Aphrodite [Сонхун/Сону, 21. переодевание] (1/2)

У Сону очень много привычек, которые кажутся странными для остальных. Сону медленно ест, долго выбирает напитки в кафе, пересматривает одни и те же фильмы, может часами выбирать одежду в магазине, надолго застревает в примерочных, но Сонхуна ничего, вообще ничего в Сону не раздражает. Он не устаёт от него — они давно дружат, близко, настолько близко, что Сонхун без вопросов всегда идёт следом, куда бы Сону его не позвал, всегда держится рядом.

Они так близко дружат, что сами не уверены, дружба ли это.

— Может, соберёмся всемером на выходных?

— Я в субботу иду в торговый центр с Сону.

— А, опять свидание.

— Это не свидание. Мы просто идём гулять.

Друзья каждый раз смотрят на них с такими ехидными улыбками, что Сонхун не знает, куда отвести взгляд, лишь бы не смотреть на милый розовый румянец на щеках Сону.

— Ты там долго ещё? — спрашивает Сонхун, сидя у раздевалок.

— Ммм, нет, я почти все.

Он знает, что это неправда, и все равно каждый раз плетется за ним. И не может признаться, что получает удовольствие, наблюдая за тем, как Сону делает то, что ему нравится.

Это не единственное, в чем он не может признаться.

— Не знаю, что выбрать, тут два бежевых свитера, но они как-то… — Сону задумчиво мычит за шторой, — маловаты?

— Давай заберу, принесу тебе побольше.

Сону меряет миллион вариантов, но Сонхун каждый раз, не вздыхая и не раздражаясь, носится ради него по магазину — ему нравится делать ему приятно. Забирая вешалки со свитерами, протянутые сквозь узкую щель приоткрытой шторки, он ловит голое плечо Сону в отражении зеркала и порывисто отводит глаза. Потом, возвращаясь, так же не глядя вталкивает одежду в кабинку.

Они оба не знают, что между ними происходит.

— Смотри, есть еще один вариант, Чэвон как раз сказала, что хочет какую-то воздушную тему на день рождения.

Сону отводит шторку и показывает очередной вариант, но Сонхун даже не может взглянуть на его лицо, чтобы понять заранее, нравится самому Сону или нет. Он влипает в свитерок из тонкой пряжи, некрепкой вязки, и от того слишком прозрачной — на вкус Сонхуна. Сону в нем выглядит, словно закиданный легкими паутинками; он сразу представляет, как другие будут смотреть на Сону, любоваться им, хотеть его, и что-то неуютно вьется в животе.

— Слишком откровенный, — говорит он, запоздало замечая, что все это время пялился на маленькие розовые соски, проглядывающие сквозь пряжу, потому что Сону вдруг прикрывает грудь руками.

— Понятно, что я надену что-нибудь под него, — возмущенно говорит тот, неловко отведя взгляд, — я просто хотел, чтобы ты посмотрел.

Сонхун улыбается от того, как он мило спотыкается в словах от смущения.

— Я посмотрел, — с улыбкой говорит он, — мне нравится.

— Ты опять это делаешь… — бормочет Сону, зашториваясь обратно.

— Что делаю?

Но Сону не отвечает, снова шуршит одежда, он меряет одно, другое, третье… Иногда Сонхуну кажется, что, на самом деле, они оба все понимают. Что их давняя дружба перестала быть просто ею, и чем дольше они пытаются это игнорировать, тем яснее ощущается напряжение, повисающее между. Что Сонхун ужасно хочет его поцеловать, а Сону этого ждет. И никто из них не решается сделать первый шаг из страха стереть уже пройденный миллион.

Сону вдруг задушенно, как будто растерянно смеется, бормоча что-то себе под нос.

— Это вообще откуда? — слышит Сонхун его голос и поднимает голову от телефона.

— У тебя все нормально?

— Подожди, тут… — слышится шуршание одежды, падают вешалки, еще бы, он столько одежды набрал, что уже ничего не влезает. — Боже, это что? — Сону смеется снова. — Тут где-то косплейный отдел?

Сонхун вертит головой по сторонам, замечает ведущий в другую сторону коридор.

— Ага, издалека похоже на женский отдел, — но Сону ему не отвечает, шуршит тканью. — Тебе помочь?

— Да, помоги.

Сонхун, не задумываясь, подходит ближе, отодвигая шторку, и замирает с ощущением внезапного удара мешком по голове. Сону стоит к нему спиной в чёрном платье с белыми оборками и взбитой юбкой — платье, подозрительно похожем на униформу горничной. Сонхун не может убедиться, потому что влипает в треугольник молочной кожи под расстегнутой молнией. К паре крохотных родинок у него под лопатками так мучительно хочется прижаться губами, что во рту пересыхает.

— Застегни, пожалуйста, — тихо говорит Сону, Сонхун поднимает взгляд в зеркало и видит его глаза.

У Сону алые скулы, будто вымазанные румянами, взгляд немного поплывший, смущенный, но в то же время удивительно ясный. Таким взглядом просят расстегивать, раздевать, целовать красивую кожу под воздушными оборками. Сону выглядит женственно-хрупким, особенно сейчас, и не стесняется этого, — Сонхуну всегда нравилось это в нем, — только волнуется немного.

Ему приходится оказаться почти вплотную, чтобы зайти и зашторить кабинку за собой. Он не хочет, чтобы кто-то смотрел на Сону, в любой одежде, сейчас особенно, пока он с ритуальной медлительностью поднимает язычок молнии вверх, и этот звук отзывается мурашками по загривку.

Талия Сону в этом платье кажется крошечной.