Глава 2 — Вкус райского наслаждения (1/2)

Люди, которые живут у моря, обычно его не ценят. Это же касается океанов, достопримечательностей и всего прочего, что для туриста — радость, а для жителя — серая обыденность.

Лайя уже пятый год жила в Сан-Франциско, а количество её походов на пляж можно было сосчитать на пальцах двух рук. Всё своё время она работала или пыталась учиться, а если и выдавались свободные минуты — предпочитала рисовать. Но сегодня Лайя собиралась, наконец, выбраться к воде и немного полежать на солнце, потому что по цвету кожи она была опасно близка к трупу. Так могли и в морг забрать ненароком.

А ещё из-за вчерашнего невыхода в бар ей в наказание сняли смену сегодня, так что Лайя опять оставалась и без зарплаты, и без дополнительных чаевых, потому что по субботам они тоже обычно радовали. Но делать было нечего, она погавкалась с менеджером и стала думать, как провести день. Именно так выбор пал на пляж.

Лайя вышла из своей комнаты и остановилась возле двери напротив. Она пару раз постучала, ответа не получила и пошла вниз по крутой деревянной лестнице.

После того, как Лайю выгнали из студенческого общежития за хамство, её бабка проявила чудеса альтруизма и ежемесячно перечисляла деньги на съём жилья. Девушка немного схитрила, и на жильё уходила только половина, но вместе с ней в одном доме жили ещё две девушки и два парня, один из которых был её бойфрендом и недавно не открыл дверь.

Вообще, они могли бы ещё больше экономить, если бы начали наконец спустя два года отношений жить в одной комнате, но Лайя хотела личного пространства. Да и отношениями это можно было назвать лишь с натяжкой: они начались после пьяного секса на вечеринке в честь переезда Лайи, и в целом из этого секса раз или два раза в неделю и состояли. Ещё Лайя ходила на все игры Лео, который был капитаном команды по американскому футболу, и иногда они вместе смотрели кино по телевизору на первом этаже. Никакой романтики, прогулок под луной и прочего.

На кухне за столом сидела одна из соседок — Меган — и жевала горячие бутерброды, которые громоздились на большом блюде. Лайя всегда спрашивала себя, куда в неё столько лезет, но ответа никогда не находила. Если честно, хватило бы на троих.

— Доброе утро, — буркнула Лайя, распахнула холодильник и окинула взглядом полки, а Меган что-то пробубнила с набитым ртом.

В магазин Лайя не ходила давно. Поджав губы, она достала протеиновую шоколадку Лео, решив, что ей сейчас нужнее. Кофейник ещё был горячим, девушка плеснула себе в кружку коричневой жижи и уселась напротив Меган за стол. В полной тишине они то ли позавтракали, то ли пообедали, и Лайя поехала на пляж.

🎼 Lana Del Rey — Diet Mountain Dew</p>

Оказалось, она не одна была такой умной, решившей использовать погожую субботу для дыхания океаном, и нужно было постараться, чтобы найти свободное место. Наконец Лайя уселась на полосатом полотенце, щедро намазалась солнцезащитным кремом и открыла жестяную банку пива, которую купила по дороге.

«Блядское сочинение», — Лайя нашарила в сумке телефон и зашла на сайт университета, чтобы проверить своё расписание. Литература ждала её в следующую пятницу, а значит, времени, казалось бы, ещё было предостаточно. Но только не у Лайи Бёрнелл, которая собиралась работать всю следующую неделю в баре, потому что наличности у неё осталось примерно нихрена. Плюс-минус.

Найдя список тем, Лайя ещё раз их прочитала, пытаясь выбрать менее идиотскую, и сделала ещё глоток пива с отвратительным лимонным вкусом. Но все они были одинаково нежеланными к исполнению. Лайя села по-турецки, поставила банку между ног и, открыв заметки, быстро напечатала:

«Сонеты — это ключ, которым Шекспир открыл своё сердце».

Лайя захохотала, думая, какой идиот мог это придумать, и собрала парочку взглядов от людей поблизости. Ещё глоток пива — и она стала изливать свои мысли в многострадальный телефон, но они больше напоминали бред сумасшедшего, который только-только исполнил свою мечту и сбежал из психушки, чтобы покорить мир в костюме Наполеона. Или графа Дракулы.

— Здесь свободно? — Лайя услышала откуда-то сверху до раздражения знакомый голос и подняла глаза.

Над ней возвышался тот самый идиот с листочком дурацких тем для сочинения. Он был в шортах и футболке, глаза скрывали тёмные очки, на плечо наброшена лямка рюкзака. Так сразу и не скажешь, что душный препод по литературе. Лайя обречённо кивнула, надеясь, что он её не узнал. Но он узнал.

— Рад вас видеть, мисс Бёрнелл, — мистер Эванс быстро устроился на клочке песка рядом и тоже достал банку пива.

— Взаимно, — конечно, нет.

Лайя продолжила печатать, потом посмотрела на него и сочла своим долгом сообщить:

— Пишу ваше тупое сочинение. Кто вообще пишет сочинения на пятом курсе?

— Только от вас зависит, будет оно тупым или нет, — мужчина потянул за ушко банки и тут же сделал глоток.

— Будет, — буркнула Лайя, не понимая, чем она провинилась, раз придётся терпеть его рядом.

— Мисс Бёрнелл, если вас настолько не интересует учёба, почему вы не уходите из университета?

— Кто платит, тот и заказывает музыку.

Его лицо выразило немой вопрос, а Лайя только махнула рукой. Разве можно было объяснить ему, что её бабка платила за университет с ультиматумом: Лайя получает образование, а после — доступ к трастовому фонду? Деньги на жизнь Лайя у неё принципиально не брала — лишь на жильё, не имея другого выхода, — потому что не желала в будущем слушать упрёки. В её дальнейшие планы входило купить себе квартирку во Фриско, найти какую-нибудь скучную, но высокооплачиваемую работу и жить свою жизнь. В родовое гнездо — ранчо в пригороде Лос-Анджелеса — она собиралась приезжать максимум на Рождество.

Все родственники Лайи, включая крутых с виду парней-кузенов, лебезили перед властной женщиной, которая осыпала их дорогими подарками. Но не Лайя. Ей всегда было всё равно на дорогие тачки и бренды, её любимая толстовка стоила двадцать баксов, а джинсы — вообще одиннадцать на какой-то бешеной распродаже. Она привыкла пить плохой кофе и натирать бокалы в баре. Она знала, что у неё талант рисовать, потому что все так говорили, но не собиралась никаким образом быть с этим связанной, ибо рисование — это искусство, а она хотела быть подальше от всего снобского.

Но разве можно было объяснить всё это Владу Эвансу, который наверняка был преподавателем в каком-нибудь сто пятисотом поколении? Он считал работу в баре неподходящей, иногда носил пижонские очки, а на его рубашках были запонки. Лайя ненавидела запонки. Они-то ничего плохого ей не сделали, просто раздражали.

Лайя опять принялась злобно печатать в заметках, сдерживая смех от того, что она там строчила. Но сочинение — это мнение автора, а оно у неё вот такое. Тупое. И немного смешное.

— Вы же помните, что нужно написать три тысячи слов, — милостиво напомнил мистер Эванс, — да?

Лайя тоже была своего рода поэтом и могла неплохо срифмовать ему ответ, но сдержалась. И видит Бог, это стоило огромных моральных сил. Она бегло на него посмотрела, закатила глаза, поймала на себе насмешливый взгляд и продолжила печатать, хотя до трёх тысяч слов там явно было далеко.

Он больше не доставал, Лайя допила своё пиво, пожалев, что не взяла две банки, и вскоре покинула пляж, буркнув «до свидания».

Кое-как втиснувшись в переполненный трамвайчик, Лайя думала про работу, про то, что учебный год только начался, а у неё уже куча долгов, про блядского литератора с его не менее блядским сочинением. Хотелось промотать это всё на момент получения диплома, забрать деньги и выбирать квартиру. Бросить Лео, потому что их отношения всё равно были дерьмовыми. Не видеть туповатую, вечно жрущую Меган. И Лолу, вторую соседку, потому что она постоянно ныла про какого-то сорокалетнего мужика, который не хотел ради неё разводиться.

Едва войдя в дом, Лайя окунулась в гам работавшего телевизора и мужские крики. Значит, Лео и Майк, тоже сосед, снова играли в видеоигры. Девушка прошла в комнату, замерев у дверного косяка, а потом вздрогнула, потому что Лео заорал и заухал, выиграв матч.

— Привет, детка, — он поиграл мышцами под футболкой и потянулся. — Где была?

— Ездила на пляж.

— Почему не позвала меня?