19 (1/2)
— Проходите, мистер Реддл, сюда, присаживайтесь! — Фадж суетился, нервничал, оглядывался на своих спутников и вытирал платочком потный лоб.
— Гонт, — спокойно поправил министра вошедший в кабинет следом за ним мужчина.
— Ах, да-да, простите, мистер Гонт!
— Господин министр, — холод в голосе Люциуса Малфоя мог бы заморозить небольшое озеро, — произошедшее только что — это немыслимо! Не кажется ли вам, что обвинять мистера Гонта, вернувшего магическому миру артефакт одного из Основателей, в том, что он является Тем, Кого Нельзя Называть — это просто вопиющий скандал? Дамблдор, очевидно, сошел с ума! А то, что он уже успел достать палочку и намеревался напасть? И кто знает, только ли на мистера Гонта? Впрочем, то безобразие, что происходит сейчас на Турнире Трех Волшебников, только подтверждает его неадекватность.
— Вы абсолютно правы, мистер Малфой! — Фадж с готовностью закивал, затем обернулся ко второму собеседнику. — Уверяю вас, Министерство приложит все силы, чтобы это ужасное оскорбление, нанесенное вам Дамблдором, не стало достоянием общественности.
— Вы действительно полагаете, что даже дав прямой запрет редакторам Пророка писать о том, что в атриуме Министерства Альбус Дамблдор во всеуслышание назвал меня воскресшим Лордом Волдемортом, слухи не распространятся через досужие разговоры? — мужчина в кресле искривил губы в подобие улыбки. От его взгляда Фадж совсем спал с лица.
— Не лучше ли вам устроить пресс-конференцию, где мистер Гонт расскажет подробнее о том, как в его руки попала чаша Хельги Хаффлпаф? — вкрадчиво высказался Малфой. — Господин министр, это наиболее выигрышный вариант. К тому же, чашу можно сразу передать в дар Мунго.
— Как, вы хотели отдать её больнице?
— Конечно, — кивнул Малфой, — прямых потомков Хельги Хаффлпафф не осталось, а позволить пылиться такому артефакту на полке какого-нибудь внучатого пятиюродного племянника просто немыслимо.
— Вы ведь должны знать, господин Фадж, — проговорил Гонт, — что свойство чаши — во множество раз увеличивать эффективность любого налитого в неё зелья. Разве мы можем пренебречь возможностью помочь стольким волшебникам, лишив их исцеления?
Министр чуть покраснел — в глубине души он робко надеялся суметь замолчать подобную сенсацию и оставить легендарный артефакт в пользование себе и своему ближайшему окружению.
— Конечно, вы абсолютно правы! Я скажу своему секретарю, пусть пришлет сюда журналистов и колдографов, а я тотчас же через камин свяжусь с Мунго!
***
— Мистер Гонт, как у вас оказалась чаша?
— Вы потомок тех самых Гонтов, прямых наследников Слизерина?
— Почему вы сменили фамилию?
— До этого вы сделали большое пожертвование в Мунго, вы связаны с колдомедициной?
— Леди и джентльмены! — попытался урезонить журналистов министр. — Давайте дадим возможность мистеру Гонту высказаться.
И хотя Фаджу не особо пришлось по вкусу то, что сам он оказался не у дел, Малфой немного примирил его с действительностью, успев намекнуть, как на выборах пригодится поддержка того, кто очень скоро займет высокое положение среди семей магической Британии.
Пару десятков журналистов устроились на стульях перед длинным столом, за которым уже сидели министр и маг, в одночасье затмивший новостной повесткой даже Турнир Трех Волшебников. Несмотря на разгар рабочего дня, множество министерских работников не смогли противиться любопытству и в качестве зрителей набились в небольшой конференц-зал как рыбы в бочку.
— Добрый день. Начнем с того, что я объясню, как ко мне попала в руки чаша Хельги Хаффлпафф. Раньше я проживал в Европе, но с недавних пор вернулся на родину и решил принять наследие старшей ветви семьи, так как прямых наследников у Гонтов не осталось. Разбирая завалы разрушенного семейного поместья, я нашел тайник с артефактами. Некоторые из них оказались весьма изощренно проклятыми, о чем я тут же сообщил в Министерство и Аврорат. Среди найденных вещей, собственно, и оказалась чаша. Полагаю, мой дальний родственник когда-то нелегальным способом заполучил её себе и спрятал.
— Мистер Гонт, о каком родственнике речь?
— В этом нет тайны. И хотя, мягко говоря, гордиться тут нечем, я могу ответить — это Лорд Волдеморт, он же Том Марволо Реддл.
Толпа шокировано ахнула.
— Как видите, весьма иронично, что до моего принятия ответственности за старший род, мы с этим темным волшебником являлись полными тезками. Реддлы вели свою историю от одного из сквибов Гонтов. В отличие от старшей ветви, наше семейство было довольно плодовитым, некоторые его представители перебрались в другие страны. Но мы никогда не забывали о своем наследии, например, традиционном имени Марволо. Ну а имя Том точно нельзя назвать редким, так что ничего экстраординарного в подобном совпадении нет.
— А что вы скажете про то, что утром Альбус Дамблдор заявил, что вы и есть Сами-Знаете-Кто! Его ввело в заблуждение ваше имя?
— Видите ли, до сегодняшнего дня я никогда не встречался с этим, как я слышал, весьма уважаемым магом. Полагаю, с моей стороны будет глупо рассуждать о причинах его слов и действий. Имя ли, или семейные черты внешности так его поразили — не могу сказать. Я читал новости о Турнире Трех Волшебников, и, боюсь показаться бестактным, но некоторый стресс в почтенном возрасте мог негативно сказаться на здоровье мистера Дамблдора, потому он так… Скажем, не совсем адекватно отреагировал, встретив нас с уважаемым господином Фаджем в атриуме Министерства.
— Мистер Гонт, а вы можете рассказать что-нибудь о себе?
Мужчина растянул губы в дежурной улыбке, посмотрев на задавшую вопрос молоденькую журналистку:
— Не уверен, что кому-то может быть интересна моя жизнь.
Некоторые журналисты зашумели, не соглашаясь. Представители Ведьмополитена навострили уши. Их колдограф щелкал затвором камеры без остановки.
— Даже не знаю, что рассказать. Я родился в Лондоне, но меня увезли ещё ребенком. Обучался в Колдовстворце. Занимаюсь артефакторикой, чарами и теорией магии.
— А ваши родители сквибы или волшебники?
— Немного бестактный вопрос, не находите? Я полукровка.
— Вы женаты?
— У меня есть невеста.
— А вы можете сказать её имя? Она британка?
— Подобные вопросы затрагивают уже не только меня самого, отвечать на них я не вправе без её согласия. Могу лишь сказать, что благодарен судьбе за то, что она позволила мне найти мою вторую половину.
***
— Господин директор, могу я опустить рукав, или вы будете разглядывать метку до следующего утра? Смею напомнить, скоро ужин, на котором я бы хотел присутствовать.
Дамблдор поднял на Снейпа горящий взгляд:
— Северус, она ведь такая же, как была все эти годы. Как такое может быть?
Снейп устало вздохнул, повторяя уже не раз сказанное:
— Потому что новоявленный мистер Гонт действительно всего лишь дальний родственник Темного Лорда, а не он сам? Вы поступили очень опрометчиво, директор, журналисты и так с цепи сорвались, а теперь у них есть ещё один повод наклепать несколько грязных статеек.
Дамблдор не ответил, лишь нервно прошелся по кабинету. Казалось, его едва волнует то, что говорит собеседник. Мысли были заняты совсем другим.
— Кто-то же вызволил из Азкабана Пожирателей Смерти.
— И где же они теперь? Не думаю, что если бы Темный Лорд действительно вернулся, то после штурма магической тюрьмы начал заниматься благотворительностью и раздавать интервью.
Дамблдор резко обернулся и остро глянул на Снейпа:
— Хочешь сказать, тебя не смущает внешность этого мистера Гонта? И то, что Люциус Малфой вовлечен в его дела?
— Люциус всегда оказывается там, где можно получить какую-либо выгоду. Уверен, только заслышав об артефакте Основателей, через минуту он уже стоял в камине. Что касается внешности Темного Лорда, не берусь судить, при моей с ним первой встрече он имел нечеловеческий цвет глаз и змеиные черты лица.
— А что Каркаров? Не разговаривал с тобой? Его метка тоже молчит?
— У всех, кого мне удалось осторожно расспросить, метки молчат уже двенадцать лет. Я могу идти?
— Да, Северус. Конечно.
Снейп вышел, оставив задумчиво расхаживающего по кабинету Дамблдора наедине со своими мыслями.
***
Если бы меня попросили назвать, что я ненавижу больше всего на свете, то я бы без раздумий назвала две вещи: писать эссе и ждать. И если со вторым я находила способы справиться, загружая себя обучением или делами, то с первым я бы предпочла никогда не иметь дела.
— Больше тебя в библиотеке просиживают только Грейнджер и Нотт, — хмурый Гарри подсел ко мне за стол.
— В школе обычно тем и занимаются, что получают знания. Ты как, расшифровал подсказку? Точно не нужна помощь? — я внимательно посмотрела на него и подвигала бровями. — Мы никому не ска-а-ажем.
— Нет, я же говорил, пока получается — сам буду пытаться справиться, — он оглянулся по сторонам, проверяя отсутствие ненужных зрителей, написал на пергаменте слово и пододвинул ко мне.
«Дракон».
Я задумчиво побарабанила пальцами по столу. Барти предупреждал о такой возможности — к ноябрю не успели из-за спешки, но переговоры велись вплоть до первого испытания. Значит, всё-таки согласовали на второй тур.
— Так себе новости.
— Это точно, — Гарри скривился. — Твой информатор, который про пауков предупредил, пока не связывался?
— Не-а. Думаешь, ты неправильно расшифровал?
— Боюсь, что как раз правильно. У Рона брат же работает в питомнике, и он написал, что на Рождество дома не сможет появиться, зато они с семьей увидятся в феврале. Как тебе такое совпадение?
— Честно, не очень. Это гораздо опаснее пауков. Там ты действительно можешь серьезно пострадать.
— После первого успешного задания добровольно отойти в сторону и продуть второе? Ну уж нет. — Гарри наклонился ко мне поближе и понизил голос. — Слушай, Панси. Эти проблемы будут позже, а пока у меня есть дело к тебе, не менее важное. Мне ведь придется на этот дурацкий Святочный бал оставаться, и нужна пара. Ты не могла бы пойти со мной?
— О, Гарри, прости пожалуйста! — я утешающе приобняла его за плечо. — Никак не получится, я уеду на Йоль домой.
— Ну и с кем мне тогда идти? Эти девчонки сразу вообразят себе невесть что! Зачем вообще придумали ерунду с танцами и торжественным открытием?
— Да кто вообразит? Ты можешь просто объяснить, что приглашение исключительно дружеское.
— Всё равно же слухи пойдут, — вздохнул Гарри.
— А если бы я с тобой пошла, слухов бы не было?
Гарри смущенно хихикнул, но признался:
— Просто на других факультетах думают, что ты в Драко влюблена.