память, но даже не смог вспомнить, когда у Оресты день рождения. Он попробовал наобум набрать четыре единицы, и адский гаджет сфоткал его лицо.

− Да чтоб тебя! – выругался и отшвырнул телефон далеко на кровать. Мимоходом подумал, что его кровать, наверное, раз в два, если не в три, меньше. Интересно, и зачем водителю на работе такая кровать?

А потом он присел на её край и облокотился на подушки. Не заметил, как запищала микроволновка, приготовив ему пиццу. Не почувствовал, как усталость сковала мышцы, и он уснул, утонув в подушках, которые ещё хранили её запах.

Она очнулась, когда первые капли дождя упали на лицо, щекоча кожу. Села на песок и сплюнула себе под ноги, широко разведя колени. Боль в почках сковала позвоночник, тупо пульсировала внизу живота. Ореста поднялась и медленно побрела домой. Что ей теперь делать? Кому она нужна такая? Малому Журавскому? Но ведь он сам отвернулся от неё, даже не захотел выслушать. Конечно, куда ей до его Веры, разве может он допустить мысль, что малая не всё ещё понимает? Но, в любом случае, он не хотел с ней тогда говорить. Вряд ли станет слушать её сейчас.

Илона Максимовна вызывала противоречивые чувства. Ореста любила её. По-своему, но любила. Но вот этот непонятный порыв напугал её. И даже оттолкнул. Нет, не то, чтобы ей не понравилось, но это было как бы не для неё. А что сказал бы Роман?

Уже дома, наливая в стопку коньяк, она подумала, что, наверное, без Журавских ей будет лучше.

Сквозь сон Роман ощутил чьё-то прикосновение. Ласковая рука откинула со лба чёлку.

− Вера, − сонно пробормотал он.

− Ромчик, сыночек, − Илона всхлипнула, − я так тебя люблю.

Сон испарился, оставив после себя лёгкое головокружение.

− Мама?

Интересно, а кого он ожидал здесь увидеть? Илона Максимовна сидела возле него, поглаживая сына по плечам. За окном уже опускались сумерки.

− Ты больше не уйдёшь?

Он не знал. Честно. Нужно было найти Веру. И он не знал, кому теперь вообще можно верить.

− А что ты вообще здесь делаешь? – Илона с трудом взяла себя в руки.

Роман потёр глаза и спустил ноги с кровати.

− Я искал Оресту, ты, кстати, не знаешь, где она может быть?

Илона снова всхлипнула. Закивала головой. Утвердительно.

− Ну? Где она?

Роман взял её лицо в ладони.

− Чего ты плачешь? Мама, что происходит?

Она пыталась взять себя в руки, но ещё пару слезинок скатились по бледной щеке.

− Она не хочет возвращаться. Я, кажется, сделала что-то не так…

Роман не стал дослушивать, перебив:

− Так ты с ней говорила? Знаешь, где она сейчас? Я даже не смог ей дозвониться.

− Да, у меня есть адрес, но она со мной, наверное, не захочет разговаривать.

Илона потёрла шею, и встала.

− Я обидела её, но мне очень плохо без неё, передай ей это, пожалуйста.

Роман не особо понял, чем именно его мама могла обидеть Оресту, но пообещал передать. Выходя из комнаты, он прихватил смартфон Оресты и сунул его в карман.

− Можно я возьму джип?

− Конечно, но, может, ты сначала поешь, и мы поговорим?

Он наклонился и чмокнул её в щёку.

− Я не голоден, скинь мне адрес.

− Да, конечно, − она прижалась к нему, − Рома, я люблю тебя, чтобы не случилось.

− Я тоже тебя люблю.

Он решил даже не принимать душ, а сразу ехать.

− Рома, верни её домой, там, где она сейчас живёт, просто ужасно.

Он вошёл в гараж, и навстречу ему поднялся седой мужчина.

− Я уже видел здесь этот джип.

− Мне нужна Ореста, − от волнения Роман даже не поздоровался.

Мужчина нахмурился:

− Знаешь, парень, я, кажется, знаю твою фамилию, ты ведь сын Илоны, − и это был не вопрос, но Роман на всякий случай кивнул.

Мужчина мельком взглянул на Рейндж за спиной Романа:

− Знаешь, почему-то каждый раз, когда к этим гаражам подъезжал этот растреклятый джип, моя дочь возвращалась в слезах. Не думаю, что стоит продолжать делать ей больно. Проваливай лучше, она не будет с тобой говорить.

Роман не привык получать отказы, но в этот раз он не особенно надеялся на успех. Он сделал Оресте больно? Да, возможно, когда не стал слушать её оправданий, когда узнал о её деяниях. По большому счёту ему было плевать, что она продавала наркотики, ведь даже его друзья любили разжиться этой гадостью, но он не мог понять, почему она подставила его. Ведь её имя было неразрывно связано с его. И именно на него посыпались все шишки, когда полиция стала подозревать, что именно водитель Журавского стоит за распространением наркоты. Но ведь она помогла уже спасти Веру, причём не один раз. И именно поэтому он сейчас пришёл к ней.

Но её отец не хотел помочь их встрече.

− Да, я Роман Журавский, − он сделал шаг к мужчине, переместив рюкзак на другое плечо, − да, я, возможно, поступил с ней не очень красиво, но я приехал за помощью.

− А почему никто из вас не помог ей?

Роман не знал, что на это ответить, да и не хотел тратить время, что-то кому-то в очередной раз объясняя. Вместо этого он закричал что есть мочи:

− Ореста! Это Роман, я пришёл поговорить…

Её отец отшатнулся от него, как от прокажённого. Но сила его голоса помогла ему. Где-то наверху отворилась дверь, и луч света от мощного фонаря скользнул по его лицу.

− Поднимайся наверх, только смотри под ноги, не хватало ещё нос расквасить.

− Доча, может, не нужно?.. – запротестовал было отец, но даже через этаж понял, что она уже приняла решение. Эти чёртовы Журавские были слишком важны для неё.

− Па, включи свет, пусть он поднимется.

Проходя мимо мужчины, Роман пошарил в кармане и вытащил все наличные деньги, что были при себе. Сунул в руку отца Оресты, тот молча кивнул.

Он поборол первый порыв подбежать к ней и уткнуться подбородком в макушку. Она так не подходит этому месту, что он испытывает диссонанс. Так и хочется подъебать её, но потом он видит в её руке крепкий алкоголь, чуть крови на губе, или это свет так падает? И ещё одета она как-то странно. Ну, то есть, он никогда не видел её без чёрного пиджака и белой рубашки, а сейчас она в какой-то бесформенной широкой толстовке фиолетового цвета и серых рабочих штанах. А на ногах вообще ярко-желтые кроксы на босую ногу. Да уж, видел бы её сейчас его такой безупречный отец. Только за один прикид он бы выгнал её.

Рюкзак больно давит на плечо, напоминая Роману, зачем он, собственно, здесь. По дороге сюда ему и так пришлось делать крюк, чтобы опустошить свой валютный счёт. Хоть бы что не говорила Вера про деньги, он не знал, как по-другому заставить кого-то что-то для него сделать.

Роман Журавский смотрит на неё, и глаза его выражают целый спектр эмоций. А ведь она и не привыкла видеть его таким. Обычно пацан тихий, всё держит в себе, болтать не любит. Сейчас же его зелёные глаза живо бегают, скользя от её лица вниз, к стопке коньяка в её руке.

− Я помню, что мама тебя уволила, − ковырнул носком кеда домкрат, который валялся возле матраса, служившего ей кроватью, − я пришёл просить тебя вернуться.

Она издаёт тихий, несвойственный ей, смешок. Коньяк плещется в дорогом стекле.

− Посмотри на меня, Роман, − просит она, подняв на него глаза.

Он быстро поднимает голову и сразу же отводит взгляд.

Сцыкун.

Пробует ещё раз. Снова быстро опускает голову. Притворно кашляет. Он так похож на Илону, свою мать, что от этого противно тянет под ложечкой.

Она издаёт короткий смешок: