20 (2/2)

На мгновение она удивленно вскидывает брови. Эту встречу мистер Койл назначает ей заранее — ловит окно в её расписании чуть ли не за две недели до нужной даты и уверяет, что им нужно обсудить несколько важных дел. В тот момент Аманде кажется, что это ещё один ход со стороны детектива — она почти уверена, что после смерти менеджера Амане тот начнёт действовать решительнее и смелее. Она уверена, что он легко складывает одно слагаемое с другим и уже готов накинуть удавку ей на шею. Уверена, что они будут говорить именно о Кире.

Тем не менее, она не подаёт вида. Удобнее устраивается в темном кожаном кресле и одергивает тугую юбку-карандаш. Ей интересно, каким будет его ход на этот раз.

— Скажите, мисс Гласк, доверяете ли вы своему жениху?

Вопрос ставит её в тупик. На её лице не дергается ни один мускул, но пару мгновений она всё-таки молчит, с долей удивления глядя в глаза мистеру Морелло. Знает, что вопросы этот человек задаёт не из праздного любопытства и догадывается, что все их беседы в пределах этого здания записываются и скорее всего тщательно анализируются. Но для чего? Она не скрывает ни своей личной жизни, ни прочих деталей от детектива — она даже позволяет тому наблюдать за ними почти в прямом эфире.

Она упускает что-то важное.

— Давайте начнём с того, что я не помолвлена, мистер Койл, — произносит она, пытаясь сдержать смешок. — А закончим тем, что я не говорю о личной жизни со своими деловыми партнерами.

— И всё-таки, — на этот раз он улыбается. — Доверяете ли вы ему? Насколько мне известно, своих отношений вы не скрываете.

— Да, — Аманда пожимает плечами. — Что-нибудь ещё? Вы просили о двухчасовой встрече, и если все два часа будут посвящены моей личной жизни — простите, мистер Койл, но я просто не выдержу.

— Бросьте, мисс Гласк, — тот позволяет себе смеяться, словно они с ним старые приятели. Её собственное выражение лица остается почти бесстрастным. — Я подумал, что вам будет интересно узнать о том, что я подозреваю его в причастности к делу Киры. Наверняка вы не хотите испортить свою репутацию, оказавшись впутанной в такую историю. Репутация и связи — это ведь два столпа крупного бизнеса.

Он точно ждёт её реакции. Смотрит внимательно, цепко и будто пытается уловить малейшие изменения в её поведении. Но Аманда всё ещё не подаёт вида — отвечает спокойным, насмешливым взглядом. Даже если детектив на самом деле так легко выходит на Теру, у него всё ещё нет доказательств. Он не может предъявить ему обвинение в провокации несчастного случая на другом конце города — особенно тогда, когда в этот момент тот находится в суде в окружении нескольких десятков свидетелей.

— Не переживайте, мистер Койл, если ваши подозрения оправдаются, я как-нибудь справлюсь с потерей, — она медленно постукивает пальцами по столешнице, демонстрируя своё раздражение. Разве есть хоть что-то удивительное в том, что женщина злится, когда ей задают такие провокационные вопросы о её личной жизни? Она уверена, что удивительного в этом нет ничего. — Вам не кажется, что вы слишком много внимания уделяете моей жизни? Или в «Нейролинк» принято поднимать всю подноготную тех, с кем вы заключаете контракты? Это, мистер Койл, тоже может подпортить репутацию.

Это угроза. Абсолютно бессмысленная, — ведь никакой компании «Нейролинк» не существует и терять ей нечего — но всё-таки угроза. Мистеру детективу ничего не известно о том, что она раскрывает его маленькую игру с подставным юридическим лицом, а она и не против показаться немного невежественной.

В конце концов, её репутация — это репутация жестокого, идущего по головам игрока.

— Я учту, — он пишет что-то в небольшом блокноте. — Но мне бы хотелось поговорить и с ним тоже.

«Не адвоката, но всё-таки юриста», — она наконец понимает, что скрывается за этими его словами.

***</p>

Теперь за длинным столом их трое — на лице Аманды Гласк буквально написано, что она способна придумать с десяток более продуктивных способов провести два часа своего времени, Эральд Койл продолжает довольно улыбаться, а на лице Теру Миками не отражается ни единой эмоции. Он — воплощение демонстративных учтивости и вежливости.

— Простите, что отнимаю ваше время, — произносит Койл и разводит руками. — Но на этот раз я честно зарезервировал место в вашем расписании. Надеюсь вы, господин Миками, не против, что я так часто требую внимания мисс Гласк.

Он смотрит на него с легким раздражением во взгляде. Не понимает смысла этой встречи, назначенной в последний момент и на его единственный за день перерыв. Чего ждёт от него этот человек? И как много он знает? Они с Амандой несколько раз обсуждают его, но всё, что ему о нём известно — настоящее имя и тот факт, что он связан с расследованием по делу Киры.

— Почему я должен быть против? Это её работа, — он пожимает плечами — и делает это спокойно.

— Вы кажетесь мне довольно ревнивым человеком, — просто отвечает тот. — Но давайте перейдём к делу. Я уже говорил мисс Гласк о том, что вы кажетесь мне идеальным подозреваемым на роль Киры — с вашими-то взглядами и возможностями, которые предоставляет вам ваша должность.

— Если вы хотите поговорить об этом, то давайте сделаем это официально — в присутствии полиции и адвоката, — точно так же, как делает когда-то Аманда, Теру не бросается ничего отрицать. — Такими вещами не шутят.

Ему кажется, что от него ждут другого ответа. Койл ещё несколько секунд смотрит ему в глаза, — и в одно мгновение он почти переводит взгляд на имя у него над головой — а потом будто бы успокаивается и медленно кивает.

— Так и думал, — вздыхает он. — Мне стоило задать вам этот вопрос по телефону, а не лишать вас законного перерыва. Но раз так, то у меня больше нет к вам вопросов, господин Миками.

Это кажется почти что шуткой, — глупой и бессмысленной — но он не дурак и понимает, что шутить с ними никто не будет. Даже если самому этот разговор кажется пустым, для детектива он имеет свой смысл. И он надеется, что по дороге обратно до здания суда он успеет подумать над тем, какой именно.

— Хотелось бы, чтобы вы ценили время так же сильно, как делает это госпожа Гласк, — Теру поднимается из-за стола и вежливо кивает. — Всего хорошего, господин Койл.

— До вечера, Теру, — в отличие от него, Аманда не гнушается звать его по имени даже в такой ситуации.

Прежде чем захлопнуть дверь, он слышит как она усмехается.