3 (1/2)

«Я твоя кость, ухо и глаз

Слёзы счастья, рычание злости, отчаяние, экстаз

Эйфорический ад, голос небес

Три секунды назад я проснулась в тебе»</p>

10/2007</p>

Пятница. В главном офисе корпорации «Гласк Фарма» сегодня многолюдно — в холле снуют туда-сюда посетители, работники и клиенты; то и дело шумит факс и доносятся щелчки прибывающих лифтов; слышатся обрывки чьих-то разговоров.

Сотрудники стойки регистрации на первом этаже не задают вопросов — они пропускают практически всех, делая отметки в электронном журнале регистрации. На выданном пропуске нет ни имени, ни цели визита, лишь простое «гость». Именно так Теру Миками себя и чувствует, поднимаясь на двадцать седьмой этаж.

Он — просто гость, не получивший даже должного приглашения. Догадываться о предполагаемом месте встречи приходится по туманным фразам, по тем обрывкам воспоминаний, что ещё сохраняются у него об этой корпорации. Впрочем, самой корпорацией он не интересуется и сейчас.

— Простите, — заявляет ему девушка за стойкой на двадцать седьмом этаже, едва бросив на него беглый взгляд. — Мисс Гласк принимает только по записи. У неё очень плотное расписание.

Его удивляет тот факт, что секретарь — явно японка — использует такое обращение. Не «госпожа», как негласно принято в обществе, а «мисс». Он знает, что Аманда живёт в Японии как минимум восемь лет, и тем смешнее думать о том, что она так и не может привыкнуть к нюансам языка.

— У меня есть запись, — по его тону и не скажешь, что он с трудом сдерживает усмешку.

Секретарь наконец-то отрывает взгляд от экрана монитора и присматривается к нему. Он видит как она вглядывается в черты его лица, как высматривает, нет ли каких-то подсказок на торчащем из нагрудного кармана пиджака пропуске. Судя по всему, она чем-то разочарована.

— На какое время?

— На любое.

Девушка хмурится, а потом вдруг распахивает глаза то ли в удивлении, то ли в страхе. Теру чувствует себя так, словно не знает о чём-то важном.

— Господин Миками? — к нему она обращается как положено. — Простите, меня предупреждали о том, что вы придёте.

Она торопится, спешно что-то печатает и провожает его к двери.

— Проходите.

Отчего-то он чувствует себя так, словно идёт на эшафот. Отчего-то он уверен, что они — ни он сам, ни Аманда — не смогут просто побеседовать. Отступать уже некуда. В конце концов, у него тоже плотное расписание и ему дорогого стоит найти время для этого визита.

Он ждёт, что её кабинет будет в чём-то особенным. Ему кажется, что он должен хоть как-то отражать сущность своей хозяйки. Но ему только кажется, потому что на деле помещение оказывается вполне обычным — оформленная в серых тонах комната, ничего лишнего. Единственное яркое пятно здесь — сама Аманда в тех же светлом брючном костюме и кричаще-розовой блузке, в каких он видит её на студии Сакура-ТВ. Она сидит в кресле за столом и сосредоточенно рассматривает какие-то бумаги.

— Рада, что ты всё-таки пришёл, Теру, — она не церемонится и приветствует его раньше, чем он успевает заявить о своём появлении. — Проходи.

Аманда не отрывает взгляда от документов и машет рукой в сторону стоящего напротив её рабочего места дивана.

Здесь удивительно тихо — кажется, что в этот кабинет не проникает ни единого звука. Он слышит как шуршит бумага, как стучат по дорогому паркету каблуки и как мнётся ткань, когда Аманда, отбросив в сторону бумажную волокиту, садится на диван рядом с ним.

Её белый пиджак остаётся висеть на спинке кресла.

— Почему именно здесь? — он забывает о своих манерах и и начинает не с приветствия — точно так же, как каждый раз делает она.

— Понятия не имею, когда у меня появится возможность вырваться, — она улыбается.

Оказавшись так близко, он чувствует странный аромат её парфюма — точно такой же, как и раньше. Теру всегда казалось, что это — странная смесь кальмии и чего-то, смутно напоминающего чернила.

— Как давно ты вернулась?

— Полгода назад.

Он просто кивает — вежливо, как и всегда. Он не представляет, что творится в голове у этой женщины и по какой причине она так спокойна. Его разрывает между двумя противоречивыми желаниями — взять и встряхнуть её за плечи, потребовав объяснений, и покрепче прижать её к этому дивану.

Теру не делает ни того, ни другого. Он давно уже не ходит на поводу собственных желаний — он умеет держать себя в руках. Так он думает.

— Ты могла позвонить, — он умышленно не уточняет, о каком именно моменте идёт речь.

Он помнит свои смешанные чувства три года назад — тогда, когда Аманда просто уезжает из страны. Она не говорит ни слова, не удосуживается ни позвонить, ни даже написать — она позволяет ему самому решить, как трактовать её внезапное исчезновение из его жизни.