Часть 15 (2/2)
— Но есть и второй вариант. Попытаться вплести эту чужую магию в твою, соединить их в одно целое, чтобы ты смог начать её контролировать.
Поттер с какой-то дурацкой надеждой в глазах смотрит на него и совсем тихо спрашивает:
— Но как, Снейп? Как это возможно?
— Всё так же — легилименция, ничего нового. Сама работа несложная — расплетать и заплетать магические связи умеет любой приличный легилимент, и я в том числе. Но — одно но. Мне надо оказаться внутри твоей головы на довольно долгий срок. И вот тут, собственно, и кроется основная загвоздка. Ты еще помнишь наши уроки окклюменции, Поттер?
Мальчишка нервно вздрагивает и коротко невесело смеется. Ну разумеется, помнит — до самых мельчайших подробностей. Поттер прикрывает ресницы и обхватывает себя руками.
— Что ты хочешь предложить, Снейп?
Северус оглядывает в неярком свете тонкую сгорбленную фигуру. Вот он, Поттер, весь перед ним, на раскрытой ладони — в этом моменте и в этой секунде. Прекрасно знающий, что ничего, решительно ничего хорошего его не ждет, и всё равно сознательно идущий на жертву.
— Есть две разновидности легилименции, Поттер. Первая — та, что я тебе демонстрировал на уроках, та, что неразрывно связана с нападением, взламыванием чужих окклюментных блоков и ментальным насилием. Именно ей учат в большинстве школ легилименции, и это те навыки, которыми большую часть времени пользуются легилименты.
С каждым новым словом — «нападение», «насилие», — произнесенным спокойно и отстраненно, Поттер только крепче обхватывает себя руками, но ничего не говорит, опуская голову всё ниже.
— Поттер, посмотри на меня.
Мальчишка вскидывает на него ищущий отчаянный взгляд, в котором он читает ровно то, что и рассчитывает прочитать: «Ментальное насилие, Северус?! Это правда то, что ты предлагаешь?!»
Он безэмоционально отвечает на этот незаданный вопрос:
— Нет, это не то, что я предлагаю тебе.
— Но…
— Во-первых, Поттер, если ты успел позабыть, эта чужая магия защищает тебя от любого нападения и всего, что посчитает угрозой. Во-вторых, я всё же хотел бы остаться в живых по итогам. Прости меня за это малодушное стремление. А в-третьих — не знаю, что у тебя там творится в твоих поттеровских мозгах, но я не испытываю ни малейшего желания или порыва насиловать тебя, ментально или каким-то другим способом…
Мальчишка теряется и, видимо, чувствует острый укол вины за свои мысли, потому что торопливо потерянно произносит: «Северус, я…», но он останавливает этот бессвязный поток резким взмахом руки.
— Поттер, я всё понял. Просто помолчи несколько минут и послушай. Так вот, второй тип легилименции основан на полном доверии и предполагает, что ты осознанно убираешь свои окклюментные блоки и добровольно пускаешь меня к себе…
И, дракклы Поттера раздери, он снова не может закончить свою мысль, потому что на словах «полное доверие» мальчишка заходится каким-то совсем уж исступленным смехом и сквозь злые слезы, выступившие в уголках глаз, едко интересуется, отворачиваясь и упираясь затылком в стену:
— «Полное доверие» — это ты про нас с тобой, что ли, Снейп?
— Я так понимаю, спрашивать тебя, Поттер, доверяешь ли ты мне, не имеет ни малейшего смысла, не так ли?
Поттер в потрясении переводит на него изумленный взгляд и медленно произносит:
— О господи, Снейп, можно подумать, что ты доверяешь мне!
Он хочет перебить, едко напомнив, что речь сейчас совсем не о нем, но теперь уже Поттер предупредительно вскидывает раскрытую ладонь и с вызовом продолжает:
— Нет, Снейп! Так это не работает. Поправь меня, если я ошибаюсь и чего-то еще не успел понять за двадцать один год своей жизни, но настоящее доверие — то, о котором ты сейчас говоришь, — возможно только тогда, когда я доверяю тебе, зная, что ты доверяешь мне.
Вот так просто.
Одной короткой, но удивительно точной фразой мальчишка лишает его всех возможных аргументов. Потому что именно так и никак иначе. Поттер сможет довериться ему, пустить его внутрь только при одном-единственном условии: если будет уверен, что он, Северус Снейп, не боится, не видит в нём угрозу себе… что он доверится мальчишке в ответ!
Мерлин… Невыполнимая задача, как ему кажется, сложнее всех тех, что ставили перед ним оба его бывших хозяина за всю его долгую службу. В это мгновение он почему-то вдруг вспоминает, что Поттеру, похоже, ничуть не легче. Довериться кому-то после предательства…
Поттер прерывает поток этих мыслей на удивление бодрым возгласом, будто собирается с разбега нырнуть в ледяную воду:
— Что ж, если это действительно единственный способ, нам не остается ничего другого, как его испытать. Или хотя бы попытаться. Есть предложения, Снейп?
Он успевает подавить усталый вздох и, взглянув Поттеру в глаза, ровно интересуется:
— В чем твоя главная проблема в отношении меня, Поттер? Только честно.
Поттер тут же с готовностью отвечает, так, словно задумывался над этим вопросом уже не один раз:
— Я совершенно тебя не знаю, Северус Снейп.
— Вот, Поттер, именно — ты ничего не знаешь обо мне, а я… А я, пожалуй, ничего не знаю о настоящем тебе. А чтобы узнать, есть только один способ.
Поттер с любопытством приподнимает брови.
— Задавать вопросы, Поттер.
Мальчишка вдруг коротко смеется:
— Это как в игре «правда или действие», Снейп? Учти, наперегонки с тобой я напиваться не собираюсь.
Еще чего не хватало…
— Почти, Поттер, почти. Только эта игра будет называться чуть иначе — «правда или правда». Ты задаешь вопросы мне, я задаю вопросы тебе. Есть возражения?
Поттер неуловимо меняется в лице, тут же забывая про собственный легкомысленный настрой, и готовится ринуться в бой. Настоящий Гриффиндор, одна штука.
— Прежде чем тебе сорвет резьбу от открывающихся перспектив, Поттер. Начнем с пяти. Ты задаешь пять вопросов, которые тебя интересуют, следом я задаю пять. Думаю, на первых порах этого хватит, если мы всё же хотим выйти из этой затеи относительно живыми. На один из пяти ты можешь отказаться отвечать.
Поттер внимательно вслушивается, с готовностью принимая эти условия.
— А если я решу соврать, Снейп?
— А если ты решишь соврать, я это всё равно пойму.
Поттер кривится, но, помедлив, согласно кивает.
— А если решишь соврать ты, Снейп?
Тяжелый вымученный вздох.
— Поттер, ты еще не забыл, зачем мы это затеваем? Я не буду врать тебе, в этом нет смысла. Но тебе придется поверить мне на слово. Первый крохотный урок доверия с твоей стороны.
Короткая усмешка и последняя фраза — как болезненный щелчок мальчишке по носу.
Глубоко внутри тяжело ворочается какой-то экзистенциальный ужас — он дал Поттеру карт-бланш на вопросы и пообещал не врать.
Поттеру — карт-бланш! Как?! Как он оказался в это замешан…
Как жаль, что виски остался наверху в гостиной.
Он коротко сжимает переносицу и, прикрыв на секунду глаза, смиренно произносит:
— Задавай свой первый вопрос, Поттер.
Если он и думает, что Поттер сейчас захочет выяснить что-то насчет его «вечной» любви к Лили Эванс или про давно забытые распри с мародерами, — он ничего, абсолютно ничего не знает об этом новом Поттере, потому что тот, пожевав в молчании губу, поднимает на него тяжелый взгляд и в тишине спрашивает:
— Сколько человек ты убил за свою жизнь, Северус?
Мальчишка с кристально-чистыми зелеными глазами не мигая смотрит в упор и добивает своим вопросом туда, куда он сам давно забыл путь.
«Сколько?»
Поттер не спрашивает его, убивал ли он в своей жизни — ведь одно из убийств он видел собственными глазами, не обвиняет праведным: «Ты — убийца, Северус Снейп!». Нет, он лишь тихо и спокойно спрашивает «сколько».