1 (1/2)

«This love eviscerates </p>

Still I am in your thrall </p>

Sleep offers no escape </p>

I feel temptation call»</p>

10/2007</p>

На студии сегодня шумно. Сегодня Сакура-ТВ снимает свой самый первый выпуск «Королевства Киры» — пилотный эпизод, для которого им удается заручиться поддержкой сразу нескольких влиятельных персон. О чём всегда заботятся на Сакура-ТВ — это о рейтинге. Директор едва ли не до потолка прыгает, когда узнает, что агентам удаётся уговорить явиться не только недавно избранного окружного прокурора, но ещё и известную в кругах бизнесменов директора крупной фармацевтической корпорации.

Пусть люди видят, насколько широкой поддержкой пользуется Кира. Пусть люди наблюдают за ними и считают, что их канал как-то связан с самым известным убийцей современности. Конечно, вслух они никогда это не произнесут. Ведь Кира — это закон, а умирать за несколько лишних цифр в рейтинге Демегава пока не готов.

Аманда появляется в студии буквально в последний момент. Её волосы распущены, взгляд привычно надменен, а кричащая розовая блузка, надетая под белый брючный костюм, постоянно отвлекает на себя внимание. Она постукивает каблуками по кафельному полу и, добравшись до гримерной, предоставляет визажистам полную свободу действий.

Её макияж напоминает вечерний — слишком яркий, броский. Разрез глаз кажется уже обычного, губы выглядят полнее, чем нужно. Аманде не по душе сценический макияж, но она не подаёт виду и улыбается тем девушкам, что работают с ней в эти полчаса и, закинув на плечо пиджак, уходит в сторону павильона.

Запах её духов едкой пеленой забивается в ноздри гримеров. Неприметный, но въедливый. Странный.

— Будет простое интервью, — режиссер раздает последние инструкции, активно жестикулирует руками. — Несколько вопросов, ответы в произвольной форме. Нужно, чтобы шоу было живым.

Аманда Гласк не прислушивается — она смотрит через плечо режиссера, прямо на второго участника сегодняшнего эфира. Ей знакомо всё — его прическа, манера держаться и темные глаза, всегда так серьёзно смотрящие на мир из-под яркой темной оправы его очков. Проходит три года, а он практически не меняется — быть может, теперь он кажется выше и ещё холоднее, правильнее, чем раньше, но... Они почти одного роста, когда она стоит на каблуках.

Мисс Гласк ухмыляется, когда ловит на себе его взгляд. Не имея понятия, что происходит в чужой жизни все эти годы, она не спешит завязать разговор — всего лишь даёт понять, что с её памятью всё в порядке. А с его?

Последний человек, которого Теру Миками рассчитывает встретить на студии Сакура-ТВ, — это она. Он не придаёт значения имени в списке приглашенных, когда читает условия, хотя её иностранное имя прекрасно ему знакомо. Всё это время он уверен, что после своего отъезда она так и не возвращается в страну. Он уверен, что делами компании занимается кто угодно из их семьи, кроме неё.

Он ещё помнит те времена, когда они с Амандой Гласк — единственной иностранкой на курсе — учатся в университете. Уже тогда становится ясно, что кем-кем, а юристом она становиться не собирается. Её чувство справедливости всегда направлено совсем в другое русло, но их взгляды в те годы оказываются поразительно схожи. Он помнит те два с половиной года, что они встречаются. И помнит, что она уезжает, так ничего и не сказав.

Теру тяжело выдыхает, когда она ухмыляется ему. Эта женщина повзрослела, о её взгляд сейчас можно порезаться — настолько он кажется острым — и даже ему, привыкшему ко всякому на работе, становится немного не по себе. Он понятия не имеет, о чём она думает и даже не может сказать, помнит ли она его. Как там говорят про иностранцев? Все для них на одно лицо.

— Как представитель крупного бизнеса, как игрок, расскажите нам, госпожа Гласк, как вы относитесь к деятельности Киры?

Аманда поудобнее устраивается в студийном кресле и закидывает ногу на ногу, прежде чем ответить.

— Вы знаете, в чём разница между лекарством и ядом? В дозировке, — она улыбается — неприятно, почти ядовито. — Это, конечно, метафора. Я уверена, что для нашего общества Кира — своего рода лекарство. Он не переходит границ и не становится опасным ядом, но если для оздоровления общества нужно избавиться от пары болезнетворных организмов — почему нет?

Так просто, словно и нет в этом ничего аморального. Для неё — нет. И она понимает, что всё, сказанное ею в эфире, не вызовет подозрений у окружающих. Аманда Гласк не скрывает своего мнения. Аманда Гласк привлекает к себе внимание. Она слушает и запоминает.