Глава 10. Мольба водяной волшебницы. Часть 2. (2/2)
Замолкнув, потому что теперь думала. Чисто технически, она сейчас на работе, а ее нынешнего работодателя вряд ли приведет в восторг ее альтруистичная идея сделать крюк до Алхимиллы.
Что ж, ему придется смириться, не так ли?
— Да, я загляну в Алхимиллу. Обещаю.
***</p>
А тем временем, в другом городе и в другой гильдии, один волшебник по имени Стинг Эвклифф чувствовал себя ужасно проголодавшимся.
Такие заявления обычно не делают даже в резюме, но в тот самый час Стинг был безмерно счастлив описать себя именно так каждому встречному-поперечному.
К его несчастью, в данном заявлении, отличном от большинства заявлений, какие обычно указывают в резюме, — содержалась лишь небольшая доля истины.
Ведь, в действительности, Стинг пребывал в неистовой ненасытности.
Жажда его — воплощение голода. Изъян на человеческом теле, выраженный физическими страданиями. Жажда его — глубочайшее желание, пожирающее все воспоминания о тех деньках, когда сытость для него была обыкновенным явлением. Не оставляющая ничего, кроме голодной пустоты, непрекращающаяся и невыносимая. Пожиравшая мысли его до тех пор, пока взамен в голове не осталось лишь одно ненасытное желание.
Обрети его голод материальную форму, и предстал бы в виде всепоглощающего чудовищного божества, день которого обычно начинается с приправы из Акнологий для яичницы.
(Стинг пришел к выводу, что поэтичность мышления — одна из немногих действительно приятных штук, извлеченных из того бреда, что сопровождал его все четыре дня вынужденной голодовки).
В самый первый день все шло как по маслу, до того момента, пока не начался обед. Тогда Стинг и не подозревал, какие последствия за собой принесет найм бывшего волшебника Хвоста Феи, оказавшегося великолепным поваром. Но не подозревал он до того, как дело внезапно приняло серьезные обороты. Тогда, после весьма бурного и ожесточенного «стратегически важного совещания» между мастером Саблезубого Тигра и новым ответственным за гильдийский общепит, Стинг объявил во всеуслышание, что любой, пойманный за едой в гильдии, будет немедленно из нее же выдворен. А после, уйдя на голодовку в свой кабинет, заперся там подальше от всех соблазнов.
К концу второго дня Стингу пришлось выставить за дверь Лектора, составлявшего ему компанию, потому что иксид отчего-то начал превращаться в индюшачью ножку… И, хотя Лектор уверял, что не занимался втайне никакими волшебными перевоплощениями, а Принцесса ну абсолютно точно и наверняка не причем, Стинг твердо стоял на своем — Лектор должен уйти.
Значительную часть третьего дня Стинг убил на разборку собственного стола. После, им же заколотил все окна, ибо к третьему дню даже бледный солнечный свет на вид казался Белому Убийце Драконов весьма вкусным (а еще эта жертва избавила его от гигантской порции ребрышек, в которую какой-то очень жестокий фокусник превратил его стол).
Любой другой на его месте потратил бы время вынужденной самоизоляции с пользой — занялся бы бумажной писаниной, например. Но, в случае Стинга, и бумага в его глазах стала казаться весьма привлекательной растительной закуской. Оттого все бумажки он поспешно принялся рассовывать между щелей заколоченных досок, в итоге рассыпавшиеся смятыми шариками по всему полу.
Но что еще хуже — утром он проснулся и принял затекшую руку за крысу — завтрак, живой, вкусный и очень упитанный. Стинг, однако, чувствовал себя оптимистично, надеясь, что следы от укусов на руке успеют сойти до того, как их кто-нибудь увидит. Остаток четвертого дня он провел в думах, хотя любой заинтересованный в его ментальном здоровье психотерапевт назвал бы это, скорее, бредовыми галлюцинациями: дополненной реальностью из мельтешащих перед лицом гамбургеров, танцующих кабаре<span class="footnote" id="fn_33449758_0"></span> картофелин и сосущей пустоты где-то там, где когда-то у него был желудок. Пустоты, высасывавшей все его силы, пустоты, приносящей муки и страдания.
Но спроси его кто, какой позиции он придерживается, Стинг ответил бы, что довольно прожорливой.
Тогда ему подумалось, что нотки саркастичности придают ему восхитительную стойкость.
Впрочем, четвертый день не успел закончиться, а все в округе уже махнули рукой на упрашивания, осознав, что их жалкие потуги отговорить его от тренировок не выдерживают никакой конкуренции с его твердостью, так что, сдавшись, они смирились с неминуемым проигрышем.
Минерва уговаривала его не тратить время понапрасну: бездну между ее и его уровнем мастерства не преодолеть дешевыми уловками, и лучше ему сдаться прямо сейчас. Но страх в ее голосе звучал очень вкусно и будь он Страшным Убийцей Драконов…
Роуг же доказывал — человеческие тела так не работают, а если он в том же духе продолжит мучить себя голодом, то после его желудку будет намного труднее переваривать пищу. Вот только все знали о его неравнодушии к Принцессе, и оттого Роуг явно желал сорвать грандиозные планы Стинга с помощью своей так называемой науки.
А Юкино долго-долго стояла у дверей его кабинета, отговаривая его. Это просто соревнование, говорила она. Не стоит так рисковать здоровьем, говорила она. Он чересчур изнуряет себя, а она за него беспокоится.
Ха. Слабаки.
Он покажет им.
Он всем им покажет.
***</p>
Все саблезубые волшебники сошлись во мнении, что к их Тора-Тора-Тора<span class="footnote" id="fn_33449758_1"></span> конкурсу по поеданию мастер отнесся уж слишком серьезно.
Четвертый день, как и добровольно-вынужденный пост Стинга близился к своему логическому завершению (но это не точно), поскольку уже завтра в полдень должно было начаться соревнование. Стинг считал — вот продержится еще пол дня без еды, а после получит огромное преимущество для своего желудка в отличие от тех, кто ел как обычно. Наивность и беспечность его так называемых противников не могла тягаться против решимости и готовности могучего Белого Убийцы Драконов.
Впрочем, все они так и не оставили попыток помешать его гениальному плану, потому что как раз тогда, когда Стинг снова провалился в бредовый омут, простите, погрузился в медитацию, в дверь его неожиданно забарабанили.
— Прочь! — что есть мочи заорал Стинг. — Я тут еще не кончил!
— Мастер! — закричали в ответ, даже спокойная Юкино, пытаясь достучаться до него, тоже присоединилась к этому нестройному хору. — Ты нам нужен тут! У нас проблема!
— Пускай Принцесса сама в этом варится! И скажите, чтобы она задобрила всех блинами или еще чем. Да-а, блинное урегулирование вопросов подойдет как нельзя лучше. И проследите, чтобы Принцесса тоже полопала блины. Это ее, хе-хе-хе, заполнит…
— Мастер! — застонала Юкино.
А Стинг, не отрывая глаз от пончиков, паривших над ним точно НЛО, развел руками и недобро усмехнулся. В этом году Минерва пойдет ко дну.
Раздавшееся с той стороны двери звонкое «Ип» оказалось единственным тревожным звоночком, услышанным Стингом, а затем та сторона двери стала его стороной из-за волшебства Минервы, поменявшей их с Юкино местами. В отличие от его кабинета, другие окна в гильдии были не заколочены, оттого закатные солнечные лучи подействовали на него самым что ни на есть ужасным образом — словно тыквенный суп разбавили водой. И это оказалось для Стинга так внезапно и показалось ему столь отвратительным, но, тем не менее, не отбило у него желания вылизать этот суп дочиста. Закрыв глаза руками, он, однако, совсем не по-драконьи жалобно заскулил.
— Возьми себя в руки, — наблюдая за слабо покачивающимся, опершимся о дверь Стингом, сказал Роуг, абсолютно не впечатленный подобным зрелищем. — Мастер ты или нет?
— Да-да… прости, — забормотал себе под нос Стинг, изо всех сил пытаясь прогнать от себя голод и размышляя о неприятностях, случившихся именно сейчас, как всегда, в последние решающие часы его гениального плана. — Так в чем дело?
— Сейчас увидишь.
Роуг махнул рукой в сторону доски заказов, возле которой разгорался нешуточный спор. В общем-то, неудивительно, что даже в гильдии, более здравомыслящей, чем Хвост Феи, и менее зомбированной, чем похмельная Чешуя Змеи Девы, бывали споры, даже если это споры о выборе лучшей работы. Вот только очень уж удивительно, если страсти эти разгораются в одной гильдии между двумя гильдиями… И все же, Стинг всегда узнал бы эти волосы цвета сакуры и этот ослепительно-белый шарф, даже не воняй Нацу барбекю, жареным мясом и вкусной курочкой, приготовленной где-нибудь на открытом воздухе<span class="footnote" id="fn_33449758_2"></span>.
Сжимая в одной руке заказ, а в другой — языки пламени, Нацу не сводил глаз от Руфуса и Орги, выглядевших столь же озадаченными, что и Стинг.
— Ты не можешь вот так просто ввалиться сюда, утащить заказ, и вывалиться обратно, Нацу! — услышал Стинг Оргу, подойдя к ним поближе. — Вот вступи ты к нам — другое дело, но ты не в гильдии и поэтому нефиг брать заказы в Саблезубом Тигре! Это против правил Совета!
— Причем тут деньги и закон? — ощерился в ответ Нацу. — Да мне вообще похрен будет, если твоя гильдия заберет награду, когда покончу с этим. Но я обязан забрать его!
— Хей, Нацу, — вклинился Стинг настолько жизнерадостно, насколько позволил ему скрюченный в одну трубочку желудок. — Ты к нам помахаться? Или ищешь где?.. — метнув взгляд в сторону гильдийской кухни, Стинг запоздало вспомнил, что уволил всех сотрудников пару дней назад.
— Я Люси ищу. Ты ее не видел? — прервал его Нацу ледяным голосом, какой обычно, как считал Стинг, не услышишь от Огненного Убийцы Драконов.
— В последнее время — нет. Она же вроде в Еженедельный Волшебник устроилась?
— Ее украли!
Стинг растерянно заморгал.
— Это, конечно, не хорошо и мы, конечно, с радостью ее с тобой поищем, но какое это отношение имеет к тебе, ворующему заказы моей гильдии?
— Отыщу Зерефа — отыщу и Люси. Сам смотри, — Нацу пихнул заказ в руки Стингу, не узнавшего бумажку, похоже, пришедшую в гильдию во время его голодовки. — Темной магии культ. Фанатики Зерефа. Они смогут привести меня прямо к нему! Так что, ты звиняй, но заказ я тебе не отдам.
Десять месяцев вдали от Хвоста Феи не уменьшили пылкости Нацу. Не избавили они Стинга, пытавшегося все эти месяцы стать достойным мастером, и от благоговения перед кумиром. Вот только не из-за этого Стинг отступил. Из-за другого: из-за отчаянной тревожной дрожи, глубоко похороненной за твердостью и решимостью хвостатого волшебника; из-за полного отсутствия «Привет» и «Давненько не виделись» обращенным к ним — старым добрым друзьям из Саблезубого Тигра; из-за смурного Хэппи, прижимавшегося к ногам своего друга и совсем не обращавшего внимание на радостно машущего ему Лектора.
— Да забирай, — сказал Стинг, сделав вид, что не заметил прокатившуюся волну удивления среди волшебников Саблезубого Тигра.
А в глазах огненного драгонслеера Стинг вдруг увидел мерцающее где-то в темноте его зрачков крошечное пламя свечи. Пламя, потрепанное ветрами отчаяния, но не угасшее, пока еще не угасшее.
— Спасибо, Стинг.
— Пустяки. И, Нацу… Если Люси и правда в опасности то, может, тебе помочь? Наверное, я сейчас грохнусь в голодный обморок, а Юкино в моем кабинете, запертая Принцессой, но, думаю, Роуг с Фрошем могут пойти с тобой…
— Не. Это только наше с Зерефом дело. Хэппи!
— Айя!
И иксид рванулся вверх, оказавшись с Нацу в воздухе еще до того, как они вдвоем устремились к выходу. Дверь бурно закачалась им вослед.
— Ты понял, что это сейчас было? — признался Стинг. — Думаешь, с ним все будет нормально?
— Знаешь что я понял? — заворчал в ответ Орга. — Если я что и понял, так это то, что ты только что выбросил на ветер самое высокооплачиваемое дельце, какое только наша гильдия получала последние пару недель…
— Какая жалость, — высказалась Минерва. — Мастер, может я попробую восполнить эту невосполнимую потерю с помощью блинчиков?..
И не успел Стинг опомниться, как уткнулся лицом в целую стопку блинов, которую она ему протянула. С капельками сиропа на щеках, вдыхая ноздрями и оттого задыхаясь от неимоверно райского запаха, сулившего ему одно наслаждение, Стинг медленно оторвал взгляд от еды из самих райских кущ, уставившись прямо в очи самой дьяволицы.
— Ты — зло воплоти, — простонал он. — Напала в момент моей слабости… Так и знал, что не нужно было выходить.
Минерва усмехнулась.
— Ох, прощу прощения. Так кто, говоришь, в этом году пойдет ко дну?