6 (1/2)
«Hush-a-bye, don't be afright </p>
Mama will sing through all the night </p>
Many a hour before morning sun </p>
Don't dream of horror yet to come»</p>
05/1995</p>
— Она не может давать показания, — категорически заявляет женщина в темном костюме. В её глазах читается недовольство, она едва ли не с гневом смотрит на столпившихся у кабинета офицеров полиции. — Она ещё не в том состоянии — вы лишь отсрочите момент её реабилитации!
— Она сама позвонила следователю.
На лице женщины проскальзывает удивление, затем — непонимание. Когда?.. Она оборачивается к двери кабинета и будто бы отказывается верить собственным мыслям: она знает, что телефон всё это время в руках девочки, но... Ребенок проходит у неё терапию уже второй месяц — и не удивительно, после всего пережитого — и за этот месяц она не видит у неё существенных улучшений. Девочка постоянно молчит, неохотно отвечает на вопросы, она совершенно точно ещё не в себе после травмы, так может ли она?..
— С вашего позволения, миссис Браун.
Ей не остаётся ничего, кроме как поджать губы и пропустить сотрудников полиции в свой кабинет.
***</p>
Эта комната похожа на канализационные стоки — здесь темно, до зябкости влажно и пахнет сыростью. А ещё — чем-то, напоминающим металл. Этот запах забивается в нос, проникает в тело и заставляет ежиться сильнее, заставляет забиваться в самый угол. Откуда-то с потолка капает вода.
Эта вода склизкая, густая, неправильная. Её трясёт. Ей страшно. Никогда за свою короткую жизнь ей не бывает так страшно.
Ей пока что не видно, но слышно, как в другом конце помещения кто-то стонет. Она знает, кто это. Стоны слышатся каждый день — ей кажется, что в одно и то же время, вот только она давно уже теряет его счёт — и заканчиваются только пронзительными криками боли. Ей не кажется, она точно знает, что это крики боли — каждый день оно заставляет её смотреть.
Оно — так она называет существо, которое приводит их с мамой в этот подвал. Сначала это кажется игрой, чьей-то глупой шуткой — оно должно закончиться так же быстро, как и начинается. Никогда ещё она так не ошибается.
Существо подходит к ней: у него темные, непривычно раскосые глаза, под которыми залегают глубокие синяки; его одежда и ладони испачканы в крови, оно смотрит, словно сорвавшееся с цепи животное. Она подмечает родинку у него под глазом, запоминает его странную прическу — волосы темные и не от грязи, растрепанные и длинные. Длиннее, чем она привыкает видеть.
Она думает, что если оно подойдёт чуть ближе, то её стошнит от страха.
— Смотри, — оно что-то протягивает ей, заставляя отпрянуть в сторону — она чувствует, как упирается спиной во влажную стену. — Мы почти закончили с правой стороной. Шедевр, ты разве так не считаешь?