Chapter 23: yeosang pt ii (1/2)
--------------------
Днем или ранее:
Сонхва
--------------------
Сонхва подготовил целую лекцию для Кан Ёсана. Он начал писать это в своей голове, когда собирал головоломку на полу в комнате Ким Хонджуна, и она легко достигла размера новеллы. С тех пор он редактировал содержание, переформулировал, вырезал, вставлял, но в конце концов, когда он вернулся к своим дозам и почувствовал себя более спокойным, он разделил его до основных моментов, которые ему нужно было вбить в голову ужасно заблуждающегося омеги.
Но прошло несколько дней, а у него не было возможности поговорить с омегой наедине, желание поучать его просто… начало угасать. Не осталось ни обиды, ни гнева. Он, конечно, не хотел снова проходить через это испытание, но это уже казалось далеким воспоминанием.
В конце концов омеге нужно было сообщить о том, что то, что он взял, не может быть так легко возвращено, но тем временем Сонхва положил свой новый запас в красивую деревянную коробку с замком, которую дал ему Хонджун, которую он держал на прикроватной тумбочке. И хотя оказалось, что это не его вина, он все равно наклеил на каждом блистере соответствующий день месяца. Другого подобного инцидента больше не будет.
Вдобавок ко всему, по тому, как Ёсан в своих очень редких появлениях крался по дому, избегая его взгляда, Сонхва знал, что ему жаль. И более того, он уже знал характер омеги. Он знал, что какое бы принуждение ни привело его к тому, что ему не принадлежало, оно не было вызвано необходимостью как-то навредить Сонхва.
Сонхва действительно хотел знать настоящую причину, чувствовал, что это важно, но казалось, что лучше сначала позволить омеге чувствовать себя комфортно рядом с ним, убедиться, что на его пути не было никаких взрывных последствий или стыда.
Но больше всего его беспокоил Минги. С той ночи альфа был беспокойным. Иногда ему требовалась целая вечность, чтобы заснуть, или иногда засыпал, но затем внезапно садился в постели в самые глубокие часы ночи. Сонхва открывал глаза и видел, как глаза альфы, светящиеся мрачными полумесяцами, смотрят на дверь.
Его тело напрягалось, а пальцы вцеплялись в край простыней, как будто он был всего в одном ударе сердца от того, чтобы спрыгнуть с кровати и куда-то убежать.
Наконец, вместо того, чтобы просто спокойно наблюдать за Минги, пока он снова не заставит себя лечь, Сонхва коснулся его голой кожи и заворковал.
— Поговори со мной, детка. Что случилось?
Минги моргнул и повернулся к нему, со стоном опускаясь. Он растянулся наполовину на Сонхва, улегшись на его грудь. Для большого, сильного и страшного альфы он действительно не так много весил. Сонхва поиграл с его волосами.
— Это из-за Ёсана?
Минги заскулил в замешательстве, переместившись, чтобы посмотреть на него.
— Откуда ты знаешь?
— Я просто знаю. Я волшебник, — заверил его Сонхва, уговаривая снова лечь.
— Так… ты знаешь, что произошло?
Сонхва ответил осторожно. Потому что, хотя он многое знал, возможно, даже больше, чем Минги, он лишь мельком увидел, что произошло между ними двумя.
— Я знаю, что Ёсан решил попробовать то, чего раньше не делал.
—… Да.
— Так, в чём дело?
— Я чувствую, что сделал что-то не так… и думаю, что теперь он может ненавидеть меня.
— О, Минги-а… ты действительно думаешь, что это правда? Или ты думаешь, может быть, ему просто нужно время, чтобы переварить? Для него было немалым делом попробовать это, понимаешь? Это может быть подавляющим.
— Нннх.
— Обоснованный ответ.
— Я просто беспокоюсь о нем. Я хочу поговорить с ним.
Альфе не нужно было говорить Сонхва, что Ёсан усложняет задачу.
Минги вздохнул, два пальца рассеянно гладили кожу Сонхва.
— Я не должен был…
— Ш-ш-ш. — Сонхва ждал этого. Он достаточно знал Минги, чтобы понять, что чувство вины, должно быть, осталось. — Это не твоя вина.
— Но я…
— Это не твоя вина. Пожалуйста, Минги. Не думай так.
— Откуда ты знаешь?
Сонхва вздохнул.
— Магия, помнишь?
Альфа фыркнул и перешел от объятий к тому, чтобы придавить Сонхва своим весом, глядя на него сверху вниз с сварливым выражением лица.
— Ты ведь знаешь, что я не ребенок?
— Да, я знаю.
— Ты всегда говоришь со мной, как будто я щеночек.
— Но ты не щеночек.
— Йа, даже сейчас ты это делаешь! — возмутился альфа.
— Поверь мне, Минги. Я прекрасно знаю, что ты не щеночек. Ты очень умный. Вдумчивый. Сильный. Но сейчас, я думаю, что ты чувствуешь себя растерянным, виноватым, беспомощным. И ты не из тех, кто хочет всё легко забыть.
Минги издал звук, который действительно звучал по-щенячьи, хотя Сонхва не собирался указывать на это.
— Просто дай ему еще немного времени. Все будет хорошо.
Минги плюхнулся вниз, заставив Сонхва выдохнуть с легким «уф» и раздавив некоторые части, которые он не был готов ощущать раздавленными. Он немного извивался, пока не смог более комфортно поддерживать альфу.
— На самом деле, ты не прав, хён.
— О, да?
— Да, собственно говоря.
— Где я неправ?
— Я не просто чувствую себя смущенным или виноватым…
Сонхва изогнул бровь, заложив руку за голову вместо подушки, устраиваясь поудобнее.
— Нет? Что не так, ще… То есть, альфа.
Минги выпрямился с невозмутимым взглядом, слегка ударив Сонхва по плечу.
— Отлично. В последний раз я делился с тобой своими чувствами. Спокойной ночи.
Минги отполз от Сонхва, каким-то образом забрав с собой 75% одеяла.
После ссоры с покровительственными извинениями, а затем драки, в которой Минги продемонстрировал досадную разницу в альфа-мышцах и бета-мышцах и то, как это означает, что для удержания обеих рук Сонхва понадобилась всего одна рука — Минги пожалел одолевающую бету и признался.
— Я просто хотел сказать… Думаю, мне нравится Ёсан-а.
Сонхва прикусил язык, останавливая волну пренебрежительных мыслей, которые чуть не вырвались из его горла. Он был бы придурком, если бы насмехался над признанием альфы. Наверное, он был мудаком, даже если так думал. Не то чтобы у него самого был огромный опыт в любви и романтике. Время, проведенное здесь со своей стаей, было практически всем, что он мог показать в этом деле, и он знал, что это далеко не типичный опыт.
Вместо этого он осторожно сказал:
— Что ты имеешь в виду? Он тебе раньше не нравился?
— Ты знаешь, что я имею в виду, — глубоко зарычал альфа, наказывая Сонхва грубым укусом в шею.
— Но… ты…
Боже, неужели Минги не понял, что Ёсан был под наркотиками той ночью? Черт, это же полный беспорядок…
— Можешь ли ты… рассказать мне побольше? Что заставило тебе изменить своё мнение? — спросил он.
Минги покачал головой.
— Мое мнение никогда не менялось. Он мне всегда нравился. Но было трудно подобраться к нему, не зная, чего он хочет. Но теперь… Я решил, что хочу узнать, что это. Если он позволит мне.
— О, Минги… — Сонхва был тронут от имени Ёсана, от имени всей стаи: иметь такого нежного альфу, которого можно назвать семьей.