8 (2/2)

В коридоре темно, но он и не думает включать свет. Щелкнув дверным замком, Теру идёт в кабинет и садится за стол. Он не из тех, кто привык сдаваться.

Её страницы в социальных сетях тоже оказываются пусты — ни единого упоминания о событиях после выпуска, словно в последний раз Аманда Гласк находится в Японии именно в марте. Ручка, так не вовремя попавшаяся под руку, всё-таки трескается под натиском его прикосновений. Он знает, что это ложь.

В последний раз он видит её в начале июля.

***</p>

— Что ты собираешься делать, Теру? — спрашивает его Аманда в тот день.

Её длинные светлые волосы растрепаны, на её лице нет и следа привычного яркого макияжа — она кажется младше своих лет и смотрит на удивление серьёзно. В тот день ему кажется, что что-то идёт не так, но он не позволяет себе сомневаться и лишь скользит пальцами по её обнаженной шее, когда они оба сидят на диване в гостиной его дома.

— Ты ведь знаешь, Аманда, — говорит он.

— Да, — она закрывает глаза. Он не понимает, откуда на душе такое тяжелое ощущение. — Станешь прокурором. Когда-нибудь — даже генеральным. Ты не из тех, кто отступается от собственных целей.

Ему кажется, что она говорит вовсе не о том, что у неё на уме. В тот день он не придаёт этому значения.

— Знаешь, Теру, я бы посмотрела на тебя, если бы в твоей жизни всё вдруг пошло не по тому плану, какой ты себе придумал, — на её губах играет такая странная улыбка, что он окончательно перестаёт понимать, что творится у неё в голове.

В тот день она не даёт ему задуматься.

***</p>

Его жизнь действительно идёт не по тому плану, какой он себе придумывает. Всё начинается в университете, когда Аманда ловит его во время дополнительных занятий и делает то, чего не может позволить себе почти ни одна приличная японская девушка — тянет на себя и целует. Тогда привычный уклад его жизни неумолимо меняется.

Сейчас ему кажется, что у его жизни уже нет привычного уклада. Он второй месяц не может найти себе места, не может успокоиться и перестать думать о том, где она сейчас. Теру вовсе не идиот и догадывается, что Аманда скорее всего дома — в Лос-Анджелесе, который считает домом. А может быть, в другом городе. В другом штате. Догадывается, что сейчас она максимально от него далеко.

Его преследует странное желание найти её и запереть без возможности выбраться. Так, чтобы она не могла сбежать от него. Оно душит его, не даёт мыслить здраво — из-за него Теру не может даже собраться на собеседование, о котором грезит весь прошлый год.

Желание избавиться от косящей общество заразы — от людей плохих, неспособных в нём жить — единственное, что держит его в узде. Он в отчаянии царапает собственные руки и слышит свой полный отчаянной злости голос будто бы со стороны. Он так и не может понять, почему.

У неё может быть тысяча причин. Он знает, что она не назовет ему ни единой, даже если он всё-таки её найдёт.

***</p>

— Слушай, Миками, а у тебя кто-нибудь есть? — спрашивает его коллега во время перерыва.

Перед глазами невольно всплывает до боли знакомый образ — он отмахивается от него. В отличие от многих своих коллег, Теру Миками предпочитает работать даже во время перерыва. Он не отвлекается, даже не отрывает взгляда от дела, которое изучает в последние сорок минут.

— Есть, — отвечает он, чтобы избежать лишних вопросов. — Работа.

— Скучный ты, Миками, — машет на него рукой коллега. Уже третий за последний год. — Отдыхал бы хоть иногда.

Ему не хочется отдыхать. У Теру до ужаса плотное расписание и праздным разговорам в нём места нет. Он из тех, кто приходит раньше всех, а уходит — позже. С его легкой руки за решеткой оказывается на сотни, если не тысячи больше преступников, чем могло бы.

И в этом году каждое своё утро он начинает с надежды на то, что Кира покарает их всех. Господь, в конце концов, видит всё.

Всю свою жизнь Теру оказывается чем-то или кем-то одержим.