24 (2/2)

Судя по тому, что в трубке уже несколько секунд слышится лишь тишина, его ответ Гласка не устраивает. Чего он вообще от него ждёт? Теру перебирает в уме варианты и не может найти ни одного правдоподобного. Разве что тому хочется разрушить жизнь своей дочери, которая решает пойти не по тому пути, что он сам для неё выбирает. Он сильно сомневается, что тот осознаёт, какую роль в её жизни он играет.

За окном начинает шуметь дождь, а в его кабинете, где горит одна только настольная лампа, становится совсем мрачно.

— И вас ничего в этом не смущает? — наконец-то спрашивает Рейнард. Тот явно контролирует свой голос, но на мгновение в нём всё-таки проскальзывает удивление.

«Уничтожить», — думает Теру про себя, вписывая очередное имя. Ему жаль, что он не может произнести это вслух.

— Нет, — говорит он вместо этого. — Прошу прощения, господин Гласк, но я не понимаю, чего вы от меня хотите и зачем тратите как моё, так и ваше время.

Ему интересно, на что ещё он может попробовать надавить. Он гадает, какой же всё-таки у него план. И почти смеётся мысли о том, что теперь с ним пытается играть не только детектив — и ни один из них не понимает, по каким правилам нужно играть в эту игру.

— Я всего лишь хотел предупредить, что моя дочь не так проста, как кажется, — он не уверен, но ему кажется, что в голосе Рейнарда Гласка угадывается раздражение. — Однажды она уже разбила сердце одному хорошему человеку. Честно говоря, я даже не уверен, что после всего, что с ней произошло, она способна по-настоящему что-то чувствовать.

Отец Аманды даже не представляет, сколько всего она способна чувствовать. По-настоящему. Невольно Теру вспоминает о том, какими глазами она на него смотрит; о том, как она произносит его имя и что она ему прощает. Вспоминает о том, как она ведёт себя, когда он впервые видит её глазами шинигами.

Он знает, что Аманда, пусть никогда и не говорит об этом вслух, любит его.

И всё-таки Теру ощущает как внутри просыпается отвратительное, но до боли знакомое чувство, когда он слышит про чужое сердце. Неважно, когда это происходит и какие она преследует цели — ему хочется вырвать разбитое сердце того, на кого она когда-то обращает своё внимание.

На странице тетради, которую он отводит под сегодняшний день, почти не остаётся места.

— Мы с вами толком даже не знакомы, господин Гласк, — безразлично произносит Теру. — Я ни за что не поверю, что вы за меня переживаете.

Он шумно выдыхает. Ему нужно только имя. Всю остальную информацию он достанет сам.

— Считайте это мужской солидарностью, господин Миками, — он слышит как Рейнард усмехается.

— И кто же тот хороший человек? — Теру даже не пытается замаскировать свой вопрос. Он знает, что в нём нет ничего странного.

— Джерард Блейк, — Рейнард ничего не подозревает. Да и с чего бы ему? — Аманда буквально увела у него из-под носа мою корпорацию. Бедняга лишился всего.

Значит, это происходит за те три года, что она отсутствует в стране. Теру даже становится интересно, как много граней личности Аманды успевает за это время увидеть господин Блейк. Он почти уверен, что ни единой.

— Спасибо, господин Гласк, — на этот раз Теру ухмыляется открыто — так, что этого просто невозможно не услышать. — Но я не думаю, что Аманда претендует на место окружного прокурора.

— Я вас предупредил, а что делать с этой информацией — решать уже вам, господин Миками. Всего доброго.

Дождь продолжает шумно барабанить по окнам и на мгновение помещение освещает яркая вспышка молнии. Где-то позади слышится приглушенный смех шинигами, и Теру хочется смеяться вместе с ним, хотя он уверен, что поводы у них разные.

У него есть ещё полчаса, чтобы выяснить, кто же всё-таки такой Джерард Блейк.