06. Облегчение (1/2)

Кокон скрывающих ее теплых одеял, затемненная спальня и приглушенная фортепианная музыка, доносящаяся через открытую дверь, не служили убедительным аргументом для того, чтобы Рарити встала с постели. Только резкий звон колокольчиков медных часов на ночном столике окончательно убедил ее отказаться от убаюкивающего позыва проспать все утро. Регата скоро начнется, напомнила она себе, и до старта остались считанные часы. Ей придется встать. Усилием воли единорожка заставила свои тяжелые веки открыться и магией откинула одеяла.

Когда она не более пяти часов назад наконец смогла рухнуть в постель, то у нее не хватило сил достаточно внимательно осмотреться. Было темно, и она была морально и физически истощена. Однако теперь у нее, все еще лежащей в постели, возможность имелась. Не шевельнув ни мускулом, белая пони применила в темноте магию, ища рычажок, который, как ей казалось, она заметила у двери, когда ей показали комнату. Легко найдя его, Рарити вскоре услышала шипение газа, и дюжина бра осветила спальню.

Кобыла откинулась на подушки и вгляделась в то, что являл свет. Первое, что она заметила — на ней больше нет вчерашнего платья, так как оно лежало на стуле в дальнем углу у двери, куда она, должно быть, его бросила. Хотя ее средства к существованию как модельера и швеи зависели от привычки высшего общества носить одежду, Рарити не могла не признать, что в данный момент приятно быть без нее. Она могла шевелить конечностями без всякого стеснения и чувствовать мягкую нежность простыней шкуркой. А еще она снова видела свой прекрасный хвост, блестящий и завитой — такой, каким она его помнила.

Сама спальня, единственная комната для гостей в городском доме Фэнси Пэнтса в центре Кантерлота, была роскошной, но не слишком. Вся мебель была сделана из темного дерева, а два кресла с подлокотниками, стоящие в противоположных углах, обтянуты роскошным, искусно расшитым золотом небесно-голубым атласом. Массивный шкаф стоял слева от кровати, а огромный туалетный столик занимал другую сторону комнаты. Кровать была не больше, чем у самой Рарити в Понивилле, но благодаря матрасу единорожка понимала, что чувствуют пегасы, когда спят на облаках. За то краткое время, которое она им наслаждалась, сон у модельерши был комфортнее, чем когда-либо. Встать с постели было сродни ужасной пытке.

Однако теперь, проснувшись, Рарити была вынуждена вспомнить события прошлой ночи. Полковник Темпест прилетел в город, где уведомил полицию и Королевскую Гвардию о трагедии в замке Блублада, и вскоре двор, где погиб вождь грифонов, кишел следователями. Все отвечали на вопросы, но без наличия тела и без каких-либо свидетельств преступления, сверх разрозненных обвинений оставшихся грифонов, допросы были на удивление краткими. Рарити видела, как следователи взяли образцы пищи с кухни и различные бокалы, тарелки и сервировочную посуду с обеденного стола, после чего ушли. Она не могла не думать, что следователи были несколько напуганы числом знаменитостей в замке, и потому, возможно, не решились слишком наседать.

Конечно, не было абсолютно никаких оснований полагать, что случившееся было чем-то большим, чем просто неудачным совпадением. Канцлер был стар, и хотя его внешний вид свидетельствовал, что на его век выпало немало испытаний, никто не мог знать, насколько здоров или не здоров он был внутри. Рарити слышала историю о пони — редкостном долгожителе. Он приписывал это достижение здоровому образу жизни и тяжелой работе. Его пригласили в Кантерлот, чтобы отметить стопятидесятилетие с самой принцессой Селестией, но после того, как он отведал дорогие блюда, которые не были привычными ему яблоками и морковью, то сразу же упал мертвым. Возможно, пир и напряженность в отношениях между пони и грифонами оказались слишком тяжелы для старого вождя. Какой бы ни была причина, Рарити была уверена, что это не имеет никакого отношения ни к одному из гостей.

После того как полиция и Гвардия ушли, команды собрались вместе, чтобы официально решить, проводить ли запланированную на утро гонку. Те, кто предпочел не отказываться, единогласно проголосовали за то, чтобы придерживаться первоначальных планов. В конце концов, Эквестрия ждала, затаив дыхание, и они не могли всех разочаровать. Более того, заметил Фэнси, нет лучшего момента, чем сейчас, чтобы показать миру, что грифоны и пони могут ладить, и продемонстрировать добродетели спортивного мастерства, взаимного доверия и честной игры.

Рарити была одной из желавших отказаться. В тот момент она, большей своей частью, просто хотела домой. Даже если остальная ее часть просто не могла позволить разочаровать Фэнси Пэнтса и прочую элиту, это не означало, что она должна была активно поддерживать участие. Единорожка вздохнула. Учитывая, что гонка должна начаться сегодня и скоро, она решила, что пришло время встать на все четыре копыта и встретить утро. С большим усилием и немалым сожалением она скатилась с кровати и медленно подошла к туалетному столику.

— Ладно, Рарити, давай посмотрим, как ты выглядишь.

Быстрый взгляд в зеркало подтвердил то, чего она опасалась. Грива единорожки была взлохмачена и слежалась из-за носимой весь день шляпки, под глазами повисли мешки, а макияж, который она не успела смыть накануне, высох и потрескался.

— О Селестия, я больше похожа на Скэрити, чем на Рарити, — пробормотала она. Обычными способами гриву и лицо уже было не спасти. Нужно почиститься. А часы показали, что у нее осталось как раз достаточно времени, чтобы помыться.

Дверь в комнате для гостей вела в отдельную ванную комнату, и как только Рарити вошла внутрь — впала в благоговение. Если Фэнси Пэнтс спальню обставил довольно сдержанно, то в ванной позволил себе разгуляться. Это была симфония стекла, мрамора и полированной латуни, и хотя Рарити не была уверена, что это сочетание полностью гармонично, оно определенно было грандиозным по размаху и масштабу. Ванная была огромной — по крайней мере такой же большой как спальня. Одна стена была от пола до потолка зеркальной, а около нее стояли резные раковины на пьедесталах в форме полурыб-полупони, каждый из которых держал чашу на вытянутых копытах. Рядом с каждой раковиной располагались зеркальные шкафы, а над ними висело еще больше зеркал. Если бы Рарити пожелала полюбоваться собой, чего в этот момент она совершенно точно не хотела, момент был бы идеальным.

Дверь в середине комнаты предположительно вела в уборную, а все остальное пространство отведено под купание. Халаты на латунных крючках и плюшевые полотенца с монограммой «Ф» были аккуратно сложены. Ванна, достаточно большая, чтобы Рарити могла там плавать, стояла на прочных чугунных копытах. Но еще более впечатляющим оказался открытый душ рядом с ней. Блестящие латунные трубы вились, выходя из мрамора и скрываясь в нем, образуя большую клетку, окружающую душевую зону с трех сторон. Трубы были усажены десятками форсунок, гораздо более сложными, чем все, что она видела даже в спа-салоне. Она должна была попробовать. Несмотря на внешнюю сложность сантехники, там имелась только одна напольная педаль с выгравированным словом «ВКЛ», так что Рарити вошла в душ и нажала на нее.

Мгновенно единорожка оказалась в самом сердце Кантерлотского водопада, если бы он был нагрет до идеальной температуры. Вода лилась, кружилась, струилась вниз, вокруг и поперек ее тела, массируя и смывая любой намек на нечистоту. Она чувствовала себя очищенной, как будто вода давала ей новое рождение и новое начало, смывая вчерашнюю грязь. Рарити закрыла глаза и позволила потоку унести неприятные воспоминания о прошедшем вечере — смущение из-за того, что ее выделили в толпе, и ее ужас от смерти канцлера. В конце концов, она была единорогом Рарити, и здесь было ее место. Она была очень важной пони. Она была красивой, созидательной и умной. У нее были лучшие грива и хвост в Понивилле. Она представляла дух одного из Элементов Гармонии! Она могла показать Фэнси, другим гонщикам и всей Эквестрии, кто она такая.

Рарити, вышедшая из душа с блестящей шерсткой и с обычно завитыми, но теперь мокрыми и мягкими, но не спутанными волосами, была не той пони, которая вошла туда. Эта новая Рарити готова встретить день и всю Эквестрию. Она вытерлась и принесла из спальни сумочку с туалетными принадлежностями и косметикой. С помощью магии и разумного количества лака для волос ее грива и хвост вскоре вернулись к своим обычным, бросающим вызов гравитации завиткам, а тщательное нанесение макияжа сделало ее облик безупречным.

— Теперь ты выглядишь как Рарити, — сказала она своему отражению в зеркальной стене.

Вернувшись в спальню, она проверила гардероб и с удовлетворением увидела, что один из слуг Фэнси достал платья из ее сумки с одеждой и повесил на вешалку. У нее было много замечательных вариантов для появления на регате, но сейчас модельерша решила еще немного насладиться свободой собственной шкурки и шерсти. Она выбежала из комнаты и спустилась по лестнице вниз.

— Доброе утро, дорогая, и могу я сказать, что вы свежи, как роза, — сказал белый единорог со своего места. — Сегодня тот день, которого мы все ждали.

Рарити увидела, что перед ним на столе разложено несколько газет. Фонограф на подставке тихо играл фортепианный концерт. Еще она заметила кофейник и пустую чашку, которые, как поняла кобыла, предназначались ей.

— Я готова, — ответила Рарити, садясь за стол. — И могу искренне поблагодарить вас за то, что позволили мне остаться здесь прошлой ночью. Я так устала, что почти не помню, как вышла из замка, не говоря уже о том, как оказалась в той сказочной постели.

— Ах, да, не думайте об этом, — отмахнулся магнат. — Думаю, мы все были измотаны событиями вчерашнего вечера, и могу представить, почему для вас это оказалось особенно тяжело. Кольтсворту пришлось практически нести вас наверх.

— Тогда я должна поблагодарить его. Надеюсь, я была не слишком тяжела для бедняги. И могу я спросить, что вы читаете?

— Да, конечно. Можете не удивляться — до прессы дошло известие о несчастном случае в замке герцога, и теперь это во всех утренних газетах. И поскольку сенсацию сделать не из чего, спекуляции на смерти Найнтэлонса цветут пышным цветом. Единственная правда, на которую я постоянно натыкаюсь в этих историях, заключается в том, что территориальные разногласия с кланами грифонов теперь только усугубятся. Канцлер держал свою сторону под контролем.

— Что тогда будет?

— Боюсь, никто не может сказать. Но могу сообщить, что уже произошло. Темпест заглянул за секунду до того, как вы спустились, и сказал, что дирижабль Клаудсдейла официально снялся с участия. Наверное, они почувствовали, что нужно быть ближе к дому на случай, если политическая обстановка в ближайшие несколько дней ухудшится. Не могу сказать, что виню их.

— Прошлой ночью я сказала одной из них, что самым мудрым решением на данном этапе может быть просьба о вмешательстве принцессы Селестии, но они это делать не намерены, — заметила Рарити. — Они боятся, что грифоны могут принять любое вмешательство принцессы за угрозу. А я думаю, если кто и может исправить этот беспорядок, так только принцесса.

Фэнси оторвался от своих газет.

— Я склонен согласиться с пегаской, моя дорогая, но по своим причинам, — глубоко вздохнул жеребец. — Я так же верю и доверяю принцессам, как и любой другой пони, но вы должны понимать, что пока мы полагаемся на них, чтобы вытащить нашу страну из любой неудобной ситуации, то не сможем развиваться. Я не хочу, чтобы пони всегда были словно жеребята. Должен быть честен с вами, мисс Рарити — я лично ходатайствовал перед принцессой Селестией о том, чтобы ее подданные разрешили проблему с грифонами без вмешательства ее или принцессы Луны. Мы уже стали настолько зависимы от принцесс, что давно забыли, как самостоятельно управлять днем и ночью, и я не хочу, чтобы Эквестрия повесила на них еще и всю дипломатию.

— Что ответила принцесса? — удивилась Рарити.

— Она поддержала меня, — тут же ответил единорог. — Она согласилась пока наблюдать и искренне поддержала мой план использовать Кубок Аликорна в качестве жеста доброй воли. Мы можем показать всем, что способны честно и мирно конкурировать и сосуществовать с грифонами и кем угодно еще. После регаты можно будет собрать дипломатическую миссию, чтобы вылечить любые оставшиеся травмы, нанесенные любой из сторон. Несмотря на то, что пишут в газетах, уверяю, сейчас все не настолько плохо.

— Надеюсь, вы правы.

— Я тоже, — мрачно произнес Фэнси. Затем его лицо осветилось улыбкой. — В любом случае, нам еще предстоит выиграть гонку. На самом деле, нужно уже выходить, если собираемся попасть на церемонию открытия.

— О нет, я не упаковалась! — воскликнула Рарити, вскакивая со своего места. — Я даже не выбрала ансамбль на сегодня!

— Ансамбль? В этом нет необходимости!

Рарити повернулась на голос и увидела, как в переднюю дверь с Элбоу Гризом по пятам входит Виндласс. Они оба были одеты в нечто вроде белого комбинезона на молнии с ярко-красными полосами вдоль штанин. Огромные нашивки были помещены на места, где обычно находятся метки — с логотипом Кантерлотской Компании Паровых Двигателей. Виндласс использовала свою магию, чтобы положить на стол два свертка, и Рарити быстро сообразила, что это другие ужасающие костюмы.

— О нет-нет, — быстро сказала белая пони. — Мой бизнес зависит от моего хорошего вкуса, и мне просто нельзя предстать перед всем Кантерлотом одетой как какой-то ремонтник. Без обид, — повернулась она к Элбоу.

— Я полностью понимаю ваши опасения, — кивнул Фэнси.

— Значит, мне не нужно носить это?

— Кхм, ну, я счел бы за большую честь и личную услугу, если бы вы согласились. Видите ли, каждая команда будет участвовать в гонках в форме. Мы будем выглядеть намного профессиональнее, если оденемся одинаково.

— Но наверняка не все пони будут одеты так, — пожаловалась Рарити, указывая на Виндласс и Элбоу Гриза. — Вы должны были попросить меня разработать что-то изумительное.

— Почему-то мне не кажется, что широкополые шляпы и пышные платья — самые аэродинамические вещи, которые стоит носить на гонке, — раздраженно вмешалась Виндласс.

— Все, что я могу сделать, это сказать «пожалуйста», — добавил Фэнси.

Как бы неудачно ни выглядели наряды, Рарити вынуждена была признать, что синегривый единорог и остальные превосходят ее численно, и правильный образ действий в такой ситуации обычно состоял в том, чтобы благородно признать поражение.

— Хорошо, я надену его, — раздраженно сказала она. — Я пойду наверх, чтобы упаковать остальные вещи и переодеться, и вернусь через минуту.

— Нет нужды тратить время на сборы, — сказал магнат. — Мы выедем, как только вы переоденетесь, а мои слуги позаботятся о том, чтобы ваши вещи были отправлены вместе с остальными нашими припасами.

— Это очень мило с вашей стороны, — начала Рарити. — Но я очень требовательна к своим вещам и не хочу ничего оставлять.

— Не бойтесь, даю слово джентльпони, что ничего важного не будет забыто.

— Тогда я с радостью принимаю ваше предложение, — сказала Рарити. Она взяла комбинезон меньшего размера с помощью магии и поднялась в гостевую спальню. За исключением самых близких друзей, дама никогда не переодевается на глазах у других; это было по меньшей мере неэлегантно. Стоя перед зеркальной стеной ванной, единорожка развернула комбинезон, неловко втиснулась в него, а затем застегнула от живота до шеи. Как и ожидалось, он сделал ее пухлой и бесформенной, а ярко-белый цвет заставил ее красивую шерстку казаться тусклой и грязной.

— Настоящим я объявляю себя виновной в предательстве моды, — сказала она своему отражению в зеркале. — Приговариваюсь к публичному унижению, которое должно быть приведено в исполнение немедленно.

Она пошла обратно к команде, и стоило ей сделать шаг, как сразу стало ясно, что жесткая, неведомая ей ткань издавала отвратительно громкие звуки, когда терлась о себя.

— Ужасно.

— Великолепно! — воскликнул Фэнси, когда Рарити спустилась. Он уже был в собственном комбинезоне. Вид был настолько абсурдным, что увидь она этот наряд при первой с ним встрече, Рарити не была уверена, что узнала бы знаменитого магната. — Теперь мы выглядим как команда.

— Команда слепых, — проворчала Рарити, надеясь, что никто ее не услышит.

— Полковник Темпест уже переводит корабль в зону ожидания недалеко от старта, так что пришло время нам выходить, — объявил единорог. — Приключения ждут, вперед!

Их было всего четверо, поэтому они с некоторым неудобством, но все же вместились в одну из паровых карет Фэнси. Несколько мгновений спустя Рарити обнаружила, что едет к Кантерлотскому замку, одетая в нелепый комбинезон, подчеркивающий все неподходящие места, и находится неудобно близко к Элбоу Гризу, от которого сильно пахло маринованными огурцами, луком и потом. По крайней мере, день был прекрасен. Об этом позаботились пегасы.

— Я должен признаться, — внезапно заговорил Фэнси. — Когда я сказал, что ничего важного из ваших вещей не будет оставлено, то должен был упомянуть, что мы можем взять только жизненно необходимое. Соответственно, на дирижабле находится лишь самое важное — а именно еда и базовые туалетные принадлежности.

Рарити поняла, что ее обманули. Ее уговорили надеть эту мерзость, а затем обманом заставили оставить вещи в доме. Фэнси Пэнтс, единственный пони в Кантерлоте, которому она могла доверять, не считая, конечно, принцесс, предал ее. Она была в ярости.

— Нет! Кольтсворт, немедленно разверни эту штуку! — закричала она во все горло, заставив других пассажиров заткнуть уши. Рарити могла быть убедительной, когда это необходимо, и сейчас был один из таких случаев.