20 (1/2)

– Всё так, как есть. По-другому не будет.

Тэён повторял эту фразу всё чаще и чаще. Сначала она сжимала голову железным обручем. Он не представлял, как можно смириться с тем, чего в его жизни быть не должно и от чего вообще-то надо избавляться. Но поскольку время не повернёшь вспять, он с тяжёлым вздохом сказал себе, что придётся смириться. Смириться с тем, что было – оставить прошлое в прошлом и не задавать себе одни и те же вопросы, от которых только впадаешь то в ярость, то в отчаяние. Смириться с тем, что есть – что он и Джэхён больше не могут общаться и что нужно каким-то образом поддерживать рабочие отношения на должном уровне. Смириться с тем, что будет – вытерпеть всю боль, не жаловаться, не сломаться.

И делать вид, что он не понимает, что Джэхён спит с Чону. Теперь уж точно.

Это было даже слишком очевидно. Он удивлялся, что никто из парней не задавался вопросами и даже не бросал в их сторону подозрительные взгляды. Только однажды, когда Чону протискивался в минивэне мимо Юты, чтобы сесть рядом с Джэхёном, и случайно наступил Юте на ногу, Юта проворчал: «Да что вы как будто слиплись?!» Всё остальное время никто никак не комментировал тот факт, что Джэхён и Чону не расстаются практически ни на минуту.

Теперь Джэхён ходил с Чону абсолютно везде и всегда. Чону часто обнимал его, хотя бы со спины, прижимаясь щекой к плечу. Они приходили завтракать вдвоём и садились рядом друг с другом. Они вместе смотрели всякий мусор в гостиной, и Чону обязательно либо подваливался Джэхёну под бок, либо забирался ему под руку. Чону делал перед ним эгьё, и Джэхён если не смеялся, то хотя бы улыбался так, как будто ему совсем не хотелось смеяться, а у Чону всё равно получилось его рассмешить. Они ходили вместе в душ, играть в баскетбол, слушали музыку у себя в комнате, по вечерам прогуливались до ближайшей кофейни или магазина. И Джэхён никогда не прогонял Чону от себя, никогда не говорил, что Чону «прилипчивый». Чону ластился к нему так, как самый любимый младший брат – то, чего не было раньше, то, что начинало больше походить на панибратство, даже на какую-то показуху. И хотя у них всегда были хорошие отношения, но никогда, ни разу за все эти годы они не становились неразлучными. Даже Джонни как будто отошёл на второй план. Раньше Тэёну казалось, что самым близким другом Джэхёна был именно он.

Видеть Джэхёна вместе с Чону было… Тэён не мог подыскать подходящего слова. С одной стороны, предсказуемо. Ведь Тэён в последнее время начал догадываться, что в отношениях Джэхёна и Чону есть некая подоплёка. Чону, в конце концов, уже вырос, стал красивым и физически привлекательным мужчиной. Тэён был поражён, когда увидел его тогда в одном только полотенце. Неужели Джэхён не замечал этой привлекательной подтянутой фигуры? И всё это время Чону был совсем рядом, буквально на соседней кровати. Ведь каким-то образом Джэхён знал, что Чону, по его словам, «гей». Тэёну верилось с трудом, что в один прекрасный вечер Чону просто пришёл в их комнату и сказал бодрым, радостным голосом: «Хён, ты знаешь, а я, оказывается, гей». Наверное, Джэхён узнал об этом каким-то другим образом. Не зря же тогда Тэён заметил хорошо початый тюбик лубриканта.

С другой стороны, Тэён никак не мог вбить себе в голову, что Джэхён и он разошлись разными путями окончательно. Его резало тонким лезвием на множество кусков всякий раз, когда Чону смешил или обнимал Джэхёна. А Тэёна будто вообще не существовало, даже если они сидели друг от друга на расстоянии полуметра. У Джэхёна получалось не замечать Тэёна в лицо даже слишком хорошо. Присутствие Тэёна в жизни Джэхёна сократилось до внешней вежливости, до обыкновенного, крайне поверхностного уважения к хёну, и только. Теперь Джэхён слушал Тэёна только потому, что был должен, и то не поднимал взгляд почти никогда, напряжённо сжав челюсти. Тэён понимал, что из-за всего, что было, Джэхён теперь испытывал к нему только отвращение. Наверное, когда Тэён поставил жирную точку в их сомнительных отношениях, эго Джэхёна пострадало очень сильно. Тэён тоже хотел бы разозлиться на него, как тогда, когда Джэхён пришёл к нему, пока он курил на крыше балкона. Тэён хотел бы испытать к нему презрение и задушить им все человеческие чувства, которые каким-то чудом пережили все недавние события и периодически давали о себе знать. Тэён не мог перестать считать себя хёном Джэхёна, не мог выбросить из головы всё, что было до этих проклятых четырёх лет. Ведь до этих четырёх лет их связывало очень, очень многое.

Ему хотелось стереть себя из жизни Джэхёна окончательно, появляясь в ней только тогда, когда это потребуется по работе. Он очень надеялся, что Джэхёну хватит ума не ставить им обоим палки в колёса в плане работы и поступать так же, как решил для себя Тэён. Но Тэён не мог сказать ему об этом напрямую: они всё ещё не разговаривали. Время тянулось медленно и болезненно, и менялось ровным счётом ничего. Последний раз, когда Джэхён говорил что-то Тэёну, был две недели назад, когда он сказал: «Тебя ждут в студии, твоя очередь». И Тэён знал, что кто-то из менеджеров просто попросил его передать эти слова. Даже за общим столом, – хотя Тэён старался избегать совместных приёмов пищи, но иногда так получалось, что они пересекались по времени, – они молчали и при необходимости просто общались жестами. Просто тарелка с едой, потому что она была предложена уже всем; просто стакан воды, потому что другие стаканы уже были полны. Действовал способ «Раз уж есть у всех, то и у тебя тоже должно быть».

Жить в одном общежитии, ходить по одним коридорам и душевым, работать в тесном коллективе и при этом полностью игнорировать друг друга – задача не из лёгких. Тэён понимал, что ему было бы гораздо проще вытерпеть всё, что происходило, если бы у него была возможность оторваться от Джэхёна и от всей этой жизни хотя бы ненадолго, хоть на сколько-то. Чтобы дать себе понять, что из этого сценария есть выход, что есть такая жизнь, где ему не нужно прикидываться и лгать, чтобы поддерживать внешнее благополучие. Чтобы вздохнуть хотя бы с относительным облегчением и набраться сил, чтобы идти дальше.

Но такого варианта, похоже, не существовало.

– Что-то я очень устал сегодня, Доён-а, – сказал Тэён негромко, и голос прозвучал слишком хрипло, как будто у него болело горло. Он даже откашлялся. Доён налил ему побольше горячей воды в чашку с чаем и сел рядом. На кухне, кроме них, никого не было. Они недавно вернулись с небольшой прогулки и замёрзли, потому что настоящая, тёплая весна всё никак не наступала.

Доён предложил развеяться и подышать свежим воздухом перед сном, сказал, что это полезно для здоровья. Тэёну уже было всё равно. Он устал торчать у себя в комнате, где всё, буквально всё напоминало о том, что было. В какой-то момент он почти всерьёз испугался, что сходит с ума: везде он видел полупрозрачные образы Джэхёна, иногда Джэхёна и себя. Он думал, так бывает только в фильме, когда после разрыва отношений с человеком тут и там появляются слишком реалистичные воспоминания. Когда-то Джэхён пришёл к нему поговорить о работе, а в итоге Тэён прижал его к двери и начал раздевать быстро, как будто наперегонки с самим собой, и Джэхён засмеялся. Когда-то Тэён сделал Джэхёну один из своих самых лучших минетов, стоя голыми коленями на коврике, и в итоге ободрал кожу – Джэхён потом намазал его мазью и долго дул на покраснения, хотя ничего не щипало. Когда-то они лежали друг на друге на кровати после очень хорошего секса, просто чтобы отдышаться, и Тэён сжался на члене Джэхёна как можно сильнее, чтобы не дать ему уйти – и какое-то время они смеялись по-дурацки, всё ещё обнимаясь. И таких образов-воспоминаний было много. Их было слишком много. Порой Тэён просто захлёбывался ими. Ему хотелось нажать если не на «стоп», то хотя бы на «паузу».

Поэтому когда Доён предложил прогуляться, Тэён ухватился за эту возможность сразу же. Терпеть в тот день уже не было никаких сил.

Он бы назвал прогулку удачной, если бы на обратной дороге они не встретили у общежития Джэхёна и Чону. Они делали вид, что играли в футбол – на ещё не растаявшем снеге, почти в темноте. Тэён с трудом сдержался, чтобы не скривиться лицом от настолько глупого и бездарного вранья. Чону защебетал что-то громко и слишком радостно. Тэён не был готов к его напору, не найдя в себе сил как-то на него реагировать. На Чону откликнулся Доён, и внимание сместилось на них двоих. Джэхён вёл себя так же незаметно, как и Тэён, затаившись в темноте внутри капюшона своей толстовки. Он снова выглядел как неприступная скала, неэмоциональная и непроницательная.

Наверное, Тэён смог бы найти силы и возненавидеть его хотя бы за это. Чуть позже, не прямо сейчас. Сейчас у него совсем нет сил. Сил хватает только на то, чтобы моргать и заставлять себя не думать.

Доён и Чону не проговорили долго. Вскоре Доён потянул Тэёна в общежитие. Тэён был рад, что Доён не стал никак комментировать эту идиотскую неловкую встречу. В какой-то момент Тэёну захотелось спросить у Доёна, не кажется ли ему подозрительным, что Джэхён и Чону теперь постоянно вместе. Но он промолчал. Он напомнил себе, что Доён не портил отношения с Джэхёном и что он, вообще-то, не был обязан занимать сторону Тэёна, даже как близкий друг. Тэёну пришлось также напомнить себе, что Джэхён относится к Доёну с теплотой и уважением и что Доён относится к нему точности так же. И что не нужно загонять Доёна в угол своей подозрительностью и намекать ему на то, что Чону, с которым Доён общался довольно близко, вполне вероятно, спит с Джэхёном… как и его лучший друг Тэён ещё совсем недавно.

Тэён задумался об этом. Совпадение показалось ему с одной стороны странным, а с другой стороны – совершенно случайным. Он сказал себе, что подумает об этом позже. Хотя бы чуть позже…

– Ты не думал о том, чтобы с ним поговорить?

Тэён посмотрел на Доёна. Видимо, он выглядел очень удивлённым – Доён улыбнулся мягко, не без тени жалости. Или сожаления. Тэён вдруг понял, что в последнее время стал путать эти два чувства слишком часто.

– С кем? – спросил он; сердце заколотилось быстрее, поднимаясь к горлу. Каждый раз, когда Доён сам заговаривал с ним о Джэхёне, Тэён испытывал мазохистское удовлетворение: как будто кто-то вскрывал пульсировавший от воспаления нарыв тонким скальпелем, выпуская наружу всё, что болело и зудело.

– С Джэхёном, – сказал Доён спокойно и негромко; он сел рядом с Тэёном и посмотрел на него внимательнее. – Или вы уже разговаривали?..

– Нам не о чем с ним разговаривать, – отрезал Тэён. Ладони сомкнулись вокруг чашки, обжигаясь через плотную керамику.

– Тэён, сейчас речь не про твою гордость или про ваши… взаимоотношения, – Доён как будто выдавил из себя последнее слово. – Речь о том, что из-за этого вы можете всё друг другу испортить окончательно. Я не говорю о том, что вы должны быть друзьями. Но ты же старше, Тэён. Ты должен понимать, что он едва ли сделает шаг тебе навстречу. Тем более, что ты сам разорвал эту… эти взаимоотношения.

Тэён пока ещё не очень понимал, к чему клонил Доён. Но что-то ему подсказывало, что Доёна нужно дослушать до конца.

– Как вы собираетесь быть дальше, Тэён? – продолжил Доён негромко, хотя на всём этаже стояла тишина; его голос становился чуть жёстче, чуть настойчивее. – Вам же ещё работать и работать бок о бок. И ещё не один год. Если сейчас или в скором времени ничего не поменяется, то проблемы будут расти как снежный ком. Если до этого в менеджменте только начинали говорить про какой-то «напряг», то сейчас это просто…

Доён сделал неопределённый жест рукой в воздухе. Но Тэён его понял.

– Не пойми меня неправильно: мне жаль, что так получилось. И я переживаю за тебя, – Доён заговорил снова, уже чуть медленнее и чуть спокойнее. – И за него тоже. Но… Иногда, даже когда чувства пытаются взять над тобой верх, нужно включать холодный рассудок и быть практичным. Если ничего не исправится, то вы будете рисковать своими карьерами.

– Всё не зайдёт настолько далеко.

– Но может.

– Но может… Да, может.

Доён сделал глоток из своей кружки. Тэён продолжал смотреть, как из его собственной чашки поднимался пар.

– Поговори с ним, Тэён-а.

– Окей. Поговорю, обязательно.

Доён улыбнулся. На этот раз мягче, как будто его что-то перестало тревожить. Хотелось бы и Тэёну тоже испытать облегчение от одного лишь обещания.

– Знаешь, я поговорю с ним прямо сегодня.

– Супер! – радость в голосе Доёна прозвучала как-то слишком живо. Тэён в упор не понимал, чему можно радоваться, когда ещё ничего не сделано.

Когда они допили чай, каждый пошёл в свою сторону: Доён поплёлся в сторону гостиной, где Джонни и Юта играли в приставку, а Тэён, снова накинув куртку, пошёл обратно вниз. У него не было плана. Единственное, что толкало его вперёд, придавало хоть каких-то сил, так это воспоминание о реакции Доёна. По выражению его лица Тэён понял, что он впервые сделает что-то толковое за последнее время. Не всё же ему проёбываться.

Он толкнул входную дверь в общежитие и сразу же наткнулся взглядом на две фигуры, сидевшие на корточках неподалёку.

– О, Тэён-хён, – послышался мелодичный голос Чону. Тэён, разом растеряв бòльшую часть своей относительной уверенности, кое-как натянул на губы улыбку.

– Джэхён-а, подойди сюда, – выдохнул он; сердце молотилось у самого горла, как бешеное, но голос, кажется, не дрогнул. Он не произносил имя Джэхёна уже очень давно, и теперь оно ощущалось на языке совсем ненатурально, как выдуманное.