Часть 16 (1/2)

Мучительный вопрос словно обжигает Поттеру губы, и мальчишка, осознав, что именно осмелился спросить, тут же, стушевавшись, отворачивается.

Стоит ему самому задуматься и замолчать на подозрительно долгое время, Поттер беспокойно ерзает и несмело интересуется:

— Откажешься отвечать, Снейп?

Эту фразу он почти пропускает мимо ушей, невольно вернувшись мыслями к событиям давно минувшего времени, но, уловив краем уха робкие вопросительные интонации, всё же переводит задумчивый взгляд на мальчишку.

— Ну разумеется, нет, Поттер. Просто стараюсь подсчитать. Тебе же нужен честный ответ, правда же?

— Стараешься подсчитать?!

Безотчетный ужас в глазах мальчишки такой осязаемый, что, кажется, ещё чуть-чуть, и Северус сможет погладить его рукой. Он приласкает, убаюкает и сделает этот кромешный ужас ручным, хрипло нашептывая и удерживая чужое лицо в своих жестких ладонях: «Ты же знал, кто я такой, знал же! Так не смей же отворачиваться сейчас, Поттер!»

Где-то на фоне, возможно, только в его собственном воображении, раздается оглушающий грохот, и Северус почему-то представляет, как рушится постамент памятника, на который Поттер за эти три года успел воздвигнуть его «светлый» образ. Образ рассыпается в каменное крошево, застилая пространство едкой пылью, и эта пыль тут же пробирается в легкие, заставляя закашляться.

Воображение так живо рисует всю эту картину, что Северус и не замечает, как в самом деле натужно откашливается и следом хрипло интересуется:

— Что, Поттер, под блестящими доспехами благородного рыцаря неожиданно показалась чешуя уродливого дракона?

Поттер вздрагивает от неожиданного вопроса, и Северус уверен — своей издевкой он попадает точно в цель. Еще бы, Поттер же так доверчив… Стоит ли удивляться, что его душераздирающие предсмертные признания вытеснили из мыслей мальчишки все предыдущие впечатления о нем, куда более близкие к правде.

Не уследив за инстинктивным жестом, Поттер до крови прикусывает губу, проглатывая рвущуюся наружу реплику, и только дерганно мотает головой.

А ему как будто мало того, что он видит, как будто вместо мнимого будущего доверия он лишь стремится наказать мальчишку за сам факт этого вопроса.

Склонив голову к плечу, он отрешенно произносит, следя за Поттером неотрывным взглядом:

— Когда ты спрашиваешь «сколько», Поттер, ты хочешь знать — от Авады или вообще?

И пусть в этом невозмутимом вопросе имеется изрядная доля притворного безразличия, Поттеру банально не хватает жизненного опыта, чтобы его распознать. Мальчишка судорожно вздыхает и неуверенно повторяет дрожащим эхом:

— Вообще?

Наверное, Поттер всё же замечает, как решительно он набирает полную грудь воздуха, и, может быть, именно это знакомое ощущение предстоящего прыжка в неизвестность наконец заставляет мальчишку очнуться и впиться в него жадным, требующим ответа взглядом.

— Трое от Авады, один от изготовленного мною яда. Это те, о ком я знаю лично, Поттер.

Мальчишка с трудом разлепляет губы, но произносит ровно, не колеблясь:

— При каких обстоятельствах?

На одну крохотную секунду мелькает неуместная мысль, что, доучись Поттер в академии, из него вышел бы отличный следователь. Образцовый аврор. Цепкий, сосредоточенный, готовый пойти на всё, даже наступить самому себе на горло при случае, лишь бы добиться чистосердечных признаний.

Холодная глубина памяти обволакивает ледяным прикосновением, и, кажется, он отвечает скорее самому себе, чем кому-то еще.

— Один из первых рейдов Пожирателей, в котором мне посчастливилось участвовать. Топкие шотландские пустоши, заброшенное поместье какой-то чистокровной семьи. Лорду требовался очередной запретный артефакт. Место кто-то сдал, и в засаде поджидали авроры. У них не было цели взять хоть одного живым. Ничего нового, я боюсь. Но, собственно, на скорость своей реакции я никогда не жаловался, Поттер. Я удовлетворил твоё любопытство?

В его пронизывающем холодном взгляде нет и намека на пощаду, но, кажется, Поттеру она и не требуется.

Мальчишка горячо выпаливает, не в силах себя остановить:

— Ты помнишь… Ты помнишь их имена, Снейп?!

И смотрит на него с такой ожесточенной решительностью, что ему не остается ничего другого, как отрешенно ответить:

— Мерлин, Поттер… Это было двадцать с лишним лет назад. Я даже не помню их лиц.

И это правда. Он не кривит душой. Ни лиц, ни терзающих душу воспоминаний — лишь обрывки давних событий на самой границе памяти. Темные силуэты и ярко-зеленые лучи — один, второй и следом третий, — разрезающие сумрачное пространство вересковой пустоши.

Мальчишка жадно впивается в него взглядом, словно желает убедиться, что такое вообще возможно. Возможно забыть. Что пройдет время, и он не вспомнит лиц тех, кого по случайному стечению обстоятельств убил. Что эти лица перестанут терзать его в кошмарах.

Северус придвигается ближе, и с губ слетает неслышное:

— Время, Поттер…

Эта тихая фраза внезапно дарит мальчишке какое-то непонятное спокойствие, и, кивнув едва заметно, Поттер с силой проводит по лицу двумя руками и требовательно продолжает:

— И один — от твоего яда, Снейп?

— После того самого рейда я почему-то решил, что разумнее зарекомендовать себя зельеваром, чем снова и снова уворачиваться от летящих в спину аврорских проклятий. Темный Лорд находил каждому занятие по душе, но никогда и никому не верил на слово. В том, что я и вправду наделен хоть какими-то талантами в Зельеварении, он желал убедиться лично.

— И ты?..

— И я, Поттер, сварил для Лорда совершенно новую разновидность яда — мгновенная смерть от разрыва сердечной мышцы. Мимолетное чувство озноба, онемение пальцев, затрудненное дыхание — и ничего, что бы указывало на причину смерти.

— Кто это был?

— Не знаю. И никогда не стремился узнать. Возможно, кто-то из министерства, возможно, просто тот, кто успел перейти Лорду дорогу. Во тьме все кошки серы. Званый ужин тет-а-тет при свечах и капля моего нового яда в винном бокале. И прежде чем ты решишься спросить. Я не знаю, сколько всего людей было отравлено моими зельями. После того единственного случая я никогда не присутствовал лично.

Поттер снова до красноты растирает ладонями лицо и запускает пальцы в волосы, избегая встречаться с ним взглядом. Зрелище отчего-то напоминает картину недельной давности, и Северус считает разумным предупредить.

— Мне кажется или тебе на сегодня и одного моего ответа хватит?

Но Поттеру мало. Поттеру, разумеется, всегда мало. И всегда будет мало.

Мальчишка вскидывает голову и торопливо перебивает:

— Нет! Нет, Снейп! Ты сам предложил — пять вопросов. Мне нужно знать! И ты не станешь меня жалеть.

Он сам предложил, и Поттеру нужно знать. И он не станет жалеть. Северус на секунду припоминает, остался ли у него в запасе умиротворяющий бальзам.

Поттер словно считывает эту его мысль и скованно добавляет:

— Я справлюсь. Просто ответь на мои вопросы — дай мне взглянуть в глаза пробудившемуся ото сна дракону.

В демонстративно покорном жесте согласия он разводит руки в стороны, позволяя Поттеру всё.

Поттер колеблется и неуверенно произносит:

— Почему ты всегда называешь его Темным Лордом? И никогда Волдемортом?

Руки, разведенные в стороны, тут же схлопываются на груди, и Северус с нарочитой ленцой переспрашивает:

— Мы станем сейчас обсуждать Темного Лорда, Поттер? Серьезно? Ты правда хочешь настолько бездарно потратить свой второй вопрос? Потратить его на вот это абсолютно бессмысленное праздное любопытство? Я же дал тебе карт-бланш на вопросы, так какого…

Ты разбудил дракона, мальчишка? Так приложи усилия и наберись храбрости смотреть ему в глаза, как сам признал еще минуту назад. Смотреть и задавать правильные вопросы, если уж тебе так пристало выяснить, что из себя представляет Северус Снейп на самом деле.

Поттер кривится от его слов, словно от хлесткой пощечины, и тут же вскидывает перед собой руку, прерывая его едкую отповедь. Сжимает ладонь в кулак и, зажмурившись, вспыльчиво восклицает:

— Ну хорошо, я тебя услышал, — и следом, стоит ему только глубоко вздохнуть, почти неслышно произносит: — Метка осталась?

Дракклы, Поттер явно готовился. Наверняка давно уже заготовил длинный список вопросов в уме. Но надо признать, именно это кроткое, нерешительное «метка осталась?» застает его врасплох. Отчего-то он всё же думал, что Поттер никогда не решится спросить.

Это Поттер — и не решится?!

Но Северус уже знает, что последует дальше. Предугадать следующие слова Поттера не составляет большого труда. Стоит ему резко кивнуть, мальчишка тут же переводит взгляд на его левое предплечье, скрытое тканью рубашки, и одними только губами произносит:

— Покажи.

На секунду мелькает настойчивая мысль отказаться, воспользоваться правом пропустить вопрос, но внутренний голос хладнокровно напоминает, что впереди еще три вопроса от Поттера, и если уж тот требует показать ему клеймо Лорда сейчас, сложно даже вообразить, что он решит потребовать от него дальше.

Прежде чем эмоции, которые он уверенно держит в узде, всё же прорвутся наружу, он поднимается с пола и покидает комнату.

Поттер спохватывается в последний момент:

— Ты куда, Снейп?

— Жди здесь, я вернусь.

Спустя минут десять он возвращается: по воздуху плывет большая тарелка с сэндвичами — Поттер неотрывно следит за ней, за тарелкой, — початая бутылка виски — и снова жадный взгляд, и наконец в комнату вплывает дымящийся паром чайник и кружка. И вот их Поттер провожает с куда меньшим энтузиазмом. Вся эта провизия мягко опускается на пол.

— Ешь.

В полной тишине они сосредоточенно жуют: оказывается, он проголодался не меньше Поттера. Он плещет себе в бокал на один палец виски, а Поттер, буравя его хмурым взглядом, наливает себе опостылевший ромашковый чай.