10. Эта дерьмовая жизнь (1/2)

Сидя в темной столовой и периодически отпивая чай, я слушала тишину. Было приятно не слышать душераздирающих криков людей. Я не была сентиментальной, и сама убивала без колебаний, но где-то на задворках сознания всегда крутилась мысль о том, что всё это были люди. Со своими жизнями, прошлым, мечтами, надеждами, семьей…

С другой стороны, бандиты не сильно жалели мою семью, когда ее вырезали.

Смит рассказал, что произошло. Женская особь, надо же. То, насколько быстро, безжалостно и смертоносно она поубивала всех, кто хотел ее остановить, не оставляло сомнений – мне крупно повезло, что она практически не обратила на меня внимания.

Однако Леви всё же смог ей навредить, по итогу освободив Эрена. Как же он может быть таким сильным?

Другой, более важный вопрос – зачем ей Йегер? Для каких целей? Если он на стороне человечества, почему она просто не убила его?

Во всем этом чертовски не хватало каких-то важных деталей.

Зато теперь понятно, почему Смит отослал меня в правое крыло – наверняка у него были какие-то подозрения насчет моей персоны. Хотя, зная всё, что происходило в этом гребанном лесу, я была даже рада своей отдаленности от места основной битвы.

Всё же я была воровкой, привыкшей действовать тихо, не привлекая лишнего шума. Самое пекло сражения было не для меня.

Смертельно захотелось с кем-то поговорить. Гюнтера в ночном коридоре я уже не встречу, да и раздражающему Оруо не дам подзатыльник.

— Жалеть умерших – это нормально, — произнес внутренний голос, — Подобные эмоции и делают людей живыми, Хлоя.

— Интересно, мне когда-нибудь удастся заткнуть тебя полностью? — раздраженно пробормотала я, закрывая глаза.

Он появился через два года после попадания в Кинер. Перекройка личности, смена имени… Всё это не могло не отразиться на нестабильной психике ребенка. К счастью, к пятнадцати он практически заткнулся, лишь изредка напоминая о себе. Перемещение в иной мир пагубно отразилось и на барьерах сознания, заставляя голос появляться чаще.

Он мне не нравился. Он напоминал мне о прошлом. Обнажал слабости. Комментировал мои действия, но, слава богам, никак не отвечал на мои собственные реплики – тогда бы уже можно было всерьез задуматься о здоровье психики.

Интересно, тут есть психиатр?

Невесело усмехнувшись, я снова потянулась за кружкой.

— Опять сама с собой разговариваешь?

Усталый голос вывел меня из мыслей, и напротив опустился Леви. Наверное, ночами он меня не так сильно раздражал – возможно, с таким Леви мы бы даже нашли общий язык.

— Типа того, — ответила я.

Собеседник из него так себе, но другого мне явно сегодня не светит.

— Скажи, — я провела пальцем по ободку кружки, — Как так получилось, что известный бандит вдруг стал солдатом, да еще и правой рукой командира?

Он слегка удивленно поднял бровь, но тут же откинулся на спинку стулу, задумчиво рассматривая меня.

— Хочешь узнать о моем прошлом? — хриплым голосом спросил Леви, — Но тогда тебе придется рассказать о своем.

Хм, хочешь поиграть? Что ж, после такого дня я совсем не против.

— Да нечего рассказывать, — я улыбнулась, — У меня была обычная жизнь.

— Обычная, — брюнет хмыкнул, — Столько шрамов от обычной жизни? Боевые навыки и всё такое…

— Легко объяснимо. Меня с самого детства отдали в секцию единоборств. Так уж вышло, что…

— Так уж вышло, — он перебил меня, — Что я вроде как не идиот. Наемницами от хорошей жизни не становятся. Да и вряд ли такой взгляд на мир появился просто так. Поэтому перестань мне вешать лапшу на уши и ответь, блять, на вопрос.

Леви поднял на меня глаза, и моя фальшивая улыбка тут же пропала.

Жаль, что ты не идиот.

Хотя, в конечном итоге, какая разница. Всегда могу встать и уйти.

Но я не встала и не ушла. Почему-то под этим пристальным взглядом чувствовала себя так, будто в дальнейшем замалчивании просто не было смысла.

— И какой же у меня взгляд на мир? —промурчала я.

Пытаешься защититься вопросом? Как это похоже на тебя, Лис…

— Такой. Эти разговоры о том, что никому нельзя доверять, две стороны одной медали и все такое, — он неопределенно взмахнул рукой, — Вы с Петрой умеете находить места для подобных бесед.

Нахмурившись, я закинула одну ногу на другую. Да ты прямо как тень, действительно. Никуда не спрячешься.

Почему-то возмущения или злости от того, что он слышал все мои разглагольствования, не было.

— Ладно, — наконец произнесла я, — Я расскажу тебе. Но в ответ тебе так же придется поведать о своей жизни.

— В этом, вроде как, и была основная идея, — Леви мрачно усмехнулся.

— Не буду сильно растягивать эту историю. Когда мне было семь лет, мы с родителями отправились в кругосветное путешествие на круизном лайнере – это что-то вроде огромного дома-корабля. Он был действительно большим и вмешал в себя около пятисот человек; мне там нравилось – бывало, выходишь на палубу, а вокруг только бескрайний океан и темное звездное небо над головой.

— Океан? — непонимающе переспросил он.

— Тц, это будет сложно. Ну, как море, только в сто раз огромнее. Нет? Даже о море не знаешь? Ладно, представь озеро, увеличенное в тысячу, нет, в миллион раз; при этом океан соленый и не такой спокойный – в нем часто поднимаются большие волны, в которых легко можно захлебнуться… Так вот. В один из таких вечеров я стояла на палубе, считая звезды – мне казалось, что если я смогу посчитать все, то тогда моя жизнь будет самой счастливой на свете, — я хмыкнула, — Какая глупость. Снизу раздались какие-то громкие звуки, но я подумала, что это всего лишь выкрученная на максимум музыка. Но когда ко мне подбежала испуганная мама и сказала спрятаться в одном из ящиков, что стояли рядом, забеспокоилась. Зачем ей придумывать такую странную игру? Но я послушно залезла туда и стала ждать в темноте. До меня доносились чьи-то крики и грубые голоса, выстрелы и угрозы. Как потом оказалось, судно захватили бандиты, члены одной влиятельной группировки на востоке. Не знаю, чем им не угодил туристический лайнер, но произошло то, что произошло.

Убили практически всех, кроме детей. Кто-то, как мой драгоценный папочка, решил выпрыгнуть в океан, оставив семью на растерзание, но и там для них не было спасения – они либо разбивали себе головы, неловко крутясь в воздухе и ударяясь о жесткий металл, либо тонули спустя несколько часов, не в силах выдержать огромной силы стихии. Кто-то пытался бороться, но и их быстро приструнили пулей в лоб – они были недостаточно сильны, да и броня в виде плавок не очень-то помогает в бою, знаешь ли. Кто-то, как моя мать, остался с семьей, пытаясь защитить, взывая к благородству и милосердию бандитов – даже смешно думать, что они реально полагали, будто это поможет. Когда я услышала ее голос, то тут же вылезла из своего укрытия – наверное, это было глупо, но не забывай, что я была тогда совсем мелкой. Ее убили быстро, просто откинув в сторону – она ударилась виском об острый угол, и для нее это был конец. Картина была так себе: повсюду полуголые трупы, кровь, разбитое стекло…

Всех выживших детей забрали с собой – оказалось, что им нужно было пополнение для клана. Нас доставили в Кинер – это было что-то вроде тренировочной базы и школы для новых рекрутов. Там всему и обучили – как бить так, чтобы противник сразу упал, как использовать свои слабости, чтобы повлиять на других… Перед этим, конечно же, нас неплохо так побили – чтобы знали, где наше место. Чтобы понимали, что теперь – это наша новая жизнь. В пятнадцать уже выпускали готовых бычков. Не смотри так на меня, я сейчас расскажу, зачем все это было нужно. Им чертовски нужны были новые люди из-за обострившегося конфликта с другим кланом – и они решили воспитать их сами. Не все дожили до конца обучения – многие не выдерживали такого напряжения. Кто-то умирал от различных болезней – они делают тебя слабым, а слабые должны умереть. Такая вот философия.

Потом меня отправили на первое дело. Согласно их политике, я должна была отработать свое проживание и обучение – это заняло еще пять лет, а после уже была свободной. Могла уйти из клана и всё такое, но чем бы я занималась? Вся моя жизнь теперь состояла только из краж, убийств и подстав различного уровня. Так что я осталась свободной с ними, теперь уже получая оплату за каждый выполненный контракт. Пойми меня правильно, я не жалуюсь – все-таки я смогла выжить и приобрела бесценные навыки, да и тихая размеренная жизнь меня не очень-то привлекала.

— Вот и всё, — закончила я, продолжая пялиться в темноту. Там еще полыхали тени прошлой жизни, от воспоминаний которой меня почему-то охватило радостное волнение.

Все это время Леви молча слушал меня, не перебивая. Его отстраненный взгляд был прикреплен ко мне, ловя каждую эмоцию, появляющуюся на лице.

— Трудно поверить в то, что ты не пыталась сбежать оттуда, — наконец хмыкнул он.

— Пыталась, — согласно кивнула я. Рассказ открыл какие-то речевые потоки, и мне хотелось продолжать говорить, — Спустя год после попадания туда встретила двух ребят, Карла и Миру. Была еще Сара – она была необычайно доброй, но с ней я общалась редко, все-таки разница в возрасте давала о себе знать. Мы как-то быстро с ними сдружились, хотя такое понятие, как дружба, не особо приветствовалось в Кинере. Спустя еще год мы придумали план побега.

Наши учителя сделали всё, чтобы даже мысль о таком внушала ужас – на посту всегда кто-то был, а за воротами ждали обученные гончие; в первый же месяц нам показали, как быстро они догоняют беглецов и как жестоко с ними расправляются. Но сила человеческого стремления к свободе, знаешь, всегда недооценивалась. Мы продумали всё до мелочей.

На дежурстве в столовой подсыпать в корм собакам снотворное, которое бы вырубило их, устроить переполох в соседнем корпусе, подняв тревогу – а когда постовые уйдут проверять, сбежать. И у нас даже почти получилось. Отвлекающий маневр сработал на ура, а гончие действительно спали мертвым сном первое время – всё же доза была недостаточно сильной, и уже через пятнадцать минут нашего побега они пустились в погоню. Благодаря тренировкам, мы бегали быстро, и, хотя в темноте было сложно ориентироваться, скоро мы наткнулись на высокую скалу. Оставалось только залезть на нее, и путь к свободе был бы открыт. Карл с Мирой уже представляли, как мы заживем одной дружной семьей, будем всегда вместе и наконец распрощаемся с ненавистным Кинером.

Однако дети всегда упускают из вида важные детали. Как, например, то, что мы понятия не имели, где находились – это могли быть бескрайние леса или остров, отрезанный от остального мира. Или то, что, когда мы обсуждали план побега, за стеной что-то прошуршало. Или то, что постоянно присутствовавшего тренера Дефа почему-то не было вечером за ужином.

Когда мы наконец забрались на скалу, то до безумия обрадовались. У Миры была ранена нога, но всё это казалось такой ерундой, по сравнению с желанной свободой! Через мгновение мы услышали редкие хлопки, а потом на свет вышел тот самый тренер. Он даже похвалил нас за то, что добрались так далеко, представляешь? А после просто выстрелил Карлу и Мире в живот. Спросил меня, хочу ли я отправиться за ними, или всё же предпочитаю вернуться в Кинер? И я вернулась.

Меня сурово наказали, отбив почки и сломав пару ребер за попытку побега. Но по какой-то причине оставили в живых. Тела моих друзей еще неделю висели во дворе, разлагаясь – в назидание остальным. Но, знаешь, тогда я поняла одну важную вещь – я могла сколько угодно плакать, ненавидеть Дефа, проклинать его, жалеть себя… Но это ничего не могло изменить. Что толку в этом, если я всё равно застряла там? Нужно как-то выживать. Я выбрала вылезти из ящика, выбрала попытаться сбежать, выбрала вернуться… Одним словом - выбор без сожалений.

На последней фразе Леви странно хмыкнул. Нет, он, конечно, хмыкал большую часть своей жизни, видимо, но такой интонации я раньше в нем не слышала.

— Выбор без сожалений, — повторил он и осушил кружку, — Дерьмовая была у тебя жизнь, Лис.

— Может, и дерьмовая, но зато моя, — упрямо произнесла я.

Наступило молчание. То, что Леви не пытался меня жалеть или говорить какие-то слова поддержки, чрезвычайно радовало – я не любила вспоминать о прошлом, но и каких-то сильных эмоций грусти по отношению к нему я уже давно не испытывала. По крайней мере, обычно.

Неужели ты ни о чем не жалеешь, Хлоя?

— А что насчет тебя? — быстро спросила я, в попытках заглушить голос.

Он поднял на меня тяжелый взгляд и начал рассказ.

Я была права – сладкой его жизнь нельзя было назвать. Но кто бы мог подумать, что его изначальной целью вступления в Разведкорпус было убийство Смита? Это было настолько ироничным, что мне захотелось рассмеяться, но я сдержалась.

Леви говорил сухо, без лишних подробностей и каких-либо эмоций. От всей этой истории мне вдруг стало по-настоящему тоскливо. Чем-то наше прошлое было похоже – оба стремились начать новую жизнь с друзьями, и оба потерпели поражение, потеряв близких людей. Наверное, он так же старается не привязываться теперь к людям.

Так же плывет по течению, адаптируюсь к новым реалиям жизни. Умерла мать? Окей, зато есть загадочный Кенни, который научит выживать. Ушел и он? Плевать, сам найду и заберу все, что нужно.

Много боли. Слишком много боли для одного человека. А теперь еще и потеря отряда…

Мы действительно были похожи.

Я бы не сказала, что жалела его. Все события наших жизней неизменно привели к тому, какими людьми мы являлись сейчас. Вся эта боль закалила меня и его, создала прочный непробиваемый панцирь.

И в этом панцире было чертовски уютно, кстати.

— Да уж, — подытожила я, — Дерьмовая была у тебя жизнь, Леви.

— Зато моя, — он повторил мои слова, откидываясь на спинку стула.

Некоторое время мы просто молчали, смотря друг на друга. Не знаю, о чем он думал – через эту каменную маску вообще сложно было что-то понять, – но я лично не думала ни о чем. Просто смотрела в его потемневшие глаза.

— Как Петра? — я наконец прервала молчание.

— С ней возится Ханджи. Может, завтра сможешь навестить – она звала тебя.

— Звала меня? — я рассмеялась, — Меня? Это даже забавно.

— Может быть, — он хмыкнул и поднялся, — Надо принести ей кое-какие личные вещи из вашей комнаты.

В три часа ночи?