7 (2/2)

***</p>

Из плена собственных мыслей Теру выбивает пронзительная трель дверного звонка. Он рывком открывает дверь.

У него перехватывает дыхание, когда он смотрит в её глаза, блестящие в свете ярких ламп. Он протягивает руку и касается её длинных, светлых волос — они собраны в какую-то прическу, но её он уже не замечает.

— Т…

Сегодня он не позволяет ей договорить. Не даёт отпустить ни единого комментария, когда тянет за собой в коридор; не позволяет в очередной раз прочесть его вслух. У неё всё такие же горячие губы и она кажется обманчиво хрупкой, когда он прижимает её к стене.

Этот спонтанный, неправильный поцелуй сегодня нужен ему сильнее, чем воздух. Нужны ощущение её кожи под собственными пальцами и запах её странного парфюма, нужно её наконец-то сбившееся дыхание. Сегодня он хочет переиграть её в этой игре.

Думать о том, что он проигрывает ему не хочется.

— Теру, — она касается ладонью его щеки и вынуждает его вновь заглянуть ей в глаза. Её дыхание обжигает его губы.

Сегодня он не хочет слышать от неё ничего, кроме собственного имени. Он целует её снова и снова — часто, жадно и горячо. Знает, что проклятый привкус ментола потом будет преследовать его ещё несколько дней.

Её черное пальто остаётся в коридоре.

***</p>

Его длинные темные волосы спадают на лицо — за ними почти не видно блестящих карих глаз. Аманда отмахивается от сиюминутного наваждения и напоминает себе, что у него под правым глазом никакой родинки нет. Она тянет Теру на себя и целует сама, смазывая остатки помады.

В блеске его глаз — восхищение, желание и то, что обычно зовётся привязанностью. Она не сможет найти человека более правильного.

Она в который раз шепчет его имя, когда слышит неподалеку сдавленный — чужой — смех. На самом дне сумки, оставленной в гостиной, ждёт своего часа одна из тетрадей.