Chapter 8: aftermath (1/2)

Утро Сонхва превратилось в хаотичное пятно после того, как Хонджун вошел в спальню Минги и обнаружил их в кровавом клубке. Запахи других членов его стаи нахлынули, как одеяло, за которое Сонхва пытался уцепиться. Раздавались крики, рычание и щелканье, которые расстроенные чувства Сонхва пытались интерпретировать как звуки дерущихся собак. Альфа-голос Хонджуна пробился сквозь шум, как лёд, и его невозможно было игнорировать. Сонхва не мог не заскулить в ответ, и он был не единственным.

Он смутно осознал, что, когда они впервые попытались поднять его с кровати, они обнаружили, что простыни присохли к его пояснице, запачканные кровью. Они не рискнули попытаться оторвать их от его кожи. Затем Юнхо поднял его, простыни и все, и вынес на морозный воздух снаружи.

Он вспомнил их короткий разговор:

— Ю-Юнхо…

— Да, хён?

— Можешь принести мне мою таблетку? Я должен принять её. Каждое утро. Я не думаю, что смогу сделать это без неё.

Всю жизнь его отвергали из-за отсутствия заботы, внимания, его отвергли и молчанием, и ложью, и желанием вообще превратить в кого-то другого.

Это был первый раз, когда его отвергли с зубами и ногтями, со слезами и кровью, и он знал, что его жалкий разум не сможет обработать это без посторонней помощи.

Его уложили на мягкие кожаные сиденья в длинном автомобиле, в котором его впервые подобрал Хонджун. Он услышал шаги Юнхо, удаляющиеся по тропинке к дому. Через несколько минут его голову осторожно подняли, и таблетку поднесли к губам, с чашкой воды, чтобы запить.

Затем Юнхо с его теплым имбирным альфа-ароматом, рядом с которым Сонхва хотел бы остаться, исчез с успокаивающим шепотом, а Хонджун вместо него оказался рядом с ним. Он накинул на него мягкое одеяло и прокричал указания водителю. Сонхва вздрогнул, когда машину затрясло по дороге. Рука Хонджуна легла на его здоровое плечо.

— Только держись. Мы направляемся в больницу. Это было быстрее, чем скорая помощь, я уверен.

— Все в порядке. Рука болит…

Конечно, болела не только рука, но, как ни странно, в центре внимания оказалась боль, разветвляющаяся от плеча к запястью. Проколы зубов в его груди и плече были горячими и болезненными.

Нижняя часть его спины чередовалась между чувством онемения и жжения, как глубокая, глубокая дорожная сыпь, которая царапала всю дорогу до костей.

Его зубы стучали.

Беспокойство Хонджуна наполнило заднее сиденье энергией, похожей на статику.

— Он не изнасиловал меня, Хонджун.

— Господи, Сонхва.

— Я знаю, как это выглядело. Так что я просто хотел, чтобы ты знал. Ты так волнуешься…

— Знаю. Я проверил. Я должен был знать. Мне жаль.

— Ты должен был знать?

— Мммм. Если бы он… Я, наверное, попытался бы убить его тут же.

— Но ты любишь его, Хонджун…

— Тише, Сонхва. — Немного проскользнул Альфа Голос.

Сонхва послушно замолчал, когда обогреватель автомобиля начал прогонять часть холода его шока, не говоря уже о дневной дозе гипнероса, проникающего глубоко.

Но тепло, наркотики и травмы не могли так долго сдерживать его любопытство.

— Хонджун-ши…

— Почему вдруг -ши?

— Хонджун-ши, ты сказал, что в первый раз, когда это случилось в старом доме, у Минги была кровь на лице…

Хонджун напрягся. Сонхва мог клясться, что воздух стал на 10 градусов холоднее.

— Кого он тогда укусил, Хонджун-ши? Поэтому Хёнджин-ши пришлось вернуться? Или это был другой…?

— Ты так много говоришь для того, у кого такие белые губы, Сонхва.

— Прости…

Он действительно много говорил. Слишком много. Он прислонился головой к бедру Хонджуна с легкой дрожью, внезапно почувствовав себя таким опустошенным.

Хонджун вздохнул.

— Я возвращался с работы после того, как провёл там три дня подряд. — Начал он, очень нежно касаясь волос Сонхва. — Я как раз пересекал лужайку к дому, когда он прыгнул на меня из ниоткуда. Я мало что помню. Он был таким большим, таким тяжелым. Я ничего не видел и даже потерял сознание на несколько секунд, потому что не мог дышать. У меня есть шрамы на шее, чтобы доказать это. Вроде как у тебя будет. Не так уж и плохо.

— Н-н? — Сонхва моргнул, распахнув тяжелые глаза, желая увидеть. Хонджун покачал головой.

— Потом. В любом случае, когда я проснулся, он был таким, каким был, с тобой… Я просто рад, что рядом никого не было. Это было ужасно.

— Ну, да… должно быть, было страшно быть одному…

— Нет, я имею в виду, видеть тебя было ужасно. Я рад, что никто из других не прошел через это со мной.

— Ясно… Прости.

— Ты последний, кто должен сожалеть.

Некоторое время они ехали молча. Сонхва смотрел на небо снаружи. Оно было грязно-розовое. Солнце проигрывало битву с морозным осенним туманом.

— Я не знаю, что делать. — признался Хонджун.