Chapter 40: seonghwa pt. III (1/2)

Хонджун внезапно проснулся, его глаза сверкали сияющим серебром от осознания того, что что-то не так. Его беты не было. В комнате было холодно, и сладкий, домашний аромат Сонхва был едва различим в смятых простынях.

Хонджун начал действовать, его разум и чувства сфокусировались, как будто он только что не был погружен в столь необходимый ему сон.

Он уже знал, что апартаменты были пусты, даже за пределами спальни. Будь то спальня или целый дом — место ощущалось совершенно по-другому, когда в нем не было Сонхва, пространство зияло слишком большим и пустым само по себе, и Хонджуну было бы трудно устроиться там комфортно.

Он отшвырнул раздвижную дверь в гостиную, бегая глазами в поисках подсказок. Он уже убедился, что чемодан Сонхва не пропал. В гостиной тоже ничего не случилось. Он выглядел так, как они его оставили. И то, как они его оставили, было немного растрепано: повсюду были разбросаны пальто и куртки, а по краям полок и столов стояли пустые банки из-под напитков. Там была даже пара пустых мисок быстрого приготовления, готовых к выбрасыванию, и Хонджун поспешно съел их, ожидая, какие невидимые кризисы ждут Сонхва дальше. Несмотря на то, что это было заманчивым отвлечением, у Сонхва не было сил поддерживать чистоту, а Хонджун был так занят, постоянно следя за ним, что даже не подумал прибраться сам.

Хонджун вдруг посмотрел на все, будто глазами Сонхва. Ему было стыдно за то, что он позволил ему впасть в такое состояние. Он должен был следить за тем, чтобы их помещения были как можно более чистыми, чтобы его бета чувствовала себя комфортно.

Все это было легче сказать, чем сделать. Постоянно следить за Сонхва было тяжелым испытанием, оставляя его заботиться о собственном голоде и других потребностях в оставшиеся крохи времени. Но он должен был стараться больше. Он должен был еще лучше использовать те отрезки времени, когда он мог расслабиться на несколько минут.

— Дерьмо, — прошипел он себе под нос, откидывая волосы назад.

Именно тогда он заметил сложенный лист бумаги, примостившийся на деревянной подставке у двери. Он сразу понял, что это был контракт, который Сонхва составил и заставил подписать, но теперь он был сложен, чтобы показать обратную сторону бумаги, с новым сообщением, нацарапанным на нем.

«Я буду у воды. СХ»

Он моргнул, затем сделал три тяжелых, скачущих шага к задней двери, отбрасывая ее в сторону, чтобы открыть вид на тихо дымящиеся воду.

Пусто.

Сердце Хонджуна начало колотиться. Он захлопнул двери, глухой к излишне громкому стуку хрупких деревянных дверей.

У воды…?

Это был единственный горячий источник, к которому они имели доступ, так как другая семья заняла другие комнаты, в которых жила их стая, много дней назад.

Он мог думать только об одном другом месте с водой, и до него было как минимум десять минут ходьбы. Он сократит это время вдвое. Он будет бежать.

Он натянул самое тяжелое пальто, какое смог найти, не тратя слишком много времени на поиски. Он взглянул на свой телефон. 3:47. Как долго его пара была там?

Адреналин заставил его почувствовать себя олимпийским бегуном на старте, Хонджун выскользнул из гостиницы и поднялся по мощеной тропе, ведущей к пруду с карпами, спрятанному в холмах за гостиницей.

Его дыхание вырывалось облаками, густыми, как хлопок. Не было ни звезд, ни луны, небо представляло собой чистый лист серого тумана. Он использовал свой телефон, чтобы осветить дорожку, ослепительный свет подпрыгивал при каждом тяжелом шаге.

Жуткая тишина вокруг заставила его сердце сжаться и похолодеть от страха. Ничего не двигалось. Ничего не шумело. Ни ветерка, ни шевеления сухих веток у тропы или на склонах холмов. Он казался единственным нежелательным живым существом, нарушающим тишину.

Наконец тропа свернула за угол, и перед водой появилось огромное черное зеркало пруда, освещенное низкими золотыми фонарями.

— Сонхва? — Он не гордился тем, что его голос чуть не сорвался, когда он звал его, бегая глазами туда-сюда.

Пруд был слишком велик сам по себе, его дальний конец было почти невозможно разглядеть. Он начал бегать по дорожке, огибающей воду, чуть не наткнувшись на скамейку, прежде чем вспомнил, что нужно подержать фонарь.

Сонхва стоял в самом дальнем конце и был так похож на призрак, что Хонджун ахнул и остановился, когда на него упал свет.

Сонхва похудел из-за того, что не ел целыми днями, на нем почти не было одежды, кроме шелкового халата из гинкго, который он натягивал, потому что не мог надеть что-то другое, чтобы делать что-то еще. Синяки под глазами были фиолетовыми, губы красными и обкусанными, щеки впалые. Хонджун почувствовал одновременно страх и волну желания.

Его пара выглядела наполовину дикой, но в его глазах была ясность, которую он не видел, возможно, за все время, что знал его.

— Сонхва-ши…? — осторожно спросил он, подходя, хрустя ботинками по морозной траве.

Сонхва моргнул и посмотрел на него. Он держался за одну из опорных стоек ограды, словно если бы отпустил, то качнулся бы в пруд.

— Альфа, — поприветствовал он низким хриплым голосом. — Ты видел мою записку. Это хорошо. Не хотел, чтобы ты волновался.

Губы Хонджуна дернулись, в глазах мелькнуло раздражение. Конечно, он чертовски волновался, записка чуть ли с ума не свела.

— Слишком поздно, чтобы я не беспокоился, — сказал он. — Что ты здесь делаешь?

— Я хотел посмотреть, выглядят ли рыбы теперь по-другому.

Хонджун подошел к нему, глядя в воду на мерцающие оттенки золотых, красных и молочно-белых чешуек в тусклом свете фонаря.

— По-другому — как? — терпеливо спросил он, стягивая пальто и натягивая его на плечи Сонхва. — Ночью по-другому?

— Нет. По-другому — без гипнероса.

— О? — Хонджун попытался скрыть свое удивление. — Тебе… лучше? — Он поморщился от глупого вопроса.

— Я ничего не чувствую. Кроме пустоты.

Сердце Хонджуна упало. Что это значит?

Пустота.

Он осторожно отвернул Сонхва от пруда, крепко обняв его и притянув к себе более высокого бету.

— Ты голоден. Устал. Ты пережил болезненное и долгое «превращение», которое никогда не хотел проходить. И это, наверное, первый раз, когда ты за долгое время чувствуешь себя чистым. Как ты думаешь, отсюда берется пустота?

Хонджун не мог скрыть надежду в своих больших глазах. И в то же время что-то темное крутилось внутри него, голос, обвиняющий его в том, что он погубил свою пару, так сильно желая, чтобы он не зависел от гипнероса, что он пожертвовал духом беты, чтобы заплатить за это.

Спустя долгое мгновение Сонхва кивнул.

— Наверное.

— Ну давай же. Давай завтра вернемся и посмотрим на рыб. Ты меня заинтересовал, и я хочу услышать все твои мысли о просмотре пруда с карпами без гипнероса. — Если голос Хонджуна и дразнил, то только добрым, нежным тоном. Но он не был уверен, что сами слова доходили до Сонхва, не говоря уже о тоне.

Бета почти уперся, когда Хонджун пытался потянуть его и вернуться по тропе к гостинице.

— Пожалуйста, милый. Пойдём. Ты замерзнешь. О, черт, ты даже не надел туфли, Сонхва? — Он случайно посмотрел вниз и заметил бледные ноги беты в траве.

Он тут же скинул свою обувь, оставшись в одних носках. Он собирался отдать туфли бете, но быстро вспомнил, что разница в размерах усложнит это дело. Вместо этого он стянул носки, решив дать бете хоть что-нибудь.

— Держись за мою спину, подними ногу. — Он с облегчением почувствовал, что бета слушает его, положив руку ему на плечо для равновесия, в то время как Хонджун натягивал носки на каждую ногу.

— Я не хочу возвращаться в ту комнату.

— Хм? — Хонджун встал, плотнее натянув свое пальто на плечи Сонхва.

— Там грязно.

Хонджун виновато вздохнул.

— Я знаю, мне жаль. Я действительно позволил этому случиться. Я могу собрать весь мусор и…

— Не таким образом. Оно как будто… испорчено.

Бета фыркнул и встретился взглядом с Хонджуном. Хонджун чувствовал себя бессильным перед лицом росистых слез, плавающих там.

Этот человек мог попросить его буквально о чем угодно. Он мог попросить его убить, и он сделал бы это за него. Он так обожал его.

— Я позабочусь об этом. Я не заставлю тебя остаться там, милый. — Он поцеловал уголок рта беты и погладил затылок. — Ты можешь отдохнуть в холле, пока я обо всем позабочусь.

— Спасибо… — Бета еще раз изящно вздохнул, подняв руку, чтобы вытереть нос.

Хонджун снова яростно обнял его, впиваясь пальцами в спину. Его кожа была такой холодной сквозь тонкую мантию.

— Чёрт, Сонхва. Я просто хочу обнять тебя и сказать, как много ты для меня значишь и как я горжусь тобой, но мы должны затащить тебя внутрь. Я беспокоюсь за тебя. Ты ледышка. Я обещаю тебе, что позабочусь обо всем, что тебе нужно, но ты должен пойти со мной.

Хонджун беспокоился о том, как медленно Сонхва отстранялся, мечтательно моргая и кивая.

Обвивая Сонхва рукой за талию, он пытался найти для него удобный темп, пока они шли по тропе.

— Почему ты вышел сюда вот так, почти ничего не надев? — Хонджуну наконец пришлось спросить.

Расстояние от гостиницы до пруда, которое он преодолел примерно за пять минут, казалось, тянулось бесконечно, теперь, когда он хотел провести Сонхва обратно в безопасное место. Он продолжал искоса смотреть на бету, желая покачать головой при печальном виде голых ног в одних носках и, если он не ошибался, под тонкой мантией Сонхва было только нижнее белье. По крайней мере, теперь у него была куртка Хонджуна. Сам Хонджун не мог не вздрогнуть от холода, проникавшего в его одежду без пальто, но Сонхва, похоже, совсем не дрожал.

— Я не собирался выходить без подходящей одежды, — наконец объяснил Сонхва. — Мне просто нужно было выйти на свежий воздух. Просто мне вдруг так сильно понадобилось, что не было времени думать об одежде.

Хонджун не спешил с ответом, боясь перебить Сонхва. В течение нескольких секунд единственным звуком был тихий шорох жестких листьев и шарканье их ног.

— Сейчас это звучит глупо. Мне жаль.

Хотя то, что сделал Сонхва, было импульсивно и глупо, то, как он объяснился, было настолько ясным и рациональным, что Хонджун почувствовал себя все более и более спокойным. Хотя он не одобрял ту часть, где бета унижает себя из-за своего импульса.

— Почему тебе вдруг пришлось уйти? Это из-за того, что ты сказал? Тебе больше не нравилось ощущение комнаты?

— Ага. Я знаю, это глупо, но это будто призрак, которого я оставил там. И мне кажется, что если я вернусь в комнату, то… я снова сойду с ума. Буду одержим. Или же я просто буду так сильно беспокоиться о том, что сойду с ума, что не смогу отдохнуть. Или… не знаю. Это глупо, я знаю. Я на самом деле не верю в призраков, просто это единственный способ, которым я могу попытаться описать это. Я не должен причинять тебе столько неприятностей…

— Сонхва-ши, — Хонджун позволил голосу альфы придать тон своему голосу. Было восхитительно, как глаза Сонхва стали еще больше и внимательно посмотрели на него. — Ничто из того, что ты чувствуешь, не глупо, и тебе не нужно ничего мне объяснять. Если тебе что-то нужно, просто скажи мне, и я сделаю это. Объяснений не требуется. — Он поднес руку Сонхва к своим губам и поцеловал ее, одарив его мягкой кошачьей улыбкой. — Твоё желание для меня закон.

Когда Хонджун отпустил его руку, Сонхва, краснея, прижал ее к своей груди.

— Спасибо, альфа…

Простые слова вызвали прилив горячего адреналина в организме Хонджуна. Он мог бы сражаться за Сонхва с целой армией. Он мог бегать кругами вокруг пруда неделю без остановки. Он мог наполнить его щенками, пока он не стал бы первым бета в истории, у которого родились бы щенки.

Но его щенячье-счастливое настроение испарилось, когда Сонхва внезапно перестал двигаться, слабый голос сорвался с его побледневших губ.

— Хонджун? У меня кружится голова…

— Кружится голова? Вот, садись… — На обочине тропы был большой пень, и Хонджун осторожно помог бете сесть.

Пруд был позади них, скрытый изгибом холма. Склон холма перед ними закрывал вид на гостиницу и храм, но, по крайней мере, они были близко.

— Поговори со мной, милый, — пробормотал Хонджун, стоя на коленях рядом с Сонхва и положив руку ему на бедро. — Или не надо. Сделай несколько вдохов. Делай то, что тебе нужно сделать.

Его сердце чуть ли не разорвалось, когда он увидел, как бета тяжело дышит, так тревожно наклоняясь в сторону, что Хонджун изменил свою позу, чтобы удержать его, поймав его вес, прежде чем тот полностью упал. Кожа беты была липкой от холодного пота. Он не потерял сознание, но в то же время долго не отвечал или вообще что-то говорил.

— Сонхва? Ты все еще со мной? Хэй. Не засыпай пока.

Адреналин в его организме приобрел совсем другой оттенок, леденящий от страха. Его телефон изо всех сил пытался получить хотя бы одну полосу приема, что неудивительно, поскольку он заметил, что холмы в этом районе, казалось, блокировали прием.

Дерьмо.

Он не знал, что делать, кроме как оставить Сонхва и бежать за помощью. Но мысль о том, чтобы бросить его здесь и сейчас, терзала его.

Он колебался, ожидая несколько последних секунд, пока Сонхва шевельнется, прежде чем бежать, когда по дорожке послышался деревянный хруст сандалий. Поднявшись, Хонджун снова включил фонарик своего телефона и помахал им.

Свет оказался не нужен, потому что у человека, который вышел из-за угла, был свой фонарь, который он держал в руке, настоящий фонарь с мерцающим изнутри пламенем.

Простая мантия украшала фигуру незнакомца. Хонджун узнал в его одежде одежду монахов из храма, но этого было недостаточно, чтобы он расслабился.

— Здравствуйте? Могу ли я чем-нибудь помочь?

Хонджун колебался. Его альфа-сторона понимала, что он и Сонхва оказались в невыгодном положении, одни, с едва ли одним полным комплектом одежды на двоих, а Сонхва почти рухнул на его бедра. Хонджун наклонился, его пальцы коснулись горла Сонхва. Он не был врачом, но его беспокоило то, каким быстрым казался его пульс. Ему хотелось, чтобы он проснулся, столкнулся с этим вместе с ним, каким-то образом. Он и не подозревал, насколько сильно он полагался на Сонхва и насколько сильнее бета заставил его чувствовать себя.

Но в тот момент все было иначе. Внезапный кисловатый привкус беспокойства сказал Хонджуну, что Сонхва, по крайней мере, присутствовал достаточно, чтобы заметить приближение незнакомца, и ему это не понравилось. Хонджун выпрямил челюсть, изменив свою позицию на что-то более защитное.

Монах остановился как вкопанный, прежде чем подойти слишком близко к ним, без сомнения уловив в воздухе запах их опасений. Он приложил руку к груди. Это была большая рука с длинными пальцами, что вполне соответствовало высокому росту монаха и точеному лицу. По его гладко выбритой голове трудно было сказать, восемнадцать ему или двадцать восемь, но Хонджун поверил бы и тому, и другому.

— Я Мика, — позвал он низким голосом, неожиданно успокаивая. — Я монах храма. Я медитировал и увидел, как вы бежите по тропе, — объяснил он Хонджуну. — Вы выглядели испуганными, поэтому, как только я смог найти свет, я пришел. Вы позволите мне помочь вам?

Сонхва перевел взгляд с монаха на Хонджуна.

— Все в порядке… я могу идти… — Бета стиснул зубы и приподнялся на своих ногах в носках, ему пришлось замереть и перевести дыхание, прежде чем он сделал еще один шаг вперед.

Монах наблюдал за ними, не приближаясь, свет лампы отразил на его лице напряженное, обеспокоенное выражение.

Хонджун держал Сонхва за руку, просто давая ему время и пространство, удерживая монаха краем глаза.

— Думаю, я просто голоден… — прохрипел Сонхва. — И хочу пить.

Хонджун кивнул. Это имело смысл. Несмотря на все свои усилия, он чувствовал, что едва убедил Сонхва пить минимум воды, пока они доводили дело до конца, и что касается еды, он был бы удивлен, если бы Сонхва съел больше, чем несколько маленьких кусков за все время.

— Я позволю ему помочь нам, хорошо? — Он решил за них обоих, затем нежно, ободряюще поцеловал Сонхва. — Помни, я защищу тебя.

Сонхва едва заметно кивнул, как будто даже от этого у него закружилась голова.