31 (2/2)
Тем не менее, он — единственный, помимо миссис Браун, кто прислушивается к ней. Единственный, кто — как бы это ни было отвратительно — понимает её. Аманду начинает подташнивать от одного только взгляда в его карие глаза. Родинка под правым глазом раздражает, подобно назойливому бельму. Её хочется стереть.
В её сознание бессвязным потоком врываются запахи крови и препаратов, в ушах снова звенят громогласные стоны. Сейчас она уже не может вспомнить, чьи громче — матери или всё-таки её собственные. Уже заживший шрам на спине жжёт огнём.
— Я жду, — произносит она безо всяких эмоций. Ей сложно отвести взгляд.
— Не-ет, — он смеётся над ней, словно знает о ней всё. — Ты не ждёшь. Ты ищешь поддержки и думаешь, что хоть кто-нибудь объяснит тебе, что творится в твоей голове. Ты пытаешься убежать от собственных желаний, но они догоняют тебя снова и снова — желания, какие никогда не одобрят ни твоё окружение, ни твой напыщенный отец. У тебя глаза абсолютно ненормальные, и будь у тебя больше возможностей и власти, ты бы и мне фору дала. Тяга к искусству в тебе явно сильна. И знаешь, что? Это прекрасно. Ты идеальна.
Аманда его не понимает. Замечает как загорается его взгляд и меняется выражение лица, но не понимает. Ей не хочется быть идеальной для этого человека. Не хочется становиться хоть в чём-то на него похожей. Ей хочется, чтобы он — такой проницательный — задохся в собственной камере, сгорел заживо или утонул, сбросившись с ближайшей скалы. Ей хочется переломать ему кости собственными руками, отсечь его пальцы и заставить проглотить их, подавившись насмерть.
Все её желания — от необходимости быть понятой хоть кем-то до склонности к насилию — отражаются в её серых, уже не таких безжизненных глазах.
— Уверен, что только что ты придумала с десяток способов меня убить, — он угадывает так легко, что ей хочется переломить пополам трубку, которую она сжимает в руках. Угадывает и отвратительно ухмыляется. — Тебя так легко прочесть.
От одной только мысли об этом становится не по себе. Серийный убийца, не получивший даже должного наказания, понимает её лучше, чем собственный отец. Даже лучше, чем её психиатр. Аманду тошнит от него. Тошнит от самой себя.
— Почему ты просто не умрёшь? — спрашивает она в который раз. Этот вопрос преследует её уже три года. Почему он не умирает? Почему не заслуживает смертной казни, как те, другие? Его преступления куда тяжелее, но он всё равно получает всего лишь двадцать пять лет тюремного заключения. — Почему?
— Я же говорил тебе, — ей кажется, что чудовище чувствует себя победителем. — Я не собираюсь умирать. В отличие от тебя, у меня есть планы на эту жизнь.
Аманда с грохотом вешает трубку и говорит себе, что её цели станут куда ярче, чем он может себе представить. Ей плевать, что думает о ней разочарованный её слабостью отец, но попытки Ларри Роудса уязвить её влияют на неё совсем по-другому. Она не может позволить себе просто взять и отказаться от своей жизни, если у него есть какие-то планы. Она сломает их, уничтожит и рано или поздно сделает так, что он сдохнет в мучениях.
Она станет по-настоящему идеальной. Она станет человеком, который положит конец этой затянувшейся несправедливости. Теперь она знает, что единственный вариант, что ей подходит — необходимость не просто двигаться, а бежать вперёд.