Глава 58. Румыния. Часть 5. Смерть и жизнь (2/2)

Едва Леонардо подумал о поисковом заклинании, как к нему подошёл один из целителей, поприветствовав кивком.

— Восьмая, — известил он. — Святой Механизм не успел уйти на перерождение, я закрепил его печатью.

От слов о Святом Механизме и перерождении маска Леонардо едва не дрогнула. Мальчик дал себе мысленную оплеуху — сосредоточься на благоприятном исходе, не теряй самообладания. Надо держаться.

Кивнув в жесте благодарности, Леонардо поспешил в указанную палату. Но у нужной двери застыл, растеряв всю свою уверенность. За этой дверью Георг. Мёртвый. Увидеть его в таком состоянии… страшно, очень не хочется, чтобы в память попали образы бездыханного наставника. Но в то же время развернуться и уйти, чтобы переждать худшее в каком-нибудь укромном углу, Леонардо не мог. Не из-за обещания. Он просто не мог уйти и засесть где-то там отдельно, не мог бросить Георга.

Сжав кулаки и с силой впившись в ладони ногтями, Леонардо попытался придать себе хоть немного твёрдости. Он не сможет уйти. А стоять под дверью попросту глупо и ничем не отличается от побега.

Быстро, пока вновь не одолела неуверенность, Леонардо повернул ручку и шагнул внутрь.

Первое, что бросилось в глаза — массивная фигура Геракла, закрывающая вид на кровать. Рядом мрачной статуей застыла Жанна. Стену неподалёку подпирал Зигмунд, сверля взглядом пол. Все трое обернулись на звук открывшейся двери. Леонардо никто ничего не сказал, но это было и не нужно. Георг не безразличен каждому из них, им не нужны слова, чтобы понимать одолевающие друг друга чувства. Жанна с Гераклом просто молча расступились, позволяя Леонардо пройти к лежащему на кровати Георгу.

Не в силах отвести взгляда от мертвенно бледного с закрытыми глазами лица, мальчик на ватных ногах подошёл к кровати и застыл, чувствуя, как его покидают все мысли о благополучном исходе, исчезает уверенность, а плотина выдержки трещит по швам.

Такой… неподвижный.

От лица взгляд перешёл на торс, и Леонардо почувствовал, как внутри всё сжимается от жуткого зрелища. Огромная рана наискось простиралась от центра живота до сердца, повреждённая одежда не скрывала почерневшую по краям плоть. Какое-то проклятое оружие, судя по всему… или режущее заклинание с аналогичным эффектом. На ком-то другом столь ужасная рана Леонардо бы не смутила, но видеть её на близком человеке… мёртвом близком человеке…

Ноги всё-таки подкосились. Чтобы не упасть, Леонардо сел на край кровати, не в силах отвести широко распахнутых глаз от Георга. Он не хотел смотреть на его мёртвое лицо, на жуткую рану, не хотел видеть их ещё больше, с каждой секундой сильнее впечатывая в память страшные образы. Но отвести взгляда он не мог. Только продолжать смотреть, чувствуя грызущую боль внутри, которая только нарастала. О Граале уже было невозможно думать, не сейчас, когда артефакт где-то там, а мёртвый Георг — на расстоянии вытянутой руки.

Думать о его смерти было и вполовину не так страшно, как видеть своими глазами.

На плечи легли чужие ладони.

— Эй, всё будет хорошо, — тихо сказала Жанна, стараясь придать голосу немного оптимизма, но тот предательски дрогнул. Невозможно искренне заверять в хорошем, смотря на мёртвого друга. — Зиг сказал, что Грааль захватили. Нужно ещё немного подождать, и наш Георг снова будет на всех ворчать и поучать.

Жанна хотела поддержать, но Леонардо стало только хуже. От плотины его выдержки начали отлетать целые камни, горло сдавило спазмом, а глаза защипало. Он и так с трудом держался, чтобы не скатиться в истерику, но уже практически не может держать в узде эмоции. До боли закусив щёку в попытке удержаться от всхлипа, мальчик дёрнул плечами и резко мотнул головой, молча моля, чтобы Жанна его оставила. Он точно не сможет сдержаться, если она продолжит так стоять…

— Сейчас его лучше не трогай, — раздался голос Геракла. — Ему хуже, чем нам.

Жанна не ответила, но её ладони исчезли с плеч. В ином случае Леонардо бы не удержался от ироничного замечания, что дела совсем плохи, раз в Геракле проснулось чувство такта, но сейчас мог лишь мимолётно поблагодарить про себя. Потому что дела действительно ужасны.

Без чужих прикосновений и слов получилось немного взять себя в руки и не скатиться в истерику. Больше никто не сказал ни слова, воцарилось мрачное напряжённое ожидание. Леонардо не знал, сколько времени прошло, сколько он так просидел, рассматривая мёртвое лицо Георга. Он не чувствовал течения времени, не мог мыслить, ему казалось, что он не сможет даже пошевелиться, будто его залили цементом, чтобы он не прекращал смотреть на страшную картину.

Из оцепенения вывел лишь звук открывшейся двери, прозвучавший, подобно грому. Резко обернувшись, Леонардо уставился на проход с надеждой и ожиданием, про себя молясь, чтобы это пришли ребята с Граалем.

Слава богу…

Первым вошёл Цао Цао, который закаменел лицом и едва не сбился с шага, увидев Георга. Задержавшись на нём взглядом на пару секунд, он развернулся и требовательно протянул руку прошмыгнувшей следом Линт. Та немедленно отдала золотую чашу, при виде которой каждый из присутствующих воспрял духом. На Зигфрида и Зеновию Леонардо уже не смотрел, не в силах оторвать глаз от Грааля, который всё-таки смогли забрать, который теперь здесь!

Георг действительно вернётся!

С замиранием сердца Леонардо смотрел, как Цао Цао подошёл к кровати и какое-то время рассматривал чашу сосредоточенным взглядом. Глупый порыв поторопить мальчик душил на корню. Нельзя мешать, лидер сейчас настраивается на Грааль, чтобы суметь правильно им воспользоваться, правильно воскресить Георга. Нужно вытерпеть, ещё немного подождать, и он всё сделает. Всё исправит.

Окутавшее Георга сияние Грааля поначалу было слабым, будто пробным или изучающим. Но первостепенно разгоралось ярче и увереннее. Страшная рана на торсе медленно затягивалась, чернота краёв отступала. Наблюдая за процессом, Леонардо старался не шевелиться, чтобы случайно не помешать и не прервать. Он не видел остальных, не мог отвернуться, но знал, что они точно так же стараются даже дышать тише, лишь бы не сорвать воскрешение.

На мёртвое лицо Георга возвращались краски. Леонардо чувствовал, как от волнения сильнее забилось сердце, он с силой сжимал кулаки, всей душой надеясь, что всё получится, что не произойдёт ничего из ряда вон.

Просто вернись!..

Сияние погасло.

Один удар сердца.

Второй.

Общее напряжение достигло пика. Неужели… не получилось?

Третий удар сердца.

Липкую тишину разрушил шумный вдох Георга. Вновь дыша, маг открыл глаза, а его рука машинально метнулась к животу, но вместо раны нащупала гладкую кожу и подсохшую кровь.

— С возвращением, — не скрывая облегчённой улыбки, поздравил Цао Цао, опуская руку с Граалем. — Ты заставил нас поволноваться.

Поначалу могло показаться, что Георг не услышал. Он какое-то время ощупывал место излеченной раны, словно сомневаясь в реальности происходящего. Но вот с губ сорвался облегчённый выдох. Маг потянулся очкам, чьи разбитые стёкла мешали нормальному обзору, и снял их, отложив в сторону. Только после этого он повернул голову к Цао Цао и позволил себе кривую улыбку.

— Себя тоже. Я надеялся, что вы меня воскресите… Не представляешь, как я рад, что жив.

Наблюдая, как Георг медленно садится, Леонардо, наконец, позволил себе выдохнуть. Чудо Грааля произошло. Георг живой, он дышит, он разговаривает, он больше не мёртв. Леонардо чувствовал желание то ли позорно разрыдаться, то ли вцепиться в Георга и не отпускать, чтобы больше не умирал. Ужас тех минут, когда он был мёртв, никак не хотел проходить, мальчик боялся даже моргать в страхе, что ему всё кажется, что стоит хоть на миг потерять Георга из поля зрения, и он снова станет мёртвым.

Нет… нет, ни за что!

— Леонардо, сделай лицо попроще, — с намёком на усмешку попросил Георг, заметив, как ученик на него смотрит. — А то я начинаю чувствовать себя неловко.

Тут Леонардо всё-таки не выдержал. Он судорожно вцепился в Георга, больше не в силах сдерживать сотрясающих тело рыданий. Хотелось кричать, выть с такой силой, чтобы через голос выбросить из себя пережитый ужас и леденящий душу образ бездыханного окровавленного тела близкого человека, что стал для Леонардо не просто наставником, а старшим братом.

Потерять его было страшно. До безумия страшно.

Закусив губу, чтобы не начать рыдать в голос, мальчик крепче прижался к Георгу, боясь отпускать его, боясь, что, ослабь он хватку, тот растает миражом.

— Ну что за сырость ты тут развел? — прозвучал над головой растерянный голос Георга, а его пальцы неуверенно коснулись макушки Леонардо, словно маг не знал, как нужно себя вести. — Давай, успокаивайся… уже всё хорошо.

— Георг, просто дай ему выплеснуть эмоции, — мягко остановил его Цао Цао. — Он за тебя сильно переживал.

Леонардо было стыдно. Очень-очень стыдно, что он сорвался и в открытую рыдает на глазах всех присутствующих, но он ничего не мог с собой поделать. Георгу сейчас, небось, ещё хуже, это же он умер. Но… плотина выдержки, так долго державшаяся на соплях, рухнула, сметённая бурлящим потоком эмоций. И пусть разумом Леонардо понимал, что нужно закругляться с истерикой, прекращать это детское поведение, он просто не мог заставить себя разжать руки и отпустить Георга. Наоборот, при мысли отстраниться пальцы только сильнее цеплялись.

— П-прости… — дрогнувшим голосом выдавил Леонардо. — Просто… ты же… ты моя семья. Когда я увидел тебя мёртвым, мне стало так страшно, что тебя больше не будет рядом… я даже про Грааль забыл. Георг, пожалуйста, не бросай меня!

Едва касавшиеся макушки пальцы на мгновение напряглись. Не успело сердце пропустить удар, как ладонь мага в успокаивающем жесте прошлась по голове.

— Не бойся, не брошу, — пообещал Георг.

И пусть в голосе отчётливо слышалась ещё сильнее возросшая растерянность, но Леонардо позволил себе слабую улыбку и почувствовал, как страх и напряжение начали отступать. Георг всегда держит свои обещания.

Откуда-то сзади донёсся всхлип. Даже два.

— Что уставились? Могу я порадоваться счастливому финалу? — возмутилась Жанна. — Особенно такому!

— Согласна, это так трогательно! — поддержала её Зеновия под согласно-умилённое угуканье Линт.

— Блин, девчонки, вы решили поддержать потоп? — донёсся растерянный голос Геракла. — Я, конечно, тоже рад, но рыдать правда необходимо?

— Заткнись, болван толстокожий, дай людям порадоваться, — незамедлительно огрызнулся на него Зигмунд.

— Ты как меня назвал, мини? Эй, что я вижу — у тебя тоже глаза на мокром месте!

— Заткнись, а?

— Почему вы постоянно устраиваете какой-то цирк? — риторически, с демонстративным вздохом спросил Зигфрид. Послышалась пара его тихих шагов, когда он приблизился. — Теперь ты. Избавляйся от своей новой привычки так всех пугать, пока она не укоренилась. Чтоб больше не умирал.

Нормально поздравить он, видимо, не мог.

Но Георг ничуть на него не обиделся, только фыркнул и, окончательно расслабляясь, прокомментировал:

— Теперь я окончательно поверил, что вернулся. Вы все неисправимы.