Глава 1. Хуашань — наш дом. (1/2)

Даосы всегда были в представлениях людей личностями кроткого нрава, достигшие просветления и видящие мир иначе, чем простые смертные. Они питались чистой росой с трав, растущих на горных вершинах, плыли по небу, подобно птицам, и были равнодушны к мирской суете. Конечно, многое было выдумкой. Даже последователь третьего ранга в даосской секте скажет, что питаются они как обычные люди, летать не могут и человеческие страсти для них не чужды. Но даосы жили в горах, в уединении, практиковались десятилетиями, имели неподвластную простому человеку силу, а самое главное — продолжительность жизни и молодость была длинней, чем у смертных. Благодаря этому у них был свой взгляд на мир и его устои.

Хуашань была наполовину даосской сектой, там круглый год цвела слива, предавая особой возвышенности и эфемерности этому месту. И в обычное время там действительно было относительно спокойно. Но сейчас тринадцатый ученик секты Хуашань, Чхон Мён, сметал всё и всех на своём пути, несясь к кабинету Главы секты. Его вид был разъярённым и остальные последователи, кто осмелится выйти вперёд, пытались остановить надвигавшуюся катастрофу.

— Как в Хуашань могли проникнуть Чжуннань?! Где тот смельчак, что сюда заявился!

— Старший, это...

Но он никого не слушал. Только одно слово било набатом в его голове. Словно красная тряпка для быка, для него мелькала голубая форма соседствующей с Хуашань секты, Чжуннань.

Не было ничего удивительного в том, что Чхон Мён был зол. Главная ветвь секты Чжуннань располагалась в нескольких тысячах ли от этого места, но они нагло заваливались на территорию Хуашань и стремились что-то вынюхать и посеять беспорядки. Если кто-то был настолько наглым, что зашёл через главный вход, то Чхон Мён лично разобьёт ему лицо и выпнет обратно.

— Где он?!

Чхон Мён влетел в кабинет Главы секты, осматривая комнату, но всё что открылось его глазам это Чан Мун, который беседовал с ребёнком. Не было и следа вторжения.

— Чхон Мён, что ты делаешь? — Чан Мун строго уставился на него, — Сегодня у нас гость. Веди себя при — он хотел сказать ”веди себя прилично и не устраивай проблем”, но, вспомнив несносный характер человека перед собой, просто сказал, — Будь тише. Не пугай ребёнка.

— Старший Чан Мун, где тот парень из Чжуннань, который проник в секту? — не унимался Чхон Мён, осматривая ребёнка.

— Ох, — Чан Мун физически ощутил как его волосы седеют.

Это будет очень сложный разговор.

***</p>

Дон Рён вышел из комнаты и, закрыв дверь, сел на каменную лестницу. Только сейчас он заметил насколько дрожат у него руки. Придя сюда прямо из Чжуннаня, он предал свой прежний дом и всех, кого знал до этого. Он не думал, что его так легко впустят в Хуашань. Он готов был стоять на коленях прямо у ворот, чтобы доказать свою решимость. Но на удивление к нему, последователю Чжуннань, были добры и терпимы, оказали радушный приём, будто он был простым ребёнком, который хотел войти в секту. Дон Рён не верил в реальность, пока не объявился человек с очень пугающей аурой. Пусть на краткий миг, но он ощутил всю тяжесть горы Тайшань. Тело до сих пор слабо потряхивало.

Просидев так некоторое время, Дон Рён так и не смог расслабить напряжённое тело, пока не вышел Чан Мун. Чхон Мён за ним не последовал, оставаясь в комнате и обдумывая полученную информацию. Мужчина встал около ребёнка и Дон Рён поспешил поравняться с Главой секты. Он рассматривал свои потёртые ботинки, сложив брови домиком. Чан Мун некоторое время наблюдал за ребёнком и вздохнул:

— Не буду врать, что все без исключения закроют глаза на то, что ты пришёл из Чжуннань. Если тебе будет спокойнее, то мы сохраним это в тайне. Будут знать только старейшины, я и твой наставник.

— Наставник? — Дон Рён вскинул голову, с широко распахнутыми глазами взирая на Чан Муна.

— Не важно насколько успешно, но ты долгое время практиковался по трактатам Чжуннань, — Чан Мун задумчиво смотрел на сливу в саду, — Знаешь ли ты почему с момента основания сект Чжуннань и Хуашань враждовали? — неожиданно спросил он.

— Брат... — Дон Рён стушевался, на ходу меняя речь, — Я слышал, что Чжуннань и Хуашань состоят в плохих отношениях, потому что делят одну территорию, имея большое влияние на близлежащие города, и обе секты идут по пути даосизма. Они... — Дон Рён исподлобья уставился на Главу секты, не зная, стоит ли ему продолжать, но не увидев возражений, сказал, — Они похожи. Им суждено быть соперниками.

— Хах, ”соперники”? На твоём лице написано другое, — неожиданно Чан Мун рассмеялся, но потом продолжил более спокойным тоном, достойным Главы великой секты, — Ты прав. Но если бы всё было так тривиально, то проще было бы объединить две секты. Это же лучше, чем постоянно разнимать последователей. Как думаешь?

— Глава прав.

— Думаю ты и сам мог это почувствовать. Хуашань — наш дом. Все, кто переступил порог секты — одна семья. Человек, которого ты недавно видел, родился и вырос здесь. У него не было родителей, но была Хуашань. Не сердись на него за негостеприимство.

Дон Рён промолчал. Слова, сказанные в этот момент, глубоко задели его и отложились в самой глубине сердца. Дом. Место, которое он может назвать домом. Чан Мун был прав, что даже те, кто родился в Чжуннань не могли звать это место домом, не добившись успехов на пути совершенствования. Но он явно имел ввиду не только человеческие привязанности, но Дон Рён пока не мог понять что ещё.

— Насчёт наставника, — неожиданно вспомнил Чан Мун, — Ты его уже знаешь. Для тебя он будет Старший Чхон Мён.

М? Погодите. Единственные кого он видел были встретивший его у ворот последователь, Глава секты и...

Кажется, он в первый же день разозлил своего наставника.

***</p>

Главная ветвь секты Хуашань имела поистине большие размеры. Дон Рён следовал за своим Старшим, который встретил его до этого у ворот. Подросток был хорошо расположен к нему. Когда Дон Рён решил преодолеть путь в тысячи ли, у него не было ничего кроме одежды Чжуннань и закончившегося на полпути сухпайка. Добредя до ворот секты, он был истощён изнурительной дорогой и не подумал, что стоило бы сменить свою одежду. Но Чун Гон не растерялся, увидев последователя Чжуннань в плачевном состоянии и желающего видеть Главу секты. Вместо этого он провёл его к воде, чтобы смыть прилипшую к телу и волосам грязь и пыль, накормил свежей едой и выдал новый комплект свободной одежды. Дон Рён был искренне благодарен проявленной добротой к нему и дал слово отплатить услугой за услугу.

— А здесь находится учебный плац. Сейчас здесь идёт утренняя тренировка, — Чун Гон указал на тренирующихся последователей третьего поколения, — Сегодня ты только осматриваешься, но чем раньше приступишь, тем быстрей вольёшься. Держи, — он отдал в руки Дон Рёна деревянный меч, — Попробуй повторить основные движения. После тренировки оставайся здесь, чтобы продолжить обучение вместе со своим наставником.

Дон Рён остался стоять на месте. Чун Гон спросил:

— Что-то случилось?

— Старший Чун Гон, а наставник... Что делать, если я разозлил Старшего Чхон Мёна?

Чун Гон с удивлением уставился на Дон Рёна. Смотря на растерянное лицо ребёнка, он не выдержал и громко рассмеялся, похлопал подростка по спине:

— Не переживай ты так. А то поседеешь как наш Глава, — Чун Гон наконец выровнял дыхание и выпрямился, — Я рос вместе со Старшим Чхон Мёном. Да, он может быть вспыльчив и не выбирать выражений, но после того как выпустит пар, он забудет, что вообще злился.

— В-выпустит пар?

— Его не интересуют драки с такими маленькими детьми. Так что сейчас, Младший, ты в безопасности.

Ох, как же Дон Рёну не нравилось это ”сейчас” стоило вспомнить жуткий взгляд двух глаз, смотрящих на него вчера.

— Ну а теперь иди. Попробуй поладить с кем-нибудь своего возраста. Из Старшего Чхон Мёна не лучший собеседник, — он снова рассмеялся, оставив подростка со смешенными чувствами.

Дон Рён встал в самый последний ряд, наблюдая за взмахами деревянных мечей. Это было не сложней, чем основы Чжуннань, но по какой-то причине Дон Рён не поспевал за остальными. Нахмурившись, он посмотрел в бок. Рядом с ним стояла девочка примерно его возраста, с силой размахивая клинком. Её дыхание было тяжёлым, но ритмичным, движения точно отработаны. Дон Рён предпринял попытку повторить за ней, но не мог вложить столько же силы в деревянный меч, не заставив его уйти с траектории в бок.

И так он провёл три долгих и изнурительных часа в своей жизни...

Как и говорил Чан Гун, Дон Рён остался на учебном плаце, переводя дух. Когда все ушли, он просто упал под ближайшим деревом в тенёк. Дон Рён имел плохую физическую форму, несмотря на то, что с самого рождения должен был готовиться стать официальным последователем Чжуннань. Но пока старшие братья практиковались на учебном плаце, он оставался рядом с больной матерью.

Мама...

Стоило только подумать о прошлом, которое он обещал себе забыть как над головой раздалось:

— Неужели выдохся после разминки?

Дон Рён подскочил, снизу вверх смотря на своего нового наставника, Чхон Мёна. Тот хмуро смотрел на него больше ничего не говоря. Поняв, что не поприветствовал старшего по обучения, Дон Рён поднялся и, сложив руки, сказал:

— Доброе утро, Старший Чхон Мён.

— Ну и как?

— Что?.. — Дон Рён вопросительно уставился на нового наставника.

— Скажи же, что кровати в Хуашань лучше, чем в Чжуннань. И учебный плац тоже. И деревянные мечи, они вырезаны из дерева сливы. Не то, что в Чжуннань.

— А, да?..

На самом деле, Дон Рён не ощутил особой разницы. Он весь вчерашний день витал в своих мыслях и не замечал подобных деталей. Но просветлевшее лицо напротив говорило, что его больше интересовал положительный ответ.

— Я наблюдал за утренней тренировкой с дерева. У тебя просто отвратительная физическая форма. Ты вообще завтракал? Или впервые взял в руки меч?

Просветлевшее до этого лицо снова нахмурилось.

— Старший Чхон Мён, что Вы делали на дереве?..

— М? Спал. Но тебе такое не позволено.

Дон Рён старался сохранять невозмутимое выражение лица, но на нём всё равно промелькнуло удивление, смешанное с раздражением. Даже ученики третьего поколения с самого утра тренируются, так почему кто-то из старших в это время спит, да ещё и на дереве? За что Чжуннань можно было уважать, так это за дисциплину, которую прививают в первый же год обучения. Поэтому Дон Рён очень досадовал на нового наставника.

Чхон Мён будто и не заметил этой борьбы эмоций на лице. Он на некоторое время задумался и выпалил:

— Я сейчас вернусь, — и исчез.

Дон Рён растерянно озирался по сторонам. Всего мгновение назад перед ним стоял человек и тут же он пропал. Но всего через пару минут Чхон Мён вновь объявился, но с ”небольшим” грузом.

— Это твоё первое задание: отнеси этот камень обратно в гору.

Дон Рён посмотрел на Чхон Мёна и на камень, который был в два раза больше его и понял почему Глава секты так рано поседел, понял что за ”выпустить пар” и понял, что ему и через год не передвинуть этот камень. Как он вообще приволок его сюда?!

— Держи, — он кинул в руки Дон Рёна шкатулку, — Там всё необходимое. Я буду ждать тебя на вершине.

И он вновь исчез.

***</p>

С момента как Дон Рён переступил порог секты минуло два месяца. Всё это время он вставал вместе с соучениками, отрабатывал удары на утренней тренировке и оставался, чтобы заниматься по выданным одним из старейшин трактатам. Рядом с ним всегда был его верный спутник — камень, который оставил его наставник Чхон Мён. Этот камень стал местной легендой, последователи третьего ранга постоянно ходят вокруг него, недоумевая откуда он появился. Когда старших из второго и первых поколений просят убрать этот булыжник, они лишь качают головой и разводят руки в сторону, мол, ”не-е, мы жить ещё хотим”. Дон Рён, как ему и было велено, двигал этот камень в сторону горы. Он честно прикладывал все свои силы, но, сдвинув на пару миллиметров, выдыхался и падал в тенёк, создаваемый камнем. Та шкатулка, которую ему отдал Чхон Мён так и не открылась. Дон Рён вообще считал это всё одной большой шуткой, чтобы вынудить его бросить всё и вернуться туда, откуда он пришёл.

Но не бывает ложки дёгтя без бочки с мёдом. Пусть у Дон Рёна и не получилось поладить с наставником, но он стал популярен среди соучеников третьего ранга. Когда приходит новичок, это уже привлекает внимание, но Дон Рён вошёл в Хуашань, когда уже давно истёк возраст хорошего старта для совершенствования. Он быстро запомнил своё окружение, вызывая симпатию, а самое главное — он улыбался. Эта улыбка быстро приковала всё внимание. А со временем многие прониклись излучаемым дружелюбием.

Правда сам Дон Рён не привык к такому интересу от окружающих, поэтому самым его лучшим собеседником стала та девочка с первой тренировки. Ю Исоль почти не говорила и редко появлялась на людях без необходимости. Но с Дон Рёном они быстро нашли общий язык; он мог побыть в относительной тишине и узнать у более опытного ученика особенности той или иной техники, она же удовлетворяла своё любопытство:

— Ты и сегодня двигаешь этот камень, — Ю Исоль вновь осталась с ним на учебной плаце, чтобы дополнительно отработать техники.

— Это что-то вроде моего ”задания”...

— Вот как. Понятно.

Обычно их диалог ограничивался подобным перебросом фраз, но сегодня Ю Исоль имела на удивление расположенное к разговору настроение. Она некоторое время смотрела как Дон Рён размахивает деревянным мечом, подбирая слова, чтобы начать:

— Твой наставник кто-то из Старших? Или это один из старейшин?

— Это Старший второго ранга.

Дон Рён вспомнил жуткое лицо Чхон Мёна и поморщился. Он не видел его уже два месяца. Неужели действительно сидит на горе и ждёт?

— Он когда-нибудь показывал тебе меч Хуашань?

— ?

Дон Рён заинтересованно повернулся. Ю Исоль не стала использовать слова для объяснения — она использовала свой деревянный клинок. Выполняя серию ударов отточенными годами тренировок движений, девочка была напряжённей обычного. Казалось ещё немного и её силуэт воспарит, но она лишь закончила и обернулась на смотрящего Дон Рёна:

— Это первое чему учат в Хуашань, — она сделала большую паузу, — Эти движения знают как последователи третьего ранга, так и первого. Но есть одно отличие. Это слива.

— Сли... ва?

Дон Рён растерянно смотрел вперёд. Он заметил, что для Хуашань слива имела большое значения. Сама секта располагалась на горе по пути на которую круглый год растут сливовые деревья, форма последователей имела узор сливы на груди и да, мечи тоже были вырезаны из этого дерева. То немногое, что ему поведал его Старший, который должен был учить его.

— Мгм. После взмаха клинка расцветает слива. В Хуашань есть Старший с титулом Благородный клинок цветущей сливы. Он настоящее проявление клинка Хуашань.

— Почему ты рассказываешь мне об этом?..

Дон Рён не мог представить себе как от простого размахивания клинком может появиться дерево и разбрасывать повсюду свои цветы. Или кто-то стоит за спиной во время сражения и разбрасывает цветы?..

Дон Рён не успел как следует всё обдумать. Учебный плац находился рядом с главными воротами. Чан Гуна не было рядом, чтобы встретить последователя третьего ранга, который ввалился, тяжело дыша. Дон Рён и Ю Исоль быстро переключили своё внимание на вошедшего и поспешили на помощь.

— Что произошло? Кто тебя ранил?

Дон Рён поддержал раненного, оглядывая его с ног до головы. Всё лицо было залито кровью, а одежда годилась только на тряпки. Но несмотря на тяжёлое состояине, парень нашёл в себе силы, чтобы ухватиться за руку Дон Рёна и прохрипеть:

— Старший... ещё в лесу... там...

Он потерял сознание. Ю Исоль и Дон Рён переглянулись. Первая побежала за подмогой в лице кого-нибудь из второго, первого рангов или старейшин. Дон Рён остался, чтобы присмотреть за раненным соучеником. Он ещё раз посмотрел на бледное лицо и обратил внимание на что-то крепко сжатое в кулаке. Облокотив тело на каменный забор, Дон Рён разжал кулак. Его глаза широко расширились.

— Это...