22 (1/2)

– Ну, что? В сад тюльпанов всё-таки?

Пристёгивая ремень безопасности, Тэён кивнул. Менеджер кивнул в ответ, завёл мотор, и машина поехала прочь от общежития.

Тэён смотрел через лобовое стекло на совсем по-весеннему свежую улицу. Ему становилось тошно от мысли, что обратно он вернётся немного другим человеком. Но это было не страшно – это было даже хорошо. Страшно было то, что ради трансформации ему придётся каким-то образом сдвинуть с места гигантскую глыбу. Как это сделать, как набраться сил и смелости, он не представлял. Сердце колотилось быстро, отчего потели руки и холодели ноги. Но сознание погрузилось в непроглядный туман, в густое оцепенение, и ему от этого становилось чуть легче. По крайней мере, ему не хотелось истязать себя вопросами всю дорогу. В голове установился штиль, и даже совесть притихла.

Он бросил короткий взгляд в зеркало заднего вида. Позади него, на противоположном конце сиденья, Джэхён, всё ещё в маске, постоянно зачёсывал пальцами рассыпающиеся волосы и что-то смотрел в телефоне. Тэён наивно понадеялся, что их повезут в разных машинах, но это было, конечно же, нерационально. Поэтому Тэён специально пришёл к машине заранее, чтобы занять место рядом с водителем и изолировать себя от всего остального салона. Ехать рядом с Джэхёном на заднем сиденье стало бы для него настоящей пыткой, вытерпеть которую у него уже совсем не оставалось никаких сил.

Вторник виделся одновременно днём облегчения и днём пытки. С одной стороны, Тэён надеялся разрубить надоевший узел, получить хоть какую-то ясность и гарантировать себе относительное спокойствие как минимум в рабочее время. С другой стороны, ради этого ему нужно было оказаться один на один с Джэхёном. Даже жить с ним в общежитии, сталкиваясь случайно в коридорах, душевых и пытаясь перетерпеть рабочие моменты, стало чем-то запредельным, чем-то, что отнимало у Тэёна все силы и всегда вгоняло его в тяжёлое, мучительное состояние. Каждый контакт с Джэхёном, пусть и мимолётный, оставлял на душе плавящийся ожог, который Тэён потом долго не мог успокоить. Джэхён вызывал ярость, ненависть, печаль – и возбуждение. Тэён метался от чувства к чувству, не понимая, почему они настолько друг на друга не похожи и зачем они вообще приходят. Что пытаются дать понять? Что он настолько ущербный? Он это уже понял, давным-давно. Не нужно было давать Джэхёну возможность опустошать его одним своим присутствием. Тэёну и так было плохо. Поэтому он возлагал большие надежды на вторник.

Вторник был днём казни старой порочной жизни и рождением новой, уже чистой.

Тэён был готов обнажить перед Джэхёном всю душу, если так он сможет заполучить свободу и шанс зажить как нормальный человек.

Всю дорогу они молчали. Радио играло негромко, мешая музыку, сводки о погоде и рекламу. Тэён смотрел в окно, подперев висок кулаком, и почти не моргал. Ночью он не мог заснуть и в итоге проспал всего лишь часа три. Он уже ощущал это немного лихорадочное состояние, растущее внутри тела, проявляющееся нездоровым румянцем на скулах и отдающее лёгкой болью в руках и ногах. Он знал, что он не заболевает, а просто не выспался. Он думал, что сможет подремать днём, но дел оказалось слишком много. Его постоянно поторапливали одной и той же фразой: «Давай, Тэён-а, а то тебе ещё потом ехать». От косвенного напоминания о разговоре с Джэхёном к усталости примешивалась нервозность. Всё валилось из рук. Он специально избегал Джэхёна, чтобы не подливать масла в огонь. В итоге Тэён увидел его только тогда, когда сел в машину. Джэхён подошёл на стоянку в простой белой футболке и синих линялых джинсах, с не уложенными волосами, с сумкой и толстовкой через плечо. Тэён проводил его взглядом, следя за ним через боковое зеркало.

– Хён, – он даже как будто не сказал, а выдохнул приветствие. Тэён натянул на деревянные губы улыбку и кивнул. Если бы рядом не сидел менеджер, они обошлись бы без неискренней вежливости.

Тэён не представлял, к чему готовиться. В голове он пытался что-то вообразить, что-то продумать. Но он снова и снова натыкался на непреодолимое препятствие: у него не было опыта подобных разговоров. Были другие – тоже тяжёлые, почти что неподъёмные; наверное, практически со всеми близкими людьми. Но ещё никогда ему не доводилось говорить откровенно с кем-то, кто знал его обнажённое тело досконально, но не знал о нём практически ничего как о человеке. Тэён не представлял, о чём с Джэхёном вообще можно говорить. А главное, как?

– Всё, ребят, приехали, – машина остановилась, и менеджер коротко глянул на них по очереди. – Приеду примерно через полтора часа, нормально будет?

– Нормально, – кивнул Тэён, собирая вещи; сердце забилось ещё быстрее, руки задрожали.

«Вот, уже совсем скоро будет… что-то».

– Я тебе наберу, Тэён-а, и вы тогда подходите потихоньку к выходу, – менеджер сверялся с чем-то у себя в телефоне. – И да: пофоткайте там что-нибудь и сами тоже пофоткайтесь. Там красиво, а нам нужен контент. Окей?

– Окей, – послышался со спины голос Джэхёна, и дверь хлопнула, закрываясь. Тэён тоже кивнул и поспешил выйти. Джэхён, глядя куда-то в землю, двинулся вперёд по дорожке. Тэён пошёл вслед за ним.

В воздухе чуть-чуть, совсем немного пахло тонким холодом, каким-то влажным, тающим льдом, как будто атмосфера прогрелась под ярким солнцем ещё не в полной мере. Тэён чувствовал разгорячённой кожей каждое мимолётное прикосновение ветра, и оно ощущалось как-то болезненно, не очень здорòво. Тэён поёжился, застегнул куртку до самого конца. Тоже накидывая куртку на плечи, Джэхён обернулся на звук. На секунду его ничего не выражающий взгляд, теряющийся между маской и лезущими в самые глаза волосами, задержался на Тэёне.

– Ты хочешь говорить конструктивно или смешивать меня с грязью? – спросил Джэхён бесцветно. Тэён почему-то содрогнулся внутри от его тона. Как будто Джэхёну было искренне всё равно, как Тэён планировал поступить, как будто он был полностью готов принять любой исход. Как будто если бы Тэён вдруг захотел унизить, оскорбить, а потом сверху плюнуть на него, он бы и это тоже принял, и его достоинство от этого не пострадало. Тэён никогда бы не подумал, что у Чон Джэхёна столько мужества.

– Первое, – выдавил из себя Тэён; одно слово далось ему ужасно тяжело, как же он вынесет целый разговор? Или не вынесет? Или он пытался что-то исправить совершенно напрасно?..

– Да, так будет лучше, – кивнул Джэхён и опустил маску на подбородок. Он, как и Тэён был с лёгкой синевой небритости.

Дальше повисла пауза. Тэён не знал, как начать. Что говорить? Не хотелось звучать искусственно, говорить, как герои из какого-то заумного фильма. Но при этом Тэён понимал, что сейчас нужно выдать максимум откровенности. Если они запорют этот разговор, второго шанса попросту не будет. Нужно постараться. Нужно переступить через себя. Нужно переступить через свои страхи и открыть Джэхёну всю правду, рассказать ему всё.

Но как, как можно рассказать всё человеку, которого толком и не знаешь? Который обращался с тобой всё последнее время непонятно как? Не получится ли, что этот разговор превратится в метание бисера перед свиньями?

Тэён приподнял взгляд и посмотрел на Джэхёна украдкой. Джэхён шёл рядом, так же медленно, как и сам Тэён, как будто они просто гуляли, обыкновенно, как друзья. У него было почти то же самое лицо, что и у того двадцатилетнего Джэхёна, радостного, сияющего яркой улыбкой, ласкового… Но был ли это тот же самый человек? Тому Джэхёну Тэён мог довериться. Они были друг с другом достаточно откровенны, делились личным довольно часто. А это человек – кто он? Вдруг, если Тэён обнажит перед ним душу, этот новый Джэхён обратит всё, что Тэён ему скажет, против него же?..

– Я делаю это только ради компании, группы и из-за контракта, – сказал Джэхён, как будто выдыхая. – В том, что я согласился поговорить, нет никакого личного интереса. Я не думаю, что в этих взаимоотношениях осталось хоть что-то ценное, что можно было бы спасти.

А вот и первый острый удар, подумал Тэён. Он не был готов услышать от Джэхёна настолько чёткую формулировку. Но он понимал, что Джэхён был прав, полностью: спасать тут действительно нечего.

– Давай по очереди. Ты первый, – сказал Джэхён негромко, закладывая руки в карманы. Он смотрел перед собой, шёл медленным, размеренным шагом. Ничто в нём не выражало опасности, не пробуждало тревожность.

Ну что ж, первый так первый. Кто-то же должен быть первым. Логично, что старший будет первым.

Тэён задумался.

– Когда-то я сказал тебе, что хочу знать тебя очень хорошо – и это было правдой. Но все эти годы я отдалялся от тебя, и теперь совсем не понимаю, кем ты стал… Если честно, я и себя не понимаю. Не понимаю, почему мы в итоге оказались здесь и сейчас, – Тэён поправил ремень от камеры на плече.

– Это судьба, – сказал Джэхён спокойно. Он как будто уже смирился. Тэён кивнул, вспоминая разговор с Доёном. Да, пройти через эти грязные четыре года – это их судьба, это их жизненный путь, свернуть с которого у них не было никакой возможности. Это просто то, что нужно принять с достоинством, и из чего нужно извлечь урок на будущее, чтобы больше так не оступаться.

– Да, это судьба. Но нам нужно было хотя бы попробовать посопротивляться искушению тогда. Может, наша судьба от этого поменялась бы, – предположил Тэён.

– Тогда мне не хотелось этого, – чуть сощурившись и глядя вдаль, сказал Джэхён.

Тэёна полоснул страх.

– Что это значит?..

– Я не думал, что то, что случилось, вообще возможно. Я был тогда порядком пьяный, хотя соображал нормально. Но я не думал дальше того, что почти случилось само собой, – сказал Джэхён спокойно. Тэён задумался, пытаясь расшифровать его слова. Кажется, пока что он понимал, о чём шла речь.

– А всё, что произошло потом, после того случая? – спросил Тэён. Раз уж они разговаривают откровенно, нужно пользоваться возможностью и спрашивать обо всём, что случилось за четыре года.

Джэхён пожал плечами.

– Тогда, наверное, и начался этот спуск вниз. Я видел, что у тебя в глазах что-то менялось, и это меня подстрекало выискивать удобные места и ситуации. Если внутри себя я ещё мог справиться с этим напряжением, то когда я видел, что ты смотришь на меня как-то не так, как обычно, мне становилось тяжело себя контролировать. Каждый раз я говорил себе, что мне повезло, что никто нас не застукал, и что этот раз точно последний. Я пытался дать себе слово, что больше играть с огнём не буду. Но потом я просто перестал об этом думать, потому что понял, что всё это так и останется тайной.

– Но ведь всё… – Тэён положил маску в карман, глядя на разноцветные пятна тюльпанов, такие красочные, такие счастливые – такие неуместные сейчас. – Всё, что было потом, как будто шло как-то не так?..

– А как это могло пойти «так»? – усмехнулся Джэхён беззлобно. – Как говорится, чем дальше в лес, тем больше дров… Логично, что всё начало скатываться непонятно куда.

Тэён замолчал. Ему хотелось спросить, что случилось с Джэхёном. Почему вдруг именно он предложил выйти на новый уровень близости и почему потом именно он стал таким… жестоким? грубым? бессердечным? Тэён не мог подобрать подходящего слова, чтобы описать превращение милого Джэхён-и в бессердечного Джэхёна. Тэён чувствовал, что в этот раз не нужно прибегать к грубости, даже если на самом деле будет казаться, что так честнее. Нет, сказал себе он, честность должна быть уважительной. Нужно сохранить собственное достоинство, а также поберечь достоинство Джэхёна.

Они снова замолчали. Перед глазами Тэёна проносились сцены из этих четырёх лет. Мрачные и яркие, сладострастные и пошлые, тёплые и ледяные.

– За эти четыре года как будто прошла целая жизнь, – сказал он негромко. Он не думал, что Джэхён его услышит. Но Джэхён услышал и помычал вместо ответа.

– Слишком много всего было… И особенно того, чему не стоило случаться. Мне жаль, что так вышло, – сказал Джэхён, и его голос прозвучал необычайно тихо, словно он рассказывал Тэёну тайну. Тэён обернулся к нему невольно, совершенно не поняв, из-за чего ему жаль. Джэхён посмотрел на него из-под мягкой чёлки коротко и грустно. Губы вытянулись в знакомую напряжённую линию, с ямочками по обеим бокам. Тэён подумал, что уже давно не видел Джэхёна по-настоящему грустным – как сейчас.

– Впутываться в эту историю было легко, а вот выпутываться – сложно, – добавил Джэхён.

– Так тебе этого жаль?

– Да. Жаль, что всё это случилось. Я не хотел. Не хотел всего этого. И тем более, не хотел такого исхода.

Одна из сказанных фраз полоснула Тэёна очень сильно. Но он не успел понять, какая именно.

– Наверное, проблема в том, что нужно было думать головой, а мы этого не делали, – заговорил Тэён; раз уж очередь его, тогда он будет стараться высказать как можно больше. – Если честно, я действительно мало что соображал всё это время. Было много дел, много работы, много суеты. Иногда я не успевал ничего обрабатывать, информация шла каким-то непрерывным потоком. Наверное, если бы образ жизни был более спокойным, что-то бы до меня дошло. Если не сразу, то хотя бы спустя время…

– Это всё фантазии, хён, – Джэхён вздохнул даже слишком тяжело. – Что толку об этом говорить? Это тот сценарий, которого никогда не было и быть не могло. Что могло произойти, то и случилось. Большего ни ты, ни я в жизни не заслужили. Мы заслужили именно это. Ни к чему сейчас предаваться фантазиям. Их и так было за эти годы слишком много.

Джэхён замолчал. Тэёну показалось, что он хотел добавить что-то ещё, пояснить, о каких фантазиях идёт речь. Но Джэхён шёл рядом молча, чуть ссутулив плечи. Теперь он выглядел ещё грустнее под слоем своего непробиваемого достоинства. Глядя на него, пусть даже искоса, не прямо, Тэён не мог не чувствовать слабое тепло в груди. Это была гордость. Гордость за то, что Джэхён сумел взрастить в себе сильное и гибкое, как бамбук, чувство собственного достоинства.

– Знаешь, я рад, что всё это закончилось, – Тэён осёкся: он вроде бы это уже говорил? наверное, говорил, но Доёну. – Теперь у тебя и у меня есть шанс начать всё заново, с чистого листа. Я думаю, мы ещё можем заслужить счастье. Чтобы у каждого из нас были семьи, жёны, дети…

Тэёну вдруг не захотелось продолжать. Всегда он говорил одно и то же: про семью, про жену, про детей. Но лишь совсем недавно он начал чувствовать в этих словах горечь притворства. Как будто эти слова – чужие, под ними нет прочного фундамента его собственных желаний. Как будто он сам на самом деле так не считает.

– Я единственный наследник в семье. У меня нет выбора, – сказал Джэхён и попытался усмехнуться. Тэён снова укололся о его пронзительную грусть. Тэён не стал ничего говорить. Он просто не знал, что к этим словам вообще можно добавить. Он лишь ловил себя на мысли, что находиться рядом с Джэхёном хоть и было неприятно-волнительно, но уже совсем не так невыносимо, как было прежде. Может, потому что Джэхён сейчас вёл себя не так, как он вёл себя прежде. В том, как и что он говорил, Тэён ощущал что-то новое. Что-то, чего он не видел в нём все эти годы.

Нужен был перерыв. Нужно было выиграть пару минут, чтобы голова не разорвалась от мыслей.

– Я сейчас, – Тэён, не глядя Джэхёну в лицо, кивнул на маленький мостик, перекинувшийся через искусственный ручей. Он снял с плеча камеру чтобы сделать несколько снимков. Джэхён за ним не пошёл; он остался ждать на основной дорожке. Боковым зрением Тэён видел, как Джэхён положил маску в сумку, достал телефон и тоже начал что-то снимать.

Возвращаясь обратно, Тэён понял, что нет смысла таить вопросы. Что ради откровенности, ради надежды на счастливое, чистое будущее можно и перешагнуть через неловкость.

– Джэхён-а, – позвал Тэён, и губы чуть не задрожали непонятно почему. – я… почему… почему ты стал… другим?

Грустные глаза Джэхёна округлились.

– Ты как будто повзрослел, но резко. И потом… – Тэён очень старался выбирать слова, чтобы не нарушить хрупкую, хоть и сколько-то уродливую гармонию момента. – потом появились эти моменты, когда… когда ты искал что-то на коже… у меня на коже… И ты стал… каким-то… властным, что ли… и бесчувственным… Как будто у твоих эмоций сузился диапазон. И даже когда ты улыбался, это была как будто не твоя настоящая улыбка.

– Ты сейчас про доминирование? – спросил Джэхён буднично; Тэён, вспыхнув от стыда, как спичка, смог только кивнуть коротко. – Я был уверен, что тебе нравится.

– Мне? Нравится?! – Тэёну, наверное, это послышалось…

– Ну да, – Джэхён пожал плечами; он говорил серьёзно и спокойно. – Разве нет?

Тэён замолчал. Думать об этом было так стыдно. Ему хотелось провалиться под землю. Он почесал затылок, как будто рассуждая, но на самом деле, в голове не было ни одной мысли.

– И я был уверен, что тебе нравится, когда кто-то обращается с тобой так, как будто ты – что-то второстепенное, малозначимое. И что тебе нравится видеть рядом с собой мерзавцев, – продолжил Джэхён мерным, спокойным тоном.

Тэён уже ничего не понимал.

– Каких ещё мерзавцев, о чём ты вообще?..

– Складывалось впечатление, что ты… что ты с катушек слетаешь, когда тебя немного… немного унижают. Я всегда считал, что то, что мы делали, для тебя – это способ скинуть напряжение. Ты часто плакал, даже когда я ничего такого не делал. И ты часто говорил об одном и том же, что тебе хочется «жёстче», – уши Джэхёна заалели; он помолчал немного, а потом заговорил опять. – Когда было «жёстче», ты плакал ещё больше… и удовольствия, как я понимал, тоже было больше. На следующий день ты всегда выглядел свежим, каким-то обновлённым… Разве это было не так?

Стыд за себя, за свою животную примитивность заполонил сознание, не оставляя места ни для одной рациональной мысли. На где-то на периферии Тэён смутно догадывался, о чём именно говорил Джэхён – и что Джэхён был прав. Но неужели его собственное желание избавиться от стресса могло породить Джэхёна-мудака?..

– Но неужели во всём этом не было тебя? – Тэён сначала не поверил, что сказал это вслух. – Не может быть такого, что виноват только один. Виноваты всегда оба.

– Я считал, что если я не буду таким, как нужно и интересно тебе, то ты сразу же найдёшь мне замену. В конце концов, не так уж и сложно найти человека, который будет прикидываться для тебя подонком – и будет это делать гораздо лучше меня. Особенно для тебя, – сказал Джэхён глухо.

Тэён уцепился за последнюю фразу. Она прозвучала так, как будто «прикидываться подонком» для Тэёна – это какая-то честь. Как будто Ли Тэён – это кто-то, чьё расположение нужно ещё постараться завоевать. Как будто это не Ли Тэён всегда клянчил член, стоя на коленях, и выглядел при этом как самая настоящая потаскуха.

На секунду ему показалось, что Джэхён, на самом деле, видел в нём не потаскуху и не тело для секса – он видел в нём что-то совсем иное.

– Разве это неправда, хён, что были и другие люди?

Тэён очнулся. Джэхён шёл, не поворачивая головы; шея и плечи теперь прямые.

– Какие люди? – Тэёну показалось, что он потерял нить разговора.

– Другие люди, с которыми ты бывал в эти годы, – сказал Джэхён не моргая.

– Не было других людей, – Тэён помотал головой.

– Зачем тогда ты просил меня делать тесты?

– Потому что у тебя кто-то точно был.

– У меня никого не было. У меня даже времени на других людей не было.

– Но как же? Ты же попросил первым…

– Нет, хён, это ты попросил первым. Я об этом даже не думал. Но посчитал, что ты прав. Тем более, что нам обоим больше нравилось без презервативов.

Тэён, снова вспыхнув, хотел проворчать обиженное «нет», но не стал. На периферии сознания снова замигал огонёк, намекавший, что Джэхён на самом деле говорит правду и что не стоит упираться из упрямства или мнимого принципа.

Тэён выдохнул.

Он посмотрел краем глаза на Джэхёна. Наверное, Джэхёну хотелось спросить про ещё одного человека, но он так и не решится. Наверное, нужно сказать самому, раз уж он, скорее всего, угадал его мысли?..

– С той девушкой ничего не сложилось, кстати. Это случилось только один раз, и это было ошибкой. Но она, вроде бы, не осталась в обиде. Она японка, так что… У них с этим проще, – пробормотал Тэён. Он всё-таки не был уверен, что Джэхён хотел это услышать, но ему было важно хотя бы попытаться.