Chapter 7: I don’t like it (2/2)
Минги выхватил у него книгу, бросив на него пронзительный взгляд, прежде чем переключить внимание на страницы.
— Я прекрасно могу читать этот стиль.
— Минги… Прости. Я не это имел в виду. Просто я знаю людей, которым этот стиль не очень нравится.
— Я прощу тебя, если одолжишь это, — поддразнил Минги.
Сонхва улыбнулся.
— Конечно. Ты можете взять все, что хочешь.
— Спасибо, хён.
— В любое время, Минги.
————————————
Как только Сонхва вернулся в гостиную, он обнаружил Сана, свернувшись калачиком в одном из огромных кресел, прижавшимся к Чонхо.
— Добро пожаловать домой, Чонхо. Как прошли твои занятия?
— Было весело, хён. На большинстве уроков мне приходится петь, так что мне не на что жаловаться.
— Чонхо-я — лучший певец всех времен! — провозгласил Сан, обнимая макнэ за крепкую грудь.
Лицо Чонхо превратилось в ту теплую улыбку, благодаря которой он выглядел намного моложе.
— Я весьма хорош. По крайней мере, лучший в этом доме. Если только у Сонхва-хёна нет скрытого таланта, о котором мы не знаем…? — сказал он, закатывая глаза.
— Нет, — рассмеялся Сонхва, махнув рукой. — Я тебе не конкурент, я уверен. Я мог бы заняться пением, если бы остался в университете… но я сдался.
— О, ты не должен сдаваться. Бьюсь об заклад, хён мог бы это сделать, — сказал Сан мило. Он был намного откровеннее, когда с ним был кто-то другой.
— Это не для всех… — резонно сказал Чонхо, не обращаясь ни к Сану, ни к Сонхва. — Но также, никогда не поздно. Тебе не нужно принимать какие-либо решения к определенному времени. А если ты хочешь петь… может быть, я смогу записать тебя на частные уроки. У меня есть караоке-машина.
Они засмеялись, а Сан заскулил о том, что тоже хочет спеть в караоке, но тут дверь распахнулась, и вошел Уён с черным рюкзаком, который, казалось, весил сто фунтов. Он стряхнул его и поставил возле двери, его глаза сканировали их с пугающей точностью.
— Сан-и, давай зависать в моей комнате.
— Но…
— Да ладно, мы так близки к победе над тем боссом, помнишь?
— Ах, да! — Омега вскочил со стула и подскочил к Уёну, болтая об игре.
Сонхва посмотрел на Чонхо. Чонхо выглядел так, будто пытался быть невидимым и в то же время боролся с желанием посмотреть, как уходит Сан.
— Покажешь мне, как работает караоке, Чонхо?
Как будто Сонхва только что произнес магическое заклинание, макнэ выдохнул и соскользнул со стула.
— Да, пойдем.
———————————
Конечно, невозможно просто «показать» караоке-машину, не запустив ее и не петь одну песню… или шесть, или семь, или восемь. Они легко потратили более часа на пение в подвале, используя пространство, которое также использовалось как танцевальная студия для Юнхо. Там был кулер, из которого они могли взять напитки, когда им захотелось пить, и то, как их голоса красиво эхом отдавались в просторном помещении, только подогревало их желание одну песню за другой.
Сонхва был рад узнать, что он все еще может получать удовольствие, несмотря на гипнерос, который он принимает. Хотя веселье, которое он получал, возможно, было более сдержанным, чем могло бы быть, ему все же было приятно слушать впечатляющий мягкий вокал Чонхо и проводить некоторое время, тренируя свой собственный. Чонхо сообщил ему, что он неплохо поет и ему нравится слушать его голос.
Как раз в тот момент, когда они собирались сворачиваться, Ёсан спустился по лестнице, неся две продуктовые сумки, полные куриных блюд на вынос.
— Мне показалось, что я услышал караоке. Съешьте немного курочки, пока моя очередь петь.
Было уже семь часов, когда они, наконец, поднялись на первый этаж, следуя за пикантным, аппетитным запахом.
На кухне появился новый человек. Это был невысокий мужчина с гладкими темными волосами и несколько смуглым лицом, в одном ухе блестела бриллиантовая серьга. Он готовил на плите, а Уён сидел рядом с ним, наблюдая за каждым его движением и бормоча ему у ухо. Сонхва понял, что это должен быть человек, который готовил и помогал ухаживать за домом — Чанбин.
Когда они услышали их, Чанбин поднял голову, а Уён отошел от него, скрестив руки на груди.
Чанбин, напротив, вытер руки о фартук и шагнул вперед, протягивая руку Сонхва.
— Привет, я Чанбин. Вы, должно быть, Сонхва-ши?
— Да, приятно познакомиться. Не отвлекайтесь на меня. Все, что вы готовите, пахнет потрясающе.
— Я не получаю много жалоб, хотя я знаю, что ты, возможно, уже поел, — усмехнулся он.
Сонхва услышал шуршание пластикового пакета и увидел, как Ёсан виновато прячет остатки еды за собой, его лицо превратилось в безмятежную маску, как будто он не сделал ничего плохого.
— Просто небольшой перекус. Я уверен, что это совсем не отнимет у нас аппетит. — Прочистил горло и тихо сказал Ёсан.
Сонхва догадался по игривому взгляду двух мужчин, что это был обмен мнениями, который у них был много раз, и не было настоящих обид.
— Ну, я надеюсь на это, потому что ужин готов.
—————————
Это было почти как в ресторане, сидеть и смотреть, как Чанбин их обслуживает. Сонхва задавался вопросом, не будет ли это странным, но Чанбин говорил с ними легко, не будучи слишком навязчивым, когда он раскладывал еду, а затем отстранялся, убирая кухню и моя посуду, давая им время спокойно поесть.
Половина стола, которая раскололась, все еще была закрыта для посещения, оставаясь сохнуть под натянутым брезентом. Сан продолжал пытаться украдкой поднять его, чтобы взглянуть на работу Хонджуна, пока ему не надоело ворчание Уёна.
Самого Хонджуна там не было, как и Минги. Это не показалось кому-то еще странным. Они не оглядывались по сторонам и не спрашивали вслух, где они.
Сонхва снова обнаружил, что его любопытство пробивается сквозь дымку гипнерос, и, наконец, спросил:
— Кто-нибудь знает, когда Хонджун будет дома?
— Возможно, когда ты уже будешь спать, — сказал Юнхо. — Он всегда крадется домой так поздно, что мы не замечаем его до следующего дня.
— Понятно. Так это нормально?
— Да, вполне. — В глазах Юнхо промелькнуло разочарование, когда он признал реальность графика их альфы.
— Кажется, он усердно работает, — предположил Сонхва, и высокий альфа гордо кивнул.
— Он действительно востребован, но это означает, что он всегда срывает сроки. Мне всегда хотелось помочь, но… на самом деле это работа одного человека.
— Я уверен, ты многим помогаешь здесь…
Юнхо почесал затылок.
— Ну… Обычно я большую часть дня на работе. Но, по крайней мере, я стараюсь не делать всё хуже.
Последовали несколько ободряющих возгласов, и они более или менее спокойно наслаждались дальше едой. Уён, конечно, совершенно проигнорировал его присутствие, но Чонхо, Юнхо и Ёсан спокойно болтали, а Сан осторожно подтолкнул тарелку с клубникой в шоколаде ближе к Сонхва, как будто призывая его съесть одну.
Сонхва извинился, проскользнув на кухню, чтобы попросить Чанбина об услуге.
— Эй, уже слишком поздно, чтобы получить вторую порцию? Я хотел бы отнести немного еды Минги.
Чанбину потребовалась секунда, чтобы ответить, выглядя так, будто он не был уверен в том, что только что услышал.
— О… правда? Уверен?
Сонхва кивнул.
— Да, я просто не хочу, чтобы он голодал.
— Мило с твоей стороны. Вот, пожалуйста. Будь осторожен.
Чанбин вручил ему пластиковый контейнер и набор палочек для еды, и Сонхва направился в комнату. В коридоре было тихо и пусто, и он, не задумываясь, открыл замок на двери Минги.
Комната Минги была темной, странно теплой, а воздух наполнен мускусным альфа-ароматом, который вызывал непривычное волнение внутри него.
Он вошел в большую комнату, его глазам потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к полумраку. Он увидел стену книжных шкафов, рамку с чем-то вроде диплома колледжа и письменный стол со стопкой маленьких кожаных журналов. На углу стола стояла детская подставка для карандашей в форме розовой панды, с письменными принадлежностями.
Нелепость милой панды была последней деталью, которую он заметил перед тем, как рука впилась ему в спину.
— Сонхва. Мне она не нравится.
Голос был нечеловеческий. Больше похоже на завывание молнии, которое должно пронзать небо дугой, и последующее раскатистое ворчание.
Дверь спальни захлопнулась так сильно, что сотряслись стены.
Рука, сжимающая его спину, должна была быть огромной. Толстые острые ногти (когти?) впились ему в плечи, а соответствующий большой палец впился в нижние ребра. Его сердце начало биться быстрее.
— Минги?
— Мне она не нравится.
Опять этот тревожный гул, но на этот раз Сонхва мог уловить слабый намек на голос Минги в словах, как будто он кричал издалека.
Что-то выдернуло контейнер с едой из его рук и швырнуло через комнату. Сонхва попытался отследить его полет, но в ту же секунду, когда его голова начала поворачиваться, его схватили за затылок и дернули вперед, посылая острую боль в шею.
— Минги. Это ты, верно? — Он задыхался. — Пожалуйста, поговори со мной. Я просто хотел принести тебе ужин. Я не пытался вторгнуться в твою территорию.
Отстраненно он был поражен тем, что говорит так спокойно, так ясно думает. Однако его сердцебиение сходило с ума, его тело осознавало опасность ситуации, даже когда его мысли были слишком туманны, чтобы вызвать панику.
Его единственным ответом было то, что его толкнули в более глубокую тьму комнаты, где лежала кровать Минги. Колени Сонхва ударились о край, остановив его продвижение, но чудовищная рука просто подхватила его и швырнула на кровать. Его лицо было близко к подушкам, сильный запах альфы окутывал его. Меховые одеяла щекотали ладони.
Он попытался встать на колени, но рука ударила его по спине, удерживая на месте. Матрас прогнулся вокруг него, настолько сильно, что он подумал, что рама не выдержит этого.
Низкий, непрерывный рык грохотал у затылка и щекотал ухо.
— Минги. Пожалуйста. Будь разумнее. Я знаю, что ты там.
Горячее дыхание спускалось по его спине порывами все ниже и ниже. С внезапным рычанием его штаны были зацеплены и разорваны в клочья.
Дыхание Сонхва было очень быстрым, его кровь бешено колотилась по венам, пытаясь выдержать прилив. Но он боролся с этим, намереваясь вынести все, что должно было случиться, каким бы болезненным оно ни было.
— Мне она не нравится.
Внезапно он понял, о чем говорит Минги.
— Минги, не…
Зубы — он знал, что это должны быть зубы, хотя они были длинными и изогнутыми, как у животного, — вонзились в его татуированную плоть, гладко и глубоко.
Сонхва закричал на мгновение, прежде чем грубая ладонь ударила его по лицу и крепко сжала.
Зубы вышли из него не так гладко, как вошли. Они вырвались обратно, срезав отмеченную кожу, что намеревались сделать с самого начала.
Вся нижняя половина Сонхва горела от боли. Кровь стекала по его бедрам. Длинный шершавый язык лизал её, ловя текущую кровь и следуя по тропам к источнику, где он лизал и лизал, с каждым разом касаясь ободранных нервов. Сонхва задыхался, всхлипывая от боли, его конечности начали дрожать от шока.
Ему хотелось хотя бы увидеть Минги. Этого Минги, который не был Минги. Кто был монстром. Предупреждающие слова Хонджуна эхом отозвались в нем, как будто Хонджун стоял прямо там, напоминая ему слишком поздно.
Как раз в тот момент, когда он подумал, что все кончено, он почувствовал, как существо над ним изменилось, и внезапно чудовищная, открытая пасть сомкнулась вокруг его шеи и плеча. Затем как будто уколы вонзились глубоко, вызывая еще большую агонию.
Боль, когда зубы угрожали проткнуть мышцу, проникла глубоко, глубоко, пронзая его голову и спускаясь к заднице, нежелательное напоминание о том, что отдаленные части тела на самом деле более связаны, чем он думал. Если челюсти полностью сомкнуться, он умрёт.
— Не делай этого, Минги. Держу пари, ты даже не читал книгу, которую я тебе дал. Хоть закончи сначала. Прочтите её, прежде чем убить меня, — его голос звучал быстро и высоко, он молился о том, чтобы монстр услышал и понял.
Он потерял сознание без предупреждения, закутанный в теплое одеяло беспамятства.
В следующий раз, когда он пришёл в себя, мягкий желтый свет начал наполнять комнату. Минги, голый и очень похожий на человека, хныкал и дрожал, свернувшись калачиком под безвольной рукой Сонхва и глядя в темные углы комнаты, как будто там таились невыразимые ужасы.
Сонхва почувствовал, как его вены наполнились песком, когда он поднял руку и погладил растрепанные волосы Минги.
— Ты не хотел.
Двигаясь как можно меньше, Сонхва осмотрел себя и свое окружение. Окровавленные простыни были спутаны вокруг его ног. Из проколов в верхней части его груди и плеч сочились полузасохшие кровавые дорожки, окрашивавшие разорванные слои его рубашки. Губы и дрожащие пальцы Минги покрылись красной коркой.
Дверь спальни распахнулась, и они оба вздрогнули от света в коридоре. Сонхва облизнул свои бледные губы и медленно, медленно прижал Минги к себе, защищая его, протестуя каждой клеточкой в теле. Он не мог разобрать личность силуэта, осторожно входящего в комнату, но все равно сказал слабым, но вызывающим голосом:
— Он не хотел.