Глава 4 — Вкус Дня благодарения (2/2)

Влад фыркнул, ругнулся и отпустил её. Он взъерошил свои волосы, шумно выдыхая, а затем протянул девушке телефон.

— Запиши номер, я перезвоню по поводу работы.

— Мне теперь всё-таки идти в архив? — осведомилась Лайя, быстро печатая цифры.

— Иди домой и не дури мне голову, — он распахнул дверь и попрощался.

***</p>

Со следующего понедельника Лайя начала работать на кафедре литературы. Честно признаться, ей даже это нравилось: она возвращалась домой не позже девяти вечера, не нужно было никуда дополнительно ехать, да и заведующий был не таким уж ужасным и особо её не доставал. А ещё не было заманчивых возможностей отмывать блевотину в туалете и быть облапанной какими-нибудь пьяными козлами.

Лайе выделили каморку, дверь в которую вела из кабинета, где сидели преподаватели литературы в свободное время. В ней не было окна, это было совсем крошечное помещение, и Лайя называла его «мечта социофоба». Она принесла из дома кружку, а Влад каждый день оставлял ей на столе пару шоколадных конфет. Вычислить его не составило труда, а он только пожал плечами и с усмешкой попросил не считать это харассментом.

Они особо не общались, да и виделись крайне редко, если не считать пар литературы по пятницам. Изредка Влад просил что-то распечатать и разложить для будущих занятий, а так Лайя по большей степени выполняла поручения заведующего. Иногда по выходным она всё же ездила на смены в бар, потому что у них постоянно не хватало сотрудников, а деньги никогда не бывают лишними.

Октябрь вместе с Хэллоуином пролетел крайне быстро. Ноябрь выдался серым. Лайя уже и не помнила, когда так долго было настолько пасмурно. Туман почти ежедневно окутывал Сан-Франциско, и иногда добираться до остановки приходилось почти что на ощупь.

Пить кофе на крыльце больше было нельзя — слишком холодно и влажно. Да и темнело рано, Лайя всегда возвращалась домой, когда на улицах уже давно были зажжены фонари.

В субботу Лайя поехала подработать на богатеньком детском Дне рождении за городом. Платили двадцать пять долларов в час и чаевые, поэтому думать, согласиться или нет, не приходилось. Всё закончилось в шесть часов, Лайя вернулась в Сан-Франциско и зашла в университетскую библиотеку, решив завтра попытаться учиться. Ожидая библиотекаря, она постукивала по деревянной стойке ладонью и думала, что где-то на полке стоит книга с сонетами Шекспира, в которой нарисован мистер Эванс. Тогда Лайя так и не смогла вырвать лист и хотела стащить книгу, сделать грязное дело, а потом вернуть, но не вышло: Влад остановил её у самой двери, и пришлось положить потрёпанное издание на край его стола.

Вообще, Лайя уже немного успокоилась по поводу мистера Эванса, заметно остыла и даже выдохнула на фоне всего этого с облегчением. Как бы там ни было, он оставался преподавателем, и пусть её душа была бунтарской, но не до такой же степени. И всё-таки не хотелось, чтобы кто-то нашёл её рисунок.

Солнце уже село, над городом бродили сумерки, и Лайя неспешно шла от кампуса к дому пешком, наслаждаясь вечером, несмотря на то, что в воздухе явно чувствовался приближающийся дождь, а тучи почти полностью скрыли звёзды на небе.

Дорога показалась очень короткой, Лайя открыла дверь и вошла. Вместо привычного звука турецкой мелодрамы или рёва видеоигр по дому разносились другие недвусмысленные звуки. Негромкие постанывания и причмокивания.

«Блядство! Договаривались же, каждый в своей комнате!» — Лайя на секунду застыла на месте. Чтобы попасть в комнату или на кухню, нужно было пройти через общую гостиную, больше никаких вариантов. И Лайя не собиралась стоять и ждать, пока там закончат. Или кончат, но прямо сейчас им это не грозило.

Девушка уверенно шагнула через порог и опять застыла, как каменное изваяние. На диване сидел Лео, а между его ног — соседка Меган. Откинув голову на спинку, Лео сжимал волосы Меган на затылке, задавая ритм. Она то ли стонала от удовольствия, то ли делала вид, что сие действие приносит очень много удовольствия. Не зная, как реагировать, Лайя прислонилась к дверному косяку и неловко кашлянула.

Лео всполошился и распахнул глаза, тут же усаживаясь ровно, оттолкнул от себя Меган, отчего та едва не покатилась по полу, и Лайе даже стало смешно. Она продолжала стоять и смотреть, как Лео застёгивает джинсы, а Меган натягивает на свои телеса футболку.

Не то чтобы Лайя сильно расстроилась, но неприятно, конечно, было, потому что одно дело — слушать сплетни о том, что тебе изменяют, и совсем другое — увидеть это своими глазами.

— Ты всё не так поняла! — Лео кинулся к ней, но Лайя увернулась.

— Лайя, прости… — умоляюще запищала одновременно с ним Меган.

Лайя развернулась и ушла, захватив свою сумку.

Стоило захлопнуться двери, как по щекам покатились слёзы. Лайе было плевать и на Лео, и на Меган, и на то, что ей изменили, был только один немой вопрос: неужели она такая страшная? Лайя ещё могла понять, что Лео изменял ей с чирлидершами, но у Меган были жирные целлюлитные ляжки и прыщи по всему лицу. И это казалось несправедливым.

Затягиваясь вкусом Дня благодарения, Лайя быстро шла к ближайшему магазину и думала, что делать дальше. Переехать она не могла, потому что это приколы для богатых. Сейчас идти тоже было некуда, и Лайя прекрасно понимала, что вернётся домой через пару часов. Но кому сейчас легко? Такая вот блядская взрослая жизнь.

Лайя взяла бутылку вина с откручивающейся пробкой и новую жидкость для вейпа наугад. Было вообще плевать, какой дым гонять, но не плевать, что наличных осталось не так много, хоть она сегодня и подрабатывала. У работы на кафедре был минус: зарплату платили два раза в месяц, а не давали как чаевые ежедневно, поэтому средства имели свойство заканчиваться и не восполняться. К тому же пару дней назад Лайя опять оплатила жильё за двоих, а Лео, получивший стипендию, затарился спортпитом. Вот парадокс, у него всегда были деньги на долбаный протеин и пиво, но не было на цветы для неё.

«Оставь мне под дверью долг!» — раздражённо напечатала Лайя ему сообщение.

«И за прошлый месяц тоже!» — добавила, чуть подумав.

«А если не оставишь, я скажу твоему тренеру, что ты колешься, и твой протеин придётся засунуть тебе в задницу!» — финальное, злобный тап по кнопке отправки, щелчок.

Патлатый продавец гундящим голосом попросил удостоверение личности. Лайя вытащила водительские права и подняла вверх. Он, прищурившись, смотрел то на фото, то на девушку.

— В шестнадцать я выглядела лучше, — процедила Лайя, и её наконец рассчитали.

На том Лайя вышла из магазина и направилась к ближайшему парку. Она уселась на свободную скамейку, открыла вино и, зажмурившись, сделала глоток, ощущая, как кислое пойло бежит по горлу. Поднося к губам то бутылку, то вейп, Лайя беззвучно плакала, спрашивая у самой себя, что с ней не так. Почему с ней постоянно происходило какое-то блядство?

Лайя была озлобленной и безразличной. Но не эгоистичной, потому что плевала она на всех, включая себя. Она отчаянно нуждалась в поддержке и ласке, но не знала, где их искать. Она никогда ни с кем не говорила по душам и очень сильно сомневалась, что внутри неё осталось хоть что-то от этой самой души, хотя бы один клочок или ошмёток.

С ужасом Лайя представляла, как вернётся домой. Как будет смотреть на Лео и Меган и чувствовать, что она хуже даже, чем эта толстуха. Хуже всех. Хуже, чем Меган, чем Лола, наверняка хуже, чем Сандра. Потому что у Сандры были огромные лазурные глаза и вся она напоминала фею, говорила нежно и тихо, смотрела как доверчивый телёнок с ранчо бабки Лайи — правда, он вырос в быка и пал смертью храбрых — и едва ли посылала Влада на хрен. Конечно же, он с ней спал, кто вообще откажется от такого? Врать только зачем?

Лайя достала телефон и зашла в приложение такси. После той ночи, когда она до беспамятства напилась в баре, Лайя ни разу не вызывала машину, и теперь на экране был адрес Влада. Лайя поставила бутылку в сторону и крепко затянулась, а затем заказала такси к тому самому дому. Это был единственный способ проверить, насколько с ней всё плохо.

Сев на заднее сиденье машины, Лайя достала из сумки зеркало и салфетки, тут же вытирая чёрные подтёки туши. Хотела ещё замазать тёмные круги консилером, который валялся в её личной Нарнии лет сто, но едва бы это помогло. Всё равно она была зарёванная и несчастная, тут хоть грим накладывай — толку не будет никакого.

Вскоре Лайя выбралась на дождливую улицу, и ей начал трезвонить Лео. В аду для него был отдельный котёл, но Лайя пока ограничилась чёрным списком. Боясь, что передумает, она шмыгнула в подъезд, сделала из бутылки глоток, а потом снова достала электронную сигарету. Усевшись прямо на ступеньки, Лайя уже непонятно какой раз за вечер покурила, пытаясь успокоить нервы и бешеную пляску сердца. Уверенности заметно поубавилось.

«Не будь слабачкой», — Лайя встала на ноги, отряхнулась и, оставив полупустую бутылку на лестнице, стала медленно подниматься на третий этаж. Возле двери она на пару минут застыла, размышляя, что будет, если вдруг окажется, что Влад не один. Что он, например, с Сандрой. Лайя нажала на звонок, не давая себе шансов сбежать.

Влад открыл почти сразу. На нём были только пижамные штаны, и Лайя лишь сглотнула, упираясь взглядом в его рельефный торс.

— Лайя? — он чуть посторонился, впуская её в квартиру. — Что случилось?

Ничего не случилось. Просто сейчас она была немного пьяной и сильно расстроенной. А теперь ещё и мокрой, но не потому, что попала под дождь.

Лайя глупо смотрела на него, не зная, что сказать. Выглядела она наверняка жалко и могла вызвать только сочувствие, но никак не желание. Лайя бросила на пол сумку, стянула с плеч куртку, а потом, сделав всего один шаг навстречу, впилась в губы Влада отчаянным поцелуем. Он опешил, но потянул её ещё ближе к себе и отпустил дверь, которая тут же захлопнулась. Сильные руки опустились на талию, Лайя вздрогнула и в ответ лишь сильнее обхватила мужчину за шею.

Она не знала, что сейчас искала в нём: утешение и заботу, как в баре, когда напилась; поддержку, которая нужна всем нормальным людям после расставания; или просто одноразовый секс, чтобы порадовать своё разбитое вдребезги эго. Но в этом жадном рваном поцелуе Лайя чувствовала даже что-то большее, то, что ещё не ощущала никогда. Как будто одновременно наступили День рождения, Рождество и каникулы, а в придачу закончился университет.