13 (2/2)

Джэхён отвлёк его от малоприятных размышлений, впечатав его в стену, как только они оказались у него в комнате. Тэён ещё не ощущал возбуждения и почему-то постоянно отвлекался на кровать Чону. Впервые за очень долгое время она была заправлена идеально, и вообще вся половина его комнаты выглядела достаточно аккуратно. Тэён задался вопросом, не окажутся ли они в какой-то момент на постели Чону, возможно, даже специально? Но Джэхён начал раздевать его, и Тэён переключился на него полностью.

Алкоголь, к удивлению Тэёна, никак не повлиял на Джэхёна. Количество выпитого, скорее, придавало ему больше уверенности, даже развязности. Тэён подозревал, – хотя этого ему хотелось меньше всего, – что в какой-то момент у Джэхёна просто пропадёт эрекция и он отключится. Но у Джэхёна словно прибавилось сил. Сил и фантазии. Тэёну даже не приходилось ничего делать. Джэхён обрушился на него многометровым водопадом, и Тэён тонул в нём. Тонул и был в огне, потому что в низу живота у него не просто горело, а полыхало. Неприятный разговор с Доёном и вечер в компании Чону, на которого все вешались, лишь усиливали ощущения. Тэён пытался перекрыть всё плохое жадными поцелуями и грубыми ласками Джэхёна.

Они не знали, сколько времени у них было, поэтому решили сделать всё быстро. И успели даже два раза. Тэён не понял, как так получилось, что Джэхён кончил в него дважды, почти за подряд. Ему пришлось сжимать мышцы, чтобы ничего не растеклось по ногам и джинсам. Джэхён смотрел на него, развалившись на кровати, и улыбался самодовольно. Тэён не стал ему ничего говорить. Он чувствовал себя лучше, но всё равно не очень хорошо. К тому же, ему нужно было привести себя в порядок как можно скорее.

– Ты ведь на меня больше не обижаешься? – спросил Джэхён с полузабытой интонацией, как когда ему было лет семнадцать, и он мог выклянчить у Тэёна что угодно, пустив в ход своё очарование.

– Ложись спать, – Тэён спохватился и приоткрыл окно, чтобы сильный запах алкоголя, пота и секса выветрился хотя бы немного до момента возвращения Чону.

– Ты мне не ответил, – Джэхён перевалился у себя на кровати на бок, глядя на него одним прищуренным глазом; Тэён проигнорировал его снова. – Дай хотя бы поцеловать животик на прощание, м?

Что-то сжалось в груди. Джэхён не разговаривал с ним так никогда. И было, с другой стороны, закономерно, что он начал именно сейчас, пока алкоголь не выветрился у него из крови. Ведь когда Тэён сам перебрал в прошлый раз, он тоже пошёл именно к Джэхёну. Правда, он плохо помнил, чем тогда всё закончилось. Что-то подсказывало, что Джэхён, в отличие от него самого, не стал заниматься с ним сексом, а просто уложил его спать и ушёл к себе.

Наверное, это совсем разные вещи.

Тэён подошёл к его кровати, но не к нему, а к тумбочке, чтобы забрать свой телефон. Джэхёну оказалось достаточно и этого. Он сгрёб Тэёна в охапку. Тэён знал, что мог бы оттолкнуть его с лёгкостью: пусть Джэхён и стал сильнее него, он сам тоже не слабак. Но он так устал от внутреннего напряжения, от вечной необходимости что-то в себе менять, чтобы чему-то соответствовать и чтобы кому-то нравиться, что он сдался. Он просто не стал сопротивляться. Даже тогда, когда Джэхён поднял на нём кофту, хотя на это они не договаривались.

– Мой животик… – проурчал Джэхён. Он говорил уже не очень внятно, частично из-за того, что сонно улыбался. Возможно, он сказал что-то другое, но Тэён услышал именно это. И ему очень не понравилось. Не понравилось настолько, что в груди сжался вакуум и захотелось сбежать. Или ещё лучше, чтобы Джэхён не присваивал себе то, что никогда не являлось его собственностью.

Джэхён поцеловал его в солнечное сплетение тяжёлыми влажными губами. Тэён втянул вдох через сжатые зубы, чувствуя, как обезболивающий эффект от секса начинает испаряться.

– Ты закончил? – спросил Тэён строго. Джэхён посмотрел на него снизу вверх с улыбкой. Удивительно, сколько у него иногда бывает наглости; даже уши не покраснели, нисколько.

Джэхён шлёпнул его по заднице:

– Теперь да. Надеюсь, ты меня простил всё-таки. Спокойной ночи, Ён-и-хён.

«Да, неплохо же его развезло».

Тэён выключил свет, прикрыл дверь, чтобы Чону мог войти, если не найдёт карту, вышел в коридор. Рядом со входом на этаж послышались разговоры и смех, пробивающиеся сквозь грохот работающего телевизора. Проходя мимо гостиной на кухню, Тэён не увидел на диване ни Марка, ни Юты.

Сначала ему хотелось просто пройти мимо, снова стать незаметным. Но когда он бросил случайный взгляд на всю компанию, к нему вернулось раздражение, зудевшее под кожей во время ужина в ресторане. Разумеется, они поехали не в кофейню, а свернули в бар и выпили ещё немного. Джонни уже с трудом держал глаза открытыми и опирался на чуть более осознанного Тэиля. Доён и Чону шли в обнимку. Доён говорил о чём-то громко и радостно, постоянно прижимая лицо Чону к своей щеке.

Тэён встал как вкопанный.

– О боже, нет, – простонал Доён, едва завидев его неподвижную фигуру в дверном проёме гостиной. Доён скорчил такую гримасу, как будто вспомнил о деле, которое надо было сделать обязательно, но от которого ему становилось жутко тошно. И его неприязнь была взаимна.

– Хё-ё-ён! – широко раскрыв глаза, протянул Чону высоким голосом; Тэён не сразу понял, что он обращается к нему. – Хён, ты на меня злишься? Ты сегодня весь вечер какой-то угрюмый и почти не смеялся над моими шутками. Я тебя чем-то обидел?

Это было так в духе Чону: распинаться из-за пустяка и позволять другим вытирать об себя ноги, лишь бы его простили, даже если он не виноват. Он выпутался из рук Доёна и пошёл к Тэёну нетвёрдой походкой. Губы изломаны сожалением, брови поднялись в раскаянии – и всё это пустое, взятое из воздуха. Тэёну совсем не хотелось с ним разговаривать, особенно, пока он был пьян.

– Всё в порядке, Чону-я. Я устал, дело не в тебе, – он надеялся решить вопрос на расстоянии, но Чону уже успел дойти до него и протянуть руки для объятий. Тэён обнял его одеревеневшими руками. И он сразу же с удивлением отметил, что под слоями одежды Чону действительно настолько мускулистый, насколько ему показалось тогда, когда он пришёл в комнату после душа. Тэёна ужалила мысль о том, что он сам был не такой. Совсем не такой. Чону был лучше.

– Точно, хён? – Чону попытался заглянуть ему в глаза. Тэён ущипнул его за щёку, натягивая на свои губы улыбку.

– Точно. Не беспокойся.

– Хорошо, – Чону выдохнул тяжело и снова обнял Тэёна. Тэён похлопал его по спине, чтобы Чону перестал терзаться мнимыми муками совести и пошёл наконец спать.

Доён, видимо, надеясь, что Чону отвлёк все внимание Тэёна на себя, попытался проскочить на кухню. Но Тэён его заметил и, как только Чону его отпустил, пошёл вслед за ним.

– Только не надо, прошу тебя, – Доён поморщился, наливая себе стакан воды.

– Просто не говори мне, что ничего не было, – сказал Тэён вполголоса.

– Что значит это «ничего не было»? – ужаснулся Доён даже слишком драматично. – Ты на что намекаешь, а?

– Я сказал тебе открытым текстом, а ты мне всё ещё не веришь, – ему очень хотелось добить Доёна. Доказать, что он обманывает самого себя. И что весь вечер он провёл рядом с Чону не просто так.

– Да ты с ума сошёл окончательно! – зашипел Доён возмущённо; казалось, он протрезвел буквально за секунду. – Ты теперь во всём видишь подоплёку? Тебе теперь везде мерещатся эти мужчины?

Тэён промолчал. Он подковырнул заусеницу, и ему даже не стало больно.

– Я тебя не узнаю. Что с тобой происходит? – спросил Доён, и вопрос прозвучал на удивление искренне; Тэён промолчал, потому что ему было совсем нечего ответить. – Почему ты на всех обозлился? Что я тебе сделал плохого?

– Просто не отрицай, что ты вешался ему шею весь вечер, – сказал Тэён спокойно; сердце колотилось быстро и где-то не на своём привычном месте.

– Если в группе и есть гей, то это ты, Тэён! Только ты! – Доён зашипел так, что у него на шее выступили вены; Тэёну будто плеснули в лицо ведро ледяной воды. – Хватит вешать на всех лживые обвинения! Да что с тобой, в самом деле?.. Ты как будто правда рехнулся, честное слово.

Доён покачал головой и резко вышел из кухни. Его стакан воды так и остался нетронутым.

Тэён вдруг почувствовал, что сперма, которую он всё ещё пытался удержать внутри, как будто всё это время стояла у самого горла, и если сейчас воздух из желудка начнёт подниматься вверх, то он ощутит её вкус у себя во рту. Ему стало очень не по себе. Он вылил воду из стакана в раковину и пошёл в свою комнату быстрым шагом.