16 (2/2)

Тэён не переставал поражаться тому, что его жизнь в какой-то момент стала базироваться на самых низменных инстинктах. Это ведь даже не назовёшь инстинктом размножения, чтобы оправдать себя хоть как-то. То, что он испытывал, было следствием порока, животного зова, зла, которое он не успел уничтожить в зародыше. И теперь ему было от себя противно. Он никак не рассчитывал опуститься в жизни настолько низко.

Каждый день он чувствовал, как внутри закручивался вихрь из отвращения к самому себе, ненависти, – к себе или к Джэхёну, он так и не мог понять, – и какой-то непонятной боли. Тэён недоумевал: о какой боли может идти речь, когда они только и делали все эти годы, что занимались сексом и при этом отдалялись друг от друга? Никакой боли просто быть не может.

Каждый день он рассматривал оставшиеся после их последнего раза засосы и синяки. Один засос ниже левой ключицы, другой, с лёгким следом от зубов, рядом с пупком, и ещё синяк под ягодицей, где Джэхён его ущипнул очень сильно. Иногда Тэён задумывался и прикасался к ним пальцами, пару раз надавливал, чтобы снова почувствовать боль. Чаще всего он просто смотрел на них: они манили взгляд, как магнит, гипнотизировали, погружая сознание в какой-то серый туман. Тэён злился, называя себя полным придурком, и запрещал себе заниматься такой ерундой. Но он не смог заставить себя перестать пялиться, когда на танцевальной практике у Джэхёна чуть сползла футболка, и из-под неё на спине показались светло-розовые длинные царапины – те самые, что оставил Тэён. В тот момент его почему-то ошеломило ощущение нереальности.

Каждый день он и Джэхён делали вид, что друг друга не замечают. Ведь по сути, у них не было никаких точек соприкосновения, кроме работы. Но даже на работе они сократили общение до необходимого минимума. Разговаривать с Джэхёном стало слишком тяжело; слишком сложно и слишком неприятно. Пытаться заглянуть ему в лицо, чтобы снова увидеть эти холодные непроницаемые глаза? Слушать, как он снова будет разговаривать сквозь зубы? Ну уж нет, хватит. В конце концов, у Тэёна ещё осталось понятие собственного достоинства. И к тому же, Тэён перестал понимать, как им общаться теперь. Ведь и раньше он иногда терялся, а сейчас ему даже не хотелось усложнять этим вопросом свою жизнь. С Джэхёном было проще не разговаривать – этот вариант был максимально оптимальным. По крайней мере, он был оптимальным для Тэёна.

Тэён повторял про себя, что очень скоро этот проклятый период закончится, и в голове прояснится окончательно. Отступит зависимость от секса, уйдут эти дурацкие навязчивые мысли, перестанет, наконец, тянуть непонятная боль. Всё будет нормально. А возможно, даже станет лучше, чем было. Ведь не зря же говорят, что трудности закаляют людей. Вот и Тэён тоже закалится. Он выдержит. Он вытерпит. Обязательно. И заслужит второй шанс на счастливую жизнь, к которой он всегда стремился.

Теперь, когда он начал исцеляться от своей мерзкой болезни, у него точно всё получится.

С ним наконец-то всё будет в порядке.

Конечно, всего этого он Доёну сказать не мог. Он был очень рад, что теперь они снова общались – стабильно хорошо и без взаимного раздражения. Ему не хотелось портить их дружбу слишком личными подробностями. К тому же, у Доёна с Джэхёном были совершенно другие отношения, уважительные и гармоничные. Их нельзя было назвать близкими друзьями, но хорошими друзьями они были точно. И Тэён не хотел встревать между ними, рассказывая Доёну о той стороне Джэхёна, которую ему не нужно было видеть с его перспективы.

– Наверное, стоило ожидать, что со временем это будет не просто… – Доён округлил глаза, как будто проглатывая слово; его рука медленно рисовала палочками круги в оставшемся на тарелке соусе. – Не просто «сделал дело и ушёл». В конце концов, такие отношения – это всегда большой риск… Не знаю. Мне так кажется.

Доён пожал плечами. Он никогда не навязывал свою точку зрения. Но ему и не надо было этого делать: Тэён и так был с ним согласен.

– Не знаю, почему я не подумал об этом, – пробормотал Тэён, пытаясь заглянуть в прошлое и вспомнить, какие мысли пробегали в голове четыре года назад. – Наверное, я не рассчитывал, что это будет повторяться. Или повторяться регулярно. И уж точно не думал, что это станет… почти что частью жизни.

– Это так опасно, Тэён-а, – Доён покачал головой; между его бровей залегла складка, наполненная переживанием за другого человека. – Мне очень жаль, что вы попали в эту историю…

– Знаешь, я чувствую себя так, как будто освободился из западни, – Тэён расправил плечи; он почувствовал, что глаза сами собой раскрылись шире. – Что мне не нужно больше прятать эту грязную тайну и переживать, узнает ли о ней кто-то или нет. Мне не нужно больше жить под давлением. Он и я – мы больше не должны друг другу ничего, совершенно. Теперь мы просто коллеги. Я как будто вернулся к заводским настройкам.

Доён покивал. Он понял. Понял, но словно думал о чём-то другом. Тэён решил пока не спрашивать, о чём именно он думал.