Глава вторая (1/2)

∞</p>

…а завтра начнётся новая жизнь. </p>

Не обязательно прекрасная и удивительная. </p>

Вовсе не обязательно. Но всё же новая. Всё же жизнь.</p>

Варя<span class="footnote" id="fn_31187958_0"></span>

</p>

В комнате было темно и прохладно. Огонек сальной свечи пугливо подрагивал под натиском бесформенных теней, то сужаясь до маленького пятнышка, то разгораясь до узкого пламенного столба. На лежащих под свечей монетах вспыхивали и гасли золотистые блики, отражающиеся в серых, почти белесых в ночи глазах.

— Два галлеона, восемь сиклей и двенадцать кнатов. — прошептала Сара, наблюдая за скользящим по бумаге грифелем.

— Один галлеон равен семнадцати сиклям… второй галлеон, плюс ещё семнадцать сиклей… добавляем к уже имеющимся тридцати четырём сиклям ещё восемь… и того получается сорок два сикля.

— Помножь сорок два сикля на двадцать девять кнатов. — она наморщила лоб, — И того получается… сколько? Одна тысяча двести восемнадцать кнатов плюс ещё двенадцать…

— Одна тысяча двести тридцать кнатов.

Ненадолго голоса замолчали, погружая комнату в тишину, нарушаемую лишь редкими скрипами старых кроватей за стенкой.

— Если один галлеон это около пяти фунтов…

—…То у нас начинаются не целые числа. — заключает Том, задумчиво крутя карандаш. — Где-то… Если один галлеон равняется пяти фунтам, то семнадцать кнатов тоже равняются пяти фунтам.

— Четыреста девяносто три сикля это есть один галлеон или примерно пять фунтов… или сто шиллингов, или тысяча двести пенни…

— Слишком мелко, мы так быстрее запутаемся. — хмурится он.

— Хорошо. Тогда наши тысяча двести тридцать кнатов эквиваленты…

— Возьмём шиллинги.

Сара потерла лоб, задумчиво пожевав губу.

—…эквивалентны… получается примерно двести пятьдесят шиллингов.

Том, в это время высчитывающий на бумаге столбиком, согласно кивает.

— Сходится. Плюс минус несколько единиц.

Сара аккуратно сложила монеты в три башенки. Башня из бронзы — кнатов — получается самой высокой.

— Блокноты и тетради купим в обычном книжном, в Лондоне они дешевле. Грифельные карандаши… сколько у нас осталось с прошлого раза?

— На двоих где-то три, если считать с половинками. — он достал из тумбочки карандаши, аккуратно завёрнутые в кусочек ткани.

— Добавим в список ещё несколько. Я не думаю, что в школе-интернате будет рынок…

— Особенно если эта школа находится в горах. — прибавил Том не без иронии.

— Если там общежитие, то мы будем жить раздельно. — она вздрогнула. Где-то внизу хлопнула дверь.

Том побледнел, теперь ещё более походя на фарфоровую статую в полумраке комнаты.

— Тогда… — он с трудом проглотил ком в горле, — …тогда нам следует купить ещё один гребень.

Сара молча кивнула, отводя взгляд. Осознание тяжёлым грузом навалилось на плечи, заставив сгорбится.

Перемены пришли в их жизнь слишком стремительно и резко, причиняя дискомфорт. Внутри с каждым днем все чаще зарождается неприятная горечь, о которой они не говорят вслух, но и упрямо не отпускают, чтобы все не рушить.

Эта неправильная горечь не даёт покоя, постоянно напоминает о себе и заставляет задаваться вопросом, стоит ли оно того?

Стоит. К сожалению, близнецы слишком хорошо понимают это. Они не настолько глупы, чтобы просто проигнорировать что-то настолько же грандиозное, как существование другого мира в паре кварталов от их собственного. А горечь? Пройдет со временем, когда они приспособятся ко всем отличиям, нужно лишь немного потерпеть.

Следующая неделя прошла в закупках. Ещё раз посетив Косой переулок и разменяв деньги в гоблинском банке (заодно воочию увидев этот когда-то сказочный народ), Реддлы закупились обычной канцелярией. Магические аналоги стоили едва ли не в два раза дороже, а пергамент считался чистовиком, поэтому у них получилось сэкономить. Новые полотенца и ванные принадлежности им выдала воспитатель. И большую часть оставшихся шиллингов они потратили на новый гребень.

Близнецы начали изучать школьную литературу. После первых малопонятных глав учебника по Зельеделию они решили всё же купить справочник по растениям. На это у них ушли почти все деньги. Оставшиеся четырнадцать кнатов они поделили пополам.

— Ведите себя прилично, следите за внешним видом и учитесь прилежно. И не дай Господь вас двоих оттуда выгонят! — миссис Коул смерила их суровым взглядом, поправляя простенькую ленточку в волосах Сары.

В холле не было никого кроме них троих. Сторож, который отвезёт их на вокзал, грузил школьные сундуки на крышу поддержанного авто у ворот.

— Главное, не позорьте меня.

— Да, Госпожа Директриса.

— Я буду ждать от вас весточку, как прибудете. — напомнила женщина, ещё раз придирчиво оценивая их внешний вид.

— Там работают только почтовые голуби, Госпожа Директриса.

— И совы.

— Вы не будете против, Госпожа Директриса?

Миссис Коул смерила их тем самым взрослым взглядом.

— Что у этой школы за птицы такие, раз доставляют письма в места, в которых никогда не бывали? Ладно, Бог с вами, дети, идите, а то ещё опоздаете.

— До свидания, Госпожа Директриса.

— Учитесь!

На вокзале много пара. Том и Сара шли в искусственном облаке, не боясь потеряться, потому что знали это место. Толпы людей делали его живым. Наверное, сверху вокзал походил на реку, а люди — на отдельные ручейки. Маленькие и шустрые, образующие сплошной неразличимый поток, в котором каждый ручеёк терял свою индивидуальность.

Свернув в общественную уборную, Сара и Том одели мантии и вытащили колдовские конусообразные шляпы. Волшебники и маги были очень консервативны и всеми руками держались за этот довольно неудобный атрибут из сказок. Палочки они переложили в рукава, где с внутренней стороны были пришиты специальные крепления и торопливо двинулись дальше.

Прохожие не замечали детей в странной одежде с колпаками на голове и большими громоздкими сундуками. Взрослые вообще предпочитали не видеть того, что не было «нормальным» и не поддающимся их пониманию. Выскочи из-под земли в центре Лондона отряд гномов в красных подштанниках — и никто бы не обратил на это ни малейшего внимания. Так уж они устроены, эти взрослые.

Между платформами девять и десять действительно была кирпичная стена. Обычная, ничем не примечательная стена, без каких-либо опознавательных знаков.

— Вместе?

— Всегда.

— О, — выдохнул Том, когда они прошли насквозь. — это иллюзия?

— Реалистичная. — Сара тоже оценила такой способ маскировки.

— И на самом видном месте… — хмыкнул мальчик, с интересом разглядывая платформу.

Переглянувшись, Реддлы пошли вперёд, не размыкая рук. В первом вагоне для первокурсников мягкие сидения со столиками, стоящие друг напротив друга. Детей здесь достаточно, чтобы шума от них было не меньше, чем на перроне от родителей.

— Ого! Вы близнецы? — на них во все глаза уставился курчавый темноволосый мальчишка с весёлым лицом и шаловливой улыбкой, при виде которой сразу становилось ясно, что никаких остро-колющих предметов ему давать не следует. Хотя, — Реддлы вспомнили о волшебных палочках и тихо фыркнули, — в этом мире, похоже, это никого не волнует.

— Да.

— Ого! И даже говорите одинаково!

— Как видишь.

Мальчик был забавным. Его ловкие пальчики постоянно пребывали в движении — поправляли рукава мантии, барабанили по коленке, лохматили волосы или забавно постукивали по кончику лихо вздёрнутого носа.

— Меня зовут Флимонт Поттер!

— Приятно познакомиться, Флимонт.

Их новый знакомый снова заулыбался. Очень открыто и солнечно, чем вызвал ещё больший интерес. Так близнецы улыбались только друг другу, когда рядом никого не было, а в остальное время вели себя вежливо и спокойно, как и полагалось, удерживая свой непростой характер в узде. И если Том по мере надобности мог натягивать пустые улыбки, которые при этом не выглядели гримасами или, не дай Бог, оскалом, то его сестре было трудно следовать его примеру. Сара умела держать лицо столько, сколько того требовала ситуация. Ведь когда ты с детства умеешь делать странности, это единственный способ оставаться вне подозрений. Но улыбки… улыбки были исключением. Они никогда не были фальшивыми, если действительно были.

— Я Том Реддл, а это Сара Реддл.

— Приятно, Томисара!

Флимонт выговорил их имена скороговоркой, отчего оба близнеца замирают, прислушиваясь, прокатывая новый звук на языке так и сяк, и возражений не высказывают.

— Вы уже выбрали факультет? — мальчишка заинтересованно поддался вперёд.

— Когтевран или Слизерин.

— Слизерин? — Флимонт переменился в лице. — Вы не похожи на хитрых и коварных.

— Нам просто нравятся змеи и зелёный. И книги. — хмыкнул Том, пожав плечами.

Близнецы пока не понимали, почему в магическом мире детей делят по характерам, а не по склонностям или талантам, как в обычных школах и не. Это казалось им чем-то нелогичным, по крайней мере для нынешнего века — быть может, в те времена, когда войны за территории были обычным явлением, это и имело смысл.

— А я пойду Гриффиндор! Там учились мои родители, родители их родителей и родители родителей их родителей… — Флимонт снова заулыбался.

— Ты хочешь попасть на Гриффиндор, потому что там учились все твои родственники? — уточнила Сара.

Близнецы переглядываются.

— Ну да, это же традиция.

Сара и Том, как порядочные маленькие волшебники, важно покивали при слове «традиции» и перевели тему. Подумать они ещё успеют, да и вряд ли их мнение хоть что-то изменит.

Скалистая, неприступная гора, к которой, если не знать каждого выступа, каждого камушка, не подступишься, хранила на себе огромный замок из тёмного камня. Башни и переходы, залы и балконы, — всё дышало и переливалось в ночи отблесками величия. Хогвартс сиял, пульсировал магией, приветствовал их, как давних друзей и знакомых, милостиво позволял приблизиться. У близнецов перехватило дыхание от этой мощи, что пропитывала здесь каждый дюйм.

Сара и Том ещё никогда не встречали здания столь старого, столь умудрённого жизнью. Сколько за века Хогвартс пропустил через свои парадные ворота волшебников? Сотни тысяч, если не миллионы… Каждый камушек, каждая ступенька помнят поколения и поколения, хранят в себе память о годах и столетиях бурлящей здесь жизни.

Хогвартс велик и мудр. Он смотрит на них своими огнями и окнами, наблюдает через статуи рыцарей в коридорах, преследует по холстам живых картин и подшучивает исчезающими ступеньками. Он прячет и укрывает потайными ходами, сопровождает горящими факелами и смеётся глубоким, раскатистым звоном большого колокола. Замок дышит, обнимает тёплыми перинами и согревает пылающими каминами. Он учит и поучает через тысячи книг библиотеки, Он охраняет детей своими неприступными стенами и обволакивает своей тягучей и древней, как сама эта земля, магией.

Здесь близнецы чувствуют себя тепло. Это не похоже на их комнату в приюте, где им безопасно и просто комфортно. Они откуда-то знают, что Замок слушает их, знают, что Он сохранит их маленькие и большие тайны, будет оберегать их так же, как и бесконечное множество студентов до этого. Замок не осудит, примет любыми. Наедине с ним не нужно притворяться, потому что Он и так видит их насквозь. Настоящими.

Никогда не щекочи спящего дракона. Кажется, так звучит девиз школы? Близнецы видят этого дракона, Он прямо перед ними. Вечный дракон, дракон Магии, защищающий своих детёнышей и перегрызающий глотки врагам и недругам острыми зубами-шпилями. Девиз — это предупреждение. Кто-то очень снисходительно и тонко намекает сквозь века, что идти штурмовать Хогвартс — чистое самоубийство.

Их отвели в комнату без окон и оставили стоять прямо в центре без каких-либо указаний. Первокурсники, взволнованные и уставшие, шумно переговаривались и планомерно паниковали.

Реддлы прислонились к каменной стене и прикрыли глаза. Они успеют понервничать потом. Позже. А сейчас они дети, обычные дети, просто стояли у стены, ощущая клубящуюся, тёплую магию. Стояли так близко, терялись с непривычки в этом тепле, ощущая себя восхитительно целыми в окружающей круговерти энергии.

— Ребят? — окликает их Флимонт. — Нам пора!

Большой зал кажется бесконечным. Вместо потолка над их головами простирался настоящий космос с мириадами звезд и молочных комет. Каменные стены переливались разноцветными бликами, украшенные искусно выполненными гобеленами. Длинные столы с отливающими золотом, изумрудами, рубинами и сапфирами эмблемами на скатертях. Старшие студенты уже заняли свои места и с интересом разглядывали новых детей Замка. На них обращены сотни взглядов, детских и взрослых. За самым дальним столом, стоящим перпендикулярно остальным, восседали старые и молодые, но, несомненно, могущественные и сильные волшебники и маги.

Говорящая шляпа пела свою песнь раскатисто и скрипуче, вспоминая своих создателей и их детище. Она нараспев повествовала о минувших днях, когда великий Хогвартс сам был ещё совсем зелёным юнцом, молоденьким и глупым замком, не обременённым мудростью и многовековым опытом. Распределительница рассказывала им историю, делилась воспоминаниями, оживляя картины на стенах в глазах детей. Глупцы те, кто не слушает старую Шляпу.

— Тот, чьё имя и фамилию я назову, выйдет вперёд, и я надену ему на голову распределяющую Шляпу. Она определит вас на один из четырёх факультетов, который на годы станет вам домом и семьёй. — произнесла женщина с золотистыми волосами, причудливо обрамляющими худое лицо и торжественно развернула пергаментный свиток. — Аббот Джейн.

— ПУФФЕНДУЙ!

— Бёрк Мелинда.

— СЛИЗЕРИН!

— Смит Харви.

— ПУФФЕНДУЙ!

Распределение длится долго, время каждый раз будто замирает, стоит новому имени эхом прокатится по залу. Бесконечный поток безликих детей, закутанных в черные мантии и шляпы ещё без нашивок никак не заканчивается, всё тянется и тянется к старому артефакту неравномерно подрагивая и подпрыгивая от нетерпения.

— Реддл Том.

Брат медленно отпустил руку сестры и, напоследок обменявшись взглядами, понятными только им двоим, поднялся на сцену.

«Так-так-так, что тут у нас… хитёр и амбициозен… жаден до знаний, неплохо… находчив и предан… Но ты ведь уже знаешь, куда пойдешь, маленький маг. Твоё решение окончательное?»

«Да»

«Что ж, удачи тебе!»

— СЛИЗЕРИН!

Как только Том снова обрёл способность видеть, поймал взгляд сестры. Сара еле заметно кивнула в ответ, беззвучно шепча заветные слова. И от этих слов у него внутри всё будто вспыхнуло, разжигая уверенность в принятом решении. Он расправил плечи и с прямой спиной спустился со сцены, продолжая смотреть только на неё.

— Реддл Сара.

«Ого! Думаю, здесь без вариантов, деточка…»

— КОГТЕВРАН!

Близнецы, сидя за своими столами спина к спине, чувствовали лишь лёгкую панику, — все остальное с лихвой перекрывали совершенно безрассудная радость и ликование, струящиеся по венам кипящими волнами, словно разгорающийся подводный вулкан, с поразительной скоростью нагревающий кубометры океана.

Внизу, под землёй, в лабиринте замковых коридоров, ближе к воде и подальше от солнца живут Змеи. Их много здесь разных, от безобидных слепозмеек — не ядовитых беззубых малышей, до Чёрной мамбы, большой и быстрой, с мощным ядом. Убийственная точность в совершении атак на своих жертв и чувство тревоги и животного страха, внушаемые собратьям. Здесь гордые Австралийские кобры чинно беседуют со смертоносными гадюками. Завораживающий своей красотой Радужный удав перешёптывается с Белым полозом. В углу гостиной, вокруг Зелёного Питона собрались ещё не до конца вылупившиеся змеёныши. Главный довольным взглядом сытого хищника оглядывает своих новых подопечных. Никто из них ещё не обзавёлся собственной окраской, не узнал, способны ли его клычки вырабатывать яд.

Змеёныши ещё малы и не пользуются авторитетом у старших Змей. Они с любопытством оглядывают серпентарий, нервно закручиваясь в кольца, ощупывая воздух розовыми язычками. Все они разные, но не все опасные или величественные. Зелёный Питон знает, что многие из них так и останутся серыми змеёнышами. Но все они Змеи, а Змей нельзя недооценивать.

В тёплом, сухом барсучьем городке этажом выше греются маленькие барсучки, забавно морща носики от удовольствия, когда Мама Барсук одаривает их своей ласковой улыбкой. Малыши восхищённо слушают её тихую, мягкую речь, пропитанную любовью, они тянутся к ней, протягивая свои маленькие лапки с пылающими сердцами на раскрытых ладошках. Мама Барсук с благодарностью принимает столь ценные дары, аккуратно заворачивает и складывает их в множество бездонных кармашков, которые может открыть только она. Там их детские сердца не треснут. Пока они у неё, никто не посягнёт на величайшие драгоценности и не разобьёт по неосторожности. Мама Барсук будет хранить их до поры до времени, пока её маленькие зверята не отрастят себе крепкие зубки и острые коготки.

На высокой скале обитает многочисленный Львиный Прайд. Рыжий Альфа наблюдает со своего мягкого кресла с высокой спинкой за играми своих маленьких Львят и добродушно усмехается. Его активные и шаловливые члены стаи, не скрывая радости, приветствуют новичков, которые гордо выпячивают грудь, взмахивая своими буйными гривами и вытягиваясь по струнке в весь свой невысокий рост. Ещё совсем маленькие, но уже стремятся показать себя всему Прайду в лучшем свете. Храбрые котята, которые вырастут в матёрых хищников, гордых и благородных Львов и Львиц.

В раскидистых ветвях высокого дерева гнездятся Птицы. Самый старый и самый мудрый Орёл сидит напротив своих птенцов, приветственно раскинув широкие крылья. У него большой клюв, опасные когти и идеальное зрение. Орлы — птицы гордые. Они не гнездятся в людных местах, они живут на отшибе, под сводами старой башни, где самый лучший обзор на здешние земли и других обитателей. Эти Птицы могут часами кружить по библиотеке, высматривая добычу. Увидев желанную книгу, стремительно летят вниз, впиваясь в неё цепкими пальцами. Но помимо книг добычей взрослых Орлов могут стать и животные — лисицы, волки, Львы, косули. Они не побрезгуют и миниатюрными зайцами, сусликами и Барсучками. Некоторые виды могут убить и очень ядовитых Змей.

Том свернулся калачиком на слишком большой для одного ребёнка кровати, стараясь унять озноб. Спасительный сон никак не приходил, должно быть, побаиваясь той бури, что бушевала в душе мальчика. Серые глаза слепо смотрели в кромешную тьму. Сегодня она не успокаивала, как прежде, лишь зло скалилась, кружа вокруг маленькой фигурки, как дикий зверь, выжидая.

Сара не спала. Тоскливо смотрела на огонь в камине комнаты, кусая губы. Она не боялась темноты, но идти сейчас в подземелья было бы совершенно безрассудно с её стороны. На ладошках отпечатались кровавые полумесяцы. Страшно, когда чувствуешь, как другая часть тебя дрожит от одиночества и холода, но ты ничем не можешь ей помочь. Девочка зажмурилась в бессилии, закутываясь в одеяло с головой. Но даже духота необычайно пышной перины не могла унять дрожи маленького тела.

Том шел на завтрак, совершенно не слушая старосты. В голове было пусто, сердце в груди болезненно ныло. Он спал плохо, несколько раз просыпаясь от того, что неосознанно начинал искать во сне Сару, которую так уютно обнимать, и в ужасе подскакивал, когда не находил.

Настоящая пытка — вынужденное одиночество.

Том не увидел — почувствовал, что сестра уже близко, рядом, когда на него налетело родное тепло, почти сбив с ног и выбив весь воздух из лёгких.

Сара судорожно прижалась к брату. Её всё ещё колотило. Давно забытые и похороненные глубоко в лабиринтах памяти детские страхи минувшей ночью не отпускали, крепко держа в своей стальной хватке, обручем стягивая грудную клетку, не давая проснуться.

Том жадно вдыхает такой родной и знакомый запах, цепляясь за сестру, как за спасательный круг. Они не видели, как почти все слизеринцы деликатно прикрыли их двоих своими спинами, пряча от посторонних глаз. Не видели и задумчивого взгляда Дамблдора, стоящего на лестнице. И уж точно совершенно не заметили понимающего взгляда Мамы Барсука, ведущей своё большое семейство на кормёжку.

Сейчас для них двоих не существовало ничего вокруг. Только желанное тепло объятий и близость родного тела. Им были просто жизненно необходимы хотя бы пара минут тишины и спокойствия рядом друг с другом после бесконечной ночи страхов и кошмаров.

— Не отпускай меня. Не оставляй меня больше.

Никто не высказал им ни слова протеста, когда близнецы вместе сели за стол Слизерина, крепко держась за руки. Для Змей семья была важна и всегда стояла на первом месте. Ошибается тот, кто называет их подлецами. Настоящий слизеринец никогда не предаст свой Род, свою плоть и кровь. Он пожертвует друзьями, союзниками, всем миром, ради семьи. Так уж они устроены.

Гриффиндорцы называют это эгоизмом. Храбрые Львы скорее пожертвуют своей семьёй и собой, чтобы спасти весь мир. Они исходят из принципов, что пожертвовать невинным десятком людей ради миллиардов жизней — справедливее, чем жертвовать невинными миллиардами, чтобы спасти десяток дорогих тебе людей.

Здесь нет правых, нет виноватых, есть только Змеи и Львы.

Близнецы облегчённо выдохнули, когда старосты факультета принесли расписание. Сегодня у них были лишь две лекции по Теории Магии и у обоих проходили в одной аудитории.

Первая тренировка полётов была назначена на вторник. Прошла уже неделя с того момента, когда дети увидели Хогвартс впервые. Основных пар всё ещё не было, Саре и Тому приходилось довольствоваться лишь лекциями о Теории Магии в целом и о магическом мире в частности. Не то, чтобы им было не интересно… Но они хотели творить магию сами, а не благоговея слушать о её могуществе, которое и без речей профессора казалось им очевидным и само собой разумеющимся.

Сила, способная лишь по одному желанию её обладателя убить, подчинить, вылечить или превратить в крысу не могла не быть могущественной.

— Итак, сегодня у нас первая тренировка полётов, первокурсники! — мужчина с только начавшей пробиваться сединой задорно улыбнулся стайке студентов, внимающей каждое его слово. — Теперь, когда каждый из вас сдал мне зачет по технике безопасности, перейдём к непосредственной практике. Встаньте каждый с левой стороны метлы. Помните, что эти артефакты весьма своенравны, особенно с новичками, поэтому как только почувствуете неладное, сразу же спускайтесь на землю. — мужчина посерьёзнел, окидывая взглядом нестройные ряды Змей и Птиц. — Все меня услышали?

— Да, профессор. — нестройный хор голосов разрядил тишину.

Том и Сара с одинаковой настороженностью заняли указанные позиции, ещё не слишком уверенные в том, что всё пройдёт гладко. Переглянувшись, они одарили друг друга подбадривающими улыбками и снова обратились в слух.

— Вытяните правую руку над метлой и прикажите «Вверх»!

— Вверх! — две мётлы синхронно влетели в руки близнецов, приветственно завибрировав.

Со всех сторон послышались голоса детей и свист мётел. Когда каждый на поляне удачно призвал артефакт, профессор продолжил,

— Теперь тщательно осмотрите древко, рукоятку и прутья, у всех всё в порядке с инвентарём?

Сара прищурилась. Метла в её руках была не новая, но аварийных повреждений, таких, какие были представлены в технике безопасности в разделе «поломки», ею обнаружено не было. Следом девочка окинула взглядом артефакт брата. Она нисколько не сомневалась в его внимательности, но всё равно испытывала беспокойство за его безопасность и навязчивое чувство все перепроверить. Том сделал тоже самое.

— Теперь оседлайте метлу и крепко сожмите её бёдрами. Те, у кого есть опыт в езде верхом, ориентируйтесь на знакомые ощущения. Здесь вы должны также, как и на лошади или гиппогрифе, как можно глубже сесть в седло за счёт ног и наклона спины. Для остальных: вам нужно зафиксировать своё тело так, чтобы вас не подбрасывало при поворотах и торможениях. Руки от древка не отрываем, иначе упадёте. Всем всё понятно?

— Да, профессор.

— Тогда по моему свистку отталкиваемся ногами от земли и балансируем. Держим метлу ровно, зависаем в воздухе на две минуты, время я засеку сам, и снова опускаемся. Готовы? Три… два…

Свист разнёсся по полю и десятки наездников оторвались от земли. Том мимолётно подумал, что поднимать в воздух сразу столько детей на первом же практическом занятии довольно рискованно. Что будет делать профессор, если управление потеряют сразу несколько учеников?

Впрочем, лишние мысли быстро вылетели из головы Тома вместе с первыми порывами ветра. Ощущения были такие, будто его тихонько качает на волнах, то поднимая вверх, то опуская вниз. Сара рядом задохнулась от восторга. Это были новые, совершенно незнакомые им ощущения. Они словно парили, как настоящие птицы. Боги ведают, сколько самообладания ему понадобилось, чтобы не отрывать руки от древка. Тому так хотелось раскинуть их в стороны, ощутить ещё больше ветра…

— Опускаемся! — крик профессора буквально вернул на землю.

Стоя на траве и шумно дыша, Сара и Том неотрывно смотрели друг на друга, через взгляд передавая всю палитру эмоций, что только что испытали. Их глаза сияли от восторга. Это было восхитительно.

Девочка с косами цвета спелого мандарина с вызовом смотрела на свою соседку. Её губы кривились от отвращения при взгляде на Реддл. Сара же, склонив голову, наблюдала за ней в ответ с неподдельным интересом.

Медленно отложив карандаш в сторону, она поднялась и подошла ближе к мандариновой Птице.

— Что значит грязнокровка? — спросила Реддл. Это слово она сегодня услышала впервые.

— Это значит, что твоя кровь грязная, глупая! — вздёрнула нос единственная наследница рода Фоули, откинув одну из своих тяжёлых кос за спину.

— Грязная? — Сара нахмурилась. — Если бы в моей крови была грязь, я бы уже давно умерла от заражения.

— Ты… Ты ничего не понимаешь! — выплюнула Юфимия, громко фыркнув, и фурией вылетела из их общей комнаты.

Сара ещё с минуту постояла, озадаченно смотря на захлопнувшуюся дверь, в конце концов пожала плечами и вернулась к своим записям.

— Вот и поговорили. — тихо заключила она, прежде чем окончательно переключиться на что-то более полезное, чем бессмысленные разговоры.

Погода под конец сентября всё ещё стояла пригодная для того, чтобы проводить выходные на берегу Чёрного озера. Не было той жары и удушливого зноя, присущих городскому лету, но всё ещё недостаточно холодно, чтобы ощутить желание побыстрее вернуться в помещение. Большинство студентов предпочитали занимать места поближе к замку, на открытой поляне, близнецы же уходили дальше, с комфортом располагаясь в тени раскидистых ив.

— Ты расстроена. — не вопрос, констатация факта.

— Я изучила все коридоры и залы школьной библиотеки. — отозвалась Сара, не отрываясь от бессмысленного наблюдения за скользящими по воде листьями.

— И?..

— Книг слишком много. Я не смогу их всех прочитать к концу обучения при всём желании. Это даже для меня невозможно. — она прикрыла глаза.

Было просто обидно получить почти безграничный доступ в громадную библиотеку за даром и при этом не располагать достаточным количеством времени, чтобы изучить её полностью. Это почти как выиграть в лотерее целый миллион фунтов, но с условием, что на следующий день у тебя отберут всё, что ты не успел потратить.

— А если будем читать вместе? — нарушил тишину Том.

Лёгкий ветерок почти неощутимо треплет тёмные пряди, мягко обдувая порозовевшие щёки.

— М-м-м? — девочка легла на расстеленный плед, удобно устроив голову на коленях брата. Её расслабленность и лениво полуприкрытые веки другим могли показаться признаками полной не заинтересованности разговором. Другим, но не Тому.

— Мы с тобой магические близнецы, ты знала об этом? — тихо спросил он.

Сара кивнула. Естественно, их связь — это было первым, что она изучила в библиотеке. Было с самого начала очевидно, — с тех пор, как им удосужились сообщить о наличии волшебного мира, — что они связаны друг с другом сильнее, чем обычные близнецы. Между ними всегда было что-то ещё, деталь, которую они не могли охарактеризовать раньше по иному, как «притяжение». Но теперь всё было более-менее ясно — их магия постоянно стремилась соединиться, когда они были рядом и натягивалась, как канат, когда отходили слишком далеко друг от друга.

Магия будто никак не могла понять, почему у её носителя два тела.

— Хочешь сказать, что мы достаточно связаны, чтобы… чтобы что?

— Чтобы наша память, мысли и знания были общими. Единый разум.

Сара нахмурилась.

— Мы же в волшебном мире, сестра моя. Думаешь, не найдётся такого ритуала или заклинания, способных объединить нас ещё больше? — быть может, Том и сам был не слишком уверен в своих словах, поэтому они прозвучали для неё не так убедительно.

— Только не говори, что ты сейчас имеешь в виду чары для зеркальной связи. — скептически выгнула бровь девочка, вглядываясь в его глаза.

Мальчик пожал плечами.

— Ты же тоже чувствуешь это.

— Полагаться на чудо в данной ситуации я не считаю достаточно благоразумным решением, Томми.

— Конечно нет. Зная твою дотошность к деталям и нашей безопасности, я не сомневаюсь, что ты всё-таки придумаешь, как это всё провернуть так, чтобы было идеально… Лет через пять-шесть, быть может. — ворчливо заметил Том, взлохматив сестре волосы.

Сара возмущённо фыркнула и уткнулась лицом в полы его мантии, недовольно сопя. Брат тихо рассмеялся, прижимая сестру ближе и упиваясь родным теплом и пьянящим запахом красных маков и шоколада.

Сколько он себя помнил, его сестра всегда так пахла, хотя около приюта никогда и не росло цветов, а шоколад им давали только на Рождество.

— То есть, поправь меня, если я ошибаюсь, но… — Том озадаченно нахмурился, — нам прислуживают домовики? Те самые, которые одни из сильнейших магических существ в Королевстве, которым не нужны ни палочки, ни заклинания, чтобы творить магию…

Его собеседник кивнул.

— …и их в Хогвартсе больше сотни? — Реддл посмотрел на однокурсника так, будто видел впервые.

Обычно Том не показывал свои эмоции, привычно сдерживаясь при посторонних, но сейчас у него просто не было возможности взять их под контроль.

— Ну да. А что тебя так удивляет, Реддл? — Магнус Нотт, чистокровный старший наследник древнейшего и благороднейшего рода Нотт смотрел до раздражения снисходительно.

Но Тому сейчас на это было абсолютно плевать. «Что тебя так удивляет, Реддл?» Он совсем не понимал этих людей — вот, что удивляло. Будто они были с разных планет и только волею судьбы встретились где-нибудь на Альдебаране. И вот теперь сидят они на этой звезде, дисциплинированно пытаются установить контакт, при этом искренне продолжая считать друг друга инопланетянами.

Когда ему впервые рассказали, что убираются, стирают и готовят еду в замке домовики, Том даже не сразу понял, что соседи по комнате имели ввиду тех самых домовиков, описанных в книге о фантастических тварях, как «разумные и магически одарённые существа, способные творить магию всех видов и проявлений и имеющие врождённый иммунитет к любым зельям и ментальным воздействиям. Существа, представляющие собой воплощение самой сути энергии в магическом спектре». Мальчик был не просто удивлён такой новостью… он был просто ошарашен. Ему очень многого стоило просто не рассмеяться в лицо высокомерному Нотту. Потому что это был бы очень нервный смех.

Реддлы сидели в библиотеке. Уроки кончились несколько часов назад, но до ужина было ещё предостаточно времени. Брат с сестрой были слегка разочарованны отсутствием дополнительных факультативов для первокурсников, но не испытывали особых проблем, чтобы занять себя чем-то другим.

— Могу я задать вопрос и рассчитывать, что ты не слишком всполошишься после? — начал Том, дольше необходимого постукивая пером по чернильнице.

— Нет. — девочка даже не подняла взгляда от записей.

Всю важную информацию из прочитанных книг Сара записывала в блокнот. Староста Птиц оказалась очень понимающей и за даром согласилась зачаровать её ежедневник на «бесконечность страниц».

Сара всё ещё сомневалась, что в её блокноте теперь действительно нескончаемый запас чистой бумаги, но пролистав до четырехтысячной страницы, бросила это дело.

— Что ты знаешь о домовиках?

— Ты о тех, что каждую ночь ходят по нашим спальням и гостиным? — уточнила Сара.

— Ты знаешь. — выдохнул он, наконец отняв перо от чернильницы.