ПРОЛОГ. Глава 1. Свет в пустоши. Часть 1 (1/2)

Странно, размышляла Люси, что ее никогда раньше не арестовывали.

Безусловно, за время членства в сильнейшей команде Хвоста Феи, она натворила достаточно преступлений, чтобы выдали ордер на ее арест. Ей и ребятам просто всегда удавалось выходить сухими из воды — обычно, если они очень быстро убегали в противоположном направлении. Официальные жалобы рассматривались Магическим Советом, и только потом передавались в гильдии — к этому моменту Мастер Макаров уже заканчивал сжигать прошлые штрафные квитанции, с которыми был не согласен. Разрушения, приводившие к уголовному процессу в любых других профессиях, становились для волшебника не более чем штрафом за выполненную работу. Какой бы ни была официальная позиция Совета в отношении Хвоста Феи, но Люси была его частью, и ей было что сказать о гильдии, уничтожившей весь Союз Балам.

Конечно, когда-то Люси уже довелось познакомиться с внутренним убранством тюремной камеры. Неудавшаяся попытка Фантом Лорда похитить ее ради состояния отца была только началом… Многие ли могут похвастаться, что были заключены под стражу во дворце параллельного мира, не говоря уже о ночи, проведенной во Дворце Пропасти под Меркурием, и выжили, чтобы рассказать об этом?

Однако была существенная разница между тем, чтобы быть брошенной в подземелья дворца в результате плана, буквально меняющего историю, и тем, чтобы попасть под арест за нарушение общественного порядка в ресторане.

Ну, где-то на этапе спасения мира от злых темных волшебников Люси позабыла об обычной системе уголовного правосудия и его причинно-следственных связях: если вы начинаете ругаться в ресторане, следом переворачиваете стол и, как вишенка на торте, отказываетесь уйти по просьбе менеджера, потому что еще не закончили… что ж, вы определенно можете рассчитывать на койку в полицейском участке.

По крайней мере, Центральный полицейский участок Крокуса оказался на ступеньку выше подземелий Меркурия. Здесь хотя бы отсутствовали человеческие черепа, так что Люси определенно испытывала большее доверие к сотрудникам городской полиции, чем к личным палачам короля. Потускневшая серо-голубая плитка выглядела гораздо неприметнее подвального камня, удивительно чистые углы свидетельствовали о том, что какой-то уборщик добросовестно прошелся здесь со шваброй и ведром. В камере было нечем заняться, и оттого Люси глазела через решетку в коридор — на нескончаемую вереницу пьяниц, отпраздновавших окончание Игр, и глубоко уставших офицеров. Удивительно, но не худшее зрелище в ее жизни.

И, разумеется, в ее затруднительном положении отсутствовала драма, из-за которой в прошлом году им с Юкино посчастливилось оказаться в подземельях дворца.

Люси, скрестив руки над головой, ворочаясь на жестком матрасе, думала о том, что не обстановка камеры и не причины ареста отличают ее пребывание в тюрьме.

Просто когда-то она была уверена — команда вызволит ее из беды (и один герой, в частности).

Но не в этот раз.

И, возможно, больше никогда. И гнев от этой мысли вспыхнул трепещущим в груди пламенем, как если бы в Люси вдохнули разом весь кислород.

Пусть она не была под градусом как остальные в участке, а время не развеяло это головное безумие, тем не менее, одиночество помогло Люси успокоиться. И она ничуть не жалела о сказанном. После часа пребывания в камере адреналин утих, и, возможно сейчас, Люси стала сожалеть о том, когда, где и как это сказала, но не о том, что произнесла.

Пока не сожалела.

…даже когда вдали услышала приближающиеся шаги. Сначала Люси предположила, что стражники привели очередного любителя ВМИ, перепившего на празднике. Она навострила уши, услышав очень знакомое восклицание.

— Кру-у-у-у-тя-як!

Этот возглас мог бы принадлежать и буйному пьянице, однако ее босс оставался единственным человеком в ее окружении, который был трезвее, чем Люси когда-либо.

— Круто, круто, круто! Это настоящие наручники, подавляющие волшебство? Это правда, что они могут сдержать силу даже Богоизбранного волшебника? Вот крутяк!

— Сэр, — чуть не прорычал офицер, проводивший ранее Люси до ее временного пристанища. — Если завтра утром в газетах появится хоть одно слово о нашем участке, я буду вынужден сообщить всем, в каком замечательном издании работает наш будущий заключенный.

— Так точно, офицер!

Поморщившись, Люси свесила ноги с койки и села, прежде чем увидела, как эти двое прошли перед ее камерой. Одним из них оказался бывалый сотрудник участка, с сединой, серебрившейся в волосах и суровым лицом. Он был явно огорчен тем, что должность не избавила его от дежурства после окончания Игр. Второй собеседник являлся полной его противоположностью и сейчас торопливо пытался запихнуть в пиджак свой блокнот, выпиравший из единственного кармана.

Джейсон послал в ее сторону улыбку через прутья решетки.

— Люси!

— Привет, Джейсон, — ответила она, невинно улыбнувшись в ответ.

— Как поживаешь?

— Я бывала и на лучших вечеринках.

Он вежливым образом засмеялся, а затем освободил проход, чтобы офицер отпер дверь камеры.

— Менеджер «Буон Густо» не стал выдвигать против вас обвинения, так что вы можете быть свободны. Здесь ваши личные вещи, — объяснил офицер.

По его пристальному взгляду было ясно, что он предпочел бы, чтобы Люси получила приговор, а не свободный пропуск из участка. Люси затопила волна облегчения оттого, что стража по эту сторону стен Меркурия была надежно связана законом и не зверствовала.

Офицер всучил ей в руки белую сумочку, которую Люси тут же открыла, чтобы убедиться в наличии кошелька и блокнота. Все было на месте, она закрыла сумку и повесила ту на плечо. Ее звездные ключи висели прямо на поясе, по большей мере из-за нежелания даже на мгновение расставаться с духами, чем необходимости защищаться в случае опасности. Звездная Река пылилась дома — плеть Люси не носила уже почти десять месяцев.

Закончив собираться, она поспешила убраться отсюда, пока тюремщик не передумал ее выпускать. И хотя здесь было лучше, чем у магических палачей, но у нее совершенно отсутствовало желание находиться здесь и слушать пьяные разговоры сокамерников, переходящие в похмельный отходняк. Джейсон был, похоже, солидарен с ней. Никто из них не вымолвил и словечка, даже слово «круто», пока полицейский участок не остался далеко позади.

— Даже не верится, что ресторан не стал выдвигать обвинения, — рассуждала Люси вслух, пока босс вел ее по никогда не темнеющим городским улицам. — После такого-то ажиотажа, который менеджер устроил…

— Не бывает плохой рекламы, — быстро проговорил Джейсон.

Босса невозможно было застать врасплох, но если журналист его уровня начинает прибегать к клишированным фразочкам… Люси поняла — что-то не так.

— Джейсон, что ты сделал?

— Ну-у-у… возможно, мне пришлось согласиться упомянуть о ресторане, в котором ты устроила знатный переполох, в статье «Путеводитель волшебника по цветущей столице», выходящей на следующей неделе в нашем издательстве. Серьезно, Люси, ничего страшного! — сказал Джейсон и тут же поспешно добавил, увидев ее выражение лица: — Нет, правда. Мы же все равно собирались вести колонку самых популярных ресторанов у приезжих волшебников, а этот определенно вам с Нацу понравился!

Может быть, для их газеты это и мелочи, но пока Джейсон пытался уверить ее, что компромисс между его журналисткой честностью и ее свободой — небольшая цена, Люси обнаружила, что действительно сожалеет. Она выбрала не то время и не то место, чтобы взорваться.

Они одновременно нарушили молчание.

— Джейсон, я так сожалею…

— Люси, это было так круто!