Пленник и ворон (1/2)

Стук тяжëлых сапог и ритмичное бряцание оружия стабильно нарушали тишину. По прохождению достаточно долгого времени Чимина уже начали раздражать эти монотонные звуки. А потом вообще он стал чувствовать, будто сейчас уснëт на ходу.

Но, что казалось странным и удивительным, Чимин не чувствовал какого-то страха или обиды за то, что его взяли в плен. Он осознавал, что по идее должен чувствовать нечто подобное, ведь о чëм-то таком рассказывали его знакомые, вернувшиеся из плена. Только вот… Лучше бы не возвращались, учитывая все те жестокости, о которых они рассказывали. То, как жестоко они убили тех, у кого были в плену… У них такая установка: убивать «предателей Родины» с самой большой жестокостью, на которую они способны. И сколько же раз Чимин отчаянно подавлял в себе истерику, когда слышал эти рассказы. Слишком отвратительно и жестоко. Чимин не выносит такого.

И с достаточной жестокостью они могли избивать и таких непослушных солдат, как Чимин. Вернее, его одного и избивали. Поэтому, привыкший к боли, Пак почти не выдавал того, насколько ему сейчас больно идти с разодранной ногой и простреленным боком. И ведущие его люди тоже жалости к нему не проявляли, а если Чимин замедлялся, ему начинали угрожать автоматом.

Но продлилось это всë равно не долго. Потеря крови, сильная боль, монотонность звуков и кажущийся бесконечным подземный переход сделали своë дело. В один момент Пак почувствовал, как плывëт перед глазами слегка залитый водой пол и как холодеют конечности и плечи. Сил у парня хватило только на ещё два шага, после которых он упал прямо в достаточно большую лужу.

Зато какое облегчение наступило. С потерей сознания Чимина вмиг перестала беспокоить боль в ноге и боку. Разве не замечательно? Уже плевать, оставят ли его тут или потащат дальше. Главное — сейчас он отдыхает.

***</p>

Но отдых Чимина показался ему каким-то слишком мимолëтным. Слишком короткий отдых, прерванный холодной водой, которой бесстыдно облили его лицо. И боль в ранениях его в разы усилилась, видимо, их так и никак не обработал никто.

— Доброе утро, — произнëс бархатный голос человека, сидящего напротив.

Чимину жутко захотелось протереть лицо от воды. Но нет. Его руки связаны за спиной, привязанные так же к спинке стула.

— Это уникальный случай… Имперский солдат, добровольно сдавшийся в плен… Если бы не это факт, мы тебя расстреляли бы уже в коридоре. А сейчас нам очень интересны твои мотивы, «куколка».

Чимин крупно вздрагивает. И не столько от холода, сколько от того, как страшно и противно звучит это прозвище. Так его часто называли старшие по званию, выделяя его из общей массы простых «кукол». Ведь у Чимина, говоря честно, очень симпатичная мордашка. И даже частые побои еë не испортили, хотя били его в первую очередь именно по лицу.

И тело его тоже было достаточно привлекательным. Не один раз Пака зажимали в углу, грозясь облапать его или сделать ещё что похуже. Их останавливала только мнимая наказуемость их действий. Их накажут только, если они сделают что-то действительно страшное. За домогательства им точно ничего не будет, их просто не доказать. И ведь всегда можно сказать, что это Чимин ведëт себя как-то слишком соблазняюще…

Вообще, «куколка» было одним из первых слов, обращëнных к Чимину, которые он помнит. «Красивый, как куколка»… Чимин помнит, что поначалу посчитал это за комплимент, однако потом это стало самым тошнотворным прозвищем.

«Наша куколка боится крови» — фраза, после которой вообще все присутствующие всегда начинали неистово смеяться.

Пожалуй, слово «куколка» и кровь были единственными триггерами для Чимина, на которые он реагировал так ярко. Остальные неприятности ощущались словно через толщу воды. Даже когда его припирали к стенке, до тех пор, пока Пак не слышал то самое слово, единственной его эмоцией оставалось смятение.

— … Эй, ты меня вообще слушаешь? — возмущается говорящий с ним человек. А что он говорил? Чимин вообще без понятия. Слово «Куколка» слишком сильно выводит его из равновесия, — зачем ты пришëл? Почему вдруг сдался в плен? Ты слишком подозрительный. Сидишь и молчишь с лицом, будто я тебя словесным дерьмом поливаю, — хмурится мужчина и наводит на Чимина пистолет, посчитав, что таким образом тот точно заговорит.

— Тэ, не нужно. У нас никогда ещё не было таких тихих и спокойных… Это подозрительно, но чертовски любопытно, — сказал второй голос, звучащий гораздо мягче и добрее. Чимин с любопытством смотрит на него. Ох, выглядит так молодо!.. На вид ему лет семнадцать, не больше. Но лицо уже украшает небольшой шрам на щеке. А вот первый, тот, который навëл пистолет на Пака, наоборот — выглядит очень зрелым, на лице даже видна щетина. У него никаких шрамов нет, но взгляд очень уставший. Нет, даже не уставший, а заебавшийся. Почему-то он кажется знакомым… Такой пронзительный, читающий Чимина насквозь. Но не видящий того, что тот совершенно безобиден для них. А вот тот парень, что подальше, видимо, понимал это.

— Наверное, мне нет смысла говорить это, вы мне скорее всего не поверите просто… — начинает Чимин, разглядывая потолок.

— Мы таких как ты знаешь, сколько уже видели? Не смей говорить, будто бы не такой как все и на самом деле хороший, а то я тебя застрелю. И не побрезгую, — хрипло говорит «Тэ», как его назвал тот, кто помладше.

— Тэхëн, успокойся, — чуть твëрже просит младший, — вдруг у него действительно нет злых намерений?..

— Чонгук, ты дурак? Они все одинаковые. У них вообще души нет. Они убивают всех, на кого укажет их хозяин. И сколько ты убил, куколка? — Тэхён переводит взгляд снова на Чимина, который опять крупно вздрогнул от этого обращения. Как вообще ему нужно реагировать? Бояться и молчать? Возмущаться такому обращению с собой? Пытаться вырваться? Врать, чтобы защитить себя от лишних вопросов? Или говорить правду, рискуя быть застреленным за, как думает Тэхён, «бред».

Вздохнув, Чимин внимательно смотрит на направленное на него дуло пистолета.

— Слушайте, я прекрасно всë понимаю. Вам может показаться, что я просто заговариваю вам зубы, но… — Пак испуганно икнул, встретившись со взглядом Тэхёна.

— Продолжай, — мягко сказал Чонгук, оказавшийся за спиной Чимина. Видимо, он как-то по-особенному посмотрел на Тэхёна, иначе Чимин не знает, как ещё объяснить то, что тот, о чудо, убрал пистолет.