hallows eve, saint Lucifer hear me (2/2)
ничего ему тут ловить, подсказал разум, а потому, захлопнув книгу, и собираясь поставить ее на стенд, он, отряхнувшись, встал со стула.
со стола напротив раздался тихий голос:
— кого привлечь пытаешься? век с распущенными не ходил. или резиночка порвалась и копишь на новую? подкинуть может?
дино действительно порвал резинку на крылоборстве и, решив не заморачиваться над новой, оставил волосы распущенными. он знал, что шло ему так больше не понаслышке, но не любил их распускать. это грезило тем, что они путались и мешались ему, как черти-что, и доставляли одни неудобства. как женщины только ходят с этим каждый день?
— субантру. на тебя. все равно постоянно рядом ошиваешься, — и это было сущей правдой, последние дни он видел люция чаще родного отца.
— скорее она тебя за алакуа спутает и глотку вспорит, — все также тихо на конце почти неслышимо.
алакуа<span class="footnote" id="fn_33392577_0"></span> значит?
ха-ха.
было все: и абатом его кличал, и буком, и иризимом, жителями и своей обители, но такими эпитетами демон еще не разбрасывался
ангел тихо с этого посмеялся.
и решив не продолжать перепалку, строго двинулся к выходу, лишь волосы напоследок пригладил и взглядом пыль на стелаже, серым цветом оттенившую, окинул.
— советую собрать и не давать мне фору в завтрашнем чемпионате. будет за что потаскать, — уже более отчетливей и насмешливей.
сразу же взбесило.
его не волновал ни чемпионат, ни люцифер, ни глупая непризнанная, ни отец, ждущий его после уроков в кабинете. все это не имело значения. ему просто хотелось забыться: в книгах (что он и планировал сделать сейчас!), в полете, в теплой траве на острове, далеком от школы, которая колет крылья.
он многого не просил.
все хотят удовольствий, а он что, крайний?
все, чего он сейчас хотел — это открыть «бедствие в антарине» и предаться чтению. в спокойствии, налив себе чая из райской стевии, — позже поспать.
несколько земных часов провести в покое — было для него самым райским наслаждением.
но нет же!
дино резко остановился, чуть ли не хватая ртом воздух от раздражения и подступающего гнева.
как же бессмысленно это все!
хотелось зажмурить глаза и не чувствовать никаких сторонних раздражителей, особенно таких: дико прилипчивых, энерговыматывающих, как его соперник.
злость сменила голубой на синие крапинки в глазах. дино, шагом свирепого хищника, рванул от выхода к столу демона, со стуком накрывая ладонями стол.
— перестань шепфа ради, люцифер. сколько можно выедать мне плешь? самому-то не лучше жить от меня на дистанции?! — под конец мягкий, доселе спокойный голос, сорвался на полукрик.
дино сдул упавшую на лицо прядь, свирепо глядя в пустые глаза. а точнее один: другой был загорожен татуированной, сложенной на столе рукой. в такой позе люций обычно спал на лекциях.
демон даже не шевельнулся.
обладатель кровавых глаз снова оправдал свою принадлежность к заносчивым ублюдкам, резко хватая его за руку. так, что дино оказался почти на одном уровне с лицом брюнета.
— дино-дино, ты такой вспыльчивый мальчик, — люцифер меняет свое положение на сидячее, а рука его медленно, сопровождаемая отвлекающим маневром вперившихся красных глаз, скользит к ангельской. — называешь себя ангелом, а сам убиваешь невиновных, — с расстановкой и на полувыдохе тянет мужчина. — ты морально ее изничтожил, запер в клетку, не дав шанса на исправление. она ведь подохнет там… как собака, — под конец его голос так откровенно смеется, что дино, толком даже не улавливающий суть чужой тирады, готов ему врезать.
длинные смуглые пальцы бегают по алебастровой кисти, щекоча. взгляд красных глаз уже не встречается с голубым, и дино даже рад этому.
в библиотеке повисает густая тишина, такая, что до звона в ушах.
он начинает понимать.
то, что упорно не хотел слышать, убегая лишь от одного упоминания своего проступка. остервенело цепляясь за книги и зубрежки, максимально старался не вспоминать об али. но конечно же, если кто-то и есть в этом мире, готовый по старой вражде переломать все его песочные замки из надежд и заставить задыхаться, то это — люцифер.
люцифер.
люцифер резко привстает над столом. опрокидывая голову кверху, шепчет прямо ему в лицо, продолжает душить словесно:
— а что у вас там по принципам? каждый достоин права на жизнь… презумпция невиновных, да? а теперь подумай, ангелок. кто из нас больше дьявол после этого, — он проводит вдоль по выемке костяшек большим пальцем, а после щипает легонько. — ведь были и альтернативы.
вот так вот и было всегда, думает дино. демон, мастер в красноречии, несет откровенную околесицу, сочиняя на ходу баллады.
он рвет ему нервы, тщательно наблюдая за рекцией, а белокрылый всегда ему верит. за чистую монету слова берет, и заставляет себя <s>не</s> рефлексировать.
этот монстр, называемый длинно и вовсе не красиво: «монстр неравнодушный к чужому мнению», разрывает порой изнутри изуродованными в дегте тупыми ногтями, и пока он учится придумывать себе оправдания, монстр не ждет, ногой затаптывая его в болото ненависти к себе.
так было всегда: был люций, был отец, монстр, и неуверенный мальчик дино, мечущийся от правильности к добру.
на недавнем задании на земле, дино крупно проштрафился.
али — дочка индийских эмигрантов, совершенно одинокая, кареглазая, побывавшая в рабстве два раза. и ее отец: один из немногих хороших врачей по округе, также являвшийся многодетным родителем со своей женой ямайкой.
ямайка продавала наркотики, подговоривши своего мужа таскать ей из больницы морфий. сама она тоже была зависима, так что, когда их обнаружили, именно по причине ее передоза, ямайки, как главного преступника — не было.
зато осталась совершеннолетняя али и ее отец, с еще пятью ее братьями и сестрами.
отец подставил али как закладчицу, которой она, собственно, и являлась, а сам, выбелив свое имя и бежав с детьми на родину, плевав на обещания забрать ее после срока, смылся в закат.
у нее были доказательства на отца, но дино уговорил ее принять на себя вину. люцифер не стал ему мешать, но тогда он этому значения не придал.
демон вообще на задании был, как в воду опущенный.
тогда он впервые задумался о том, что каждое хорошее под определенным углом может стать плохим.
и наоборот.
фенцио истерику закатил, узнав о его поступке на задании. сказал читать побольше, думать побольше и отвлекаться на сторонние раздражители поменьше.
сторонний раздражитель номер один смотрел на него сейчас с таким любопытством и задумчивостью, что дино дернулся, опрокидывая голову назад, и зажмурившись что есть мочи.
достало.
— дино, ты такой… — сатанов сын не договорил.
когда дино его перебил, красные глаза сразу же погасли, а лицо его сделалось равнодушным.
— если ты настолько глуп, чтобы не понять, что там все стороны были нейтральны, не стоит внушать мне обратное, — подавив свою недоагрессию, он наконец отошел на безопасное расстояние от треклятой парты. но что-то не давало ему уйти.
демон оказался возле него почти за долю секунды, притянул к себе за шею.
напускная оскорбленная невинность его физиономии заставила едва ли не поморщиться, отхаркиваясь. теперь же красноглазый был бледнее обыкновенного, глаза его играючи сверкали, щурясь едко, любовно впитывая замешательство врага.
дино дернулся, уповая уже покинуть пыльное помещение, но чужая рука этому попрепятствовала.
до ужаса было неуютно, когда люцифер дышал так близко, даже взглянуть в эти раскосые глаза напротив представало непосильной задачей.
от него пахло теплом и чем-то сладким, терпким. червонная энергетика клубилась, будто маслом по воде в помещении, а сам обладатель хитрого сурового взора волочил его самообладание в пекло.
— ты дышишь? дино…
дино.
дино. дино…
три века уже как дино.
и конечно же до этого он дышал, но появившаяся в миг тревога не давала продолжить это просто действие просто так.
что-то неправильное происходит, кожа чувствует, мозг, и прочее, и прочее.
демона надо бы по-хорошему приложить, пока он не сделал это первым. от него конкретики — себя пожалей, ожидать нельзя. его вообще предугадать невозможно, а дино такое не любит.
в его мире все должно быть строго по полочкам, по правилам, тезисам и теоремам, законам. и никакие красноглазые наяды не должны вести себя рядом с ним, как с какой-нибудь сексапильной демонессой.
люцифер сейчас мягкий какой-то, нависает над ним и скалит зубы слишком мило, и такое ощущение складывается, что если оттолкнешь — надует губы. но ангел знает, что это не так, он еще подножку подставит, и согнется в три погибели, задыхаясь от смеха. ведь дино опять! (побоится и проиграет).
и что греха таить: он боится такого люция сильнее, чем когда глаза его горят хлеще костров самайна посреди битвы, но показывать, видимо, этого и ждущего демона, категорически, ни в коем случае, нельзя.
серьезно.
ему остается только догадываться о мотивах брюнета, так что блондин принимает решение потворствовать во благо, иным выражением — дурачка изобразить, пока брови против воли хмурятся и кулаки сжимаются.
губы кривятся, когда татуированная рука уже начинает обжигать шею, а ее обладатель выжидающе пялиться.
будто дино обязан что-то выкинуть, его развлечь, танец с бубнами станцевать, черт возьми.
хм.
он на секунду заминается, а после голубые глаза расцветают в мягкой усмешке. чертов избабившийся подонок, сейчас какие-то трюки на нем исполняющий. дино готов ему помочь, и показать, чем грозит такое поведение.
избесновал настолько, что зубы сводит.
финита, дино готов, он берет абдикцию от всех милостивых и трусливых. рукой по чужой шее проводит и, привставая, расстояние между ними сокращает. возможно, ему кажется, но демон сипло, тихо выдыхает. глаза его по чужому лицу бегают медленно, а тело на секунду ближе поддается, но будто опомнившись, противник дистанцию возвращает.
ангельские губы почти других касаются, когда он шепчет, горячо и слишком напористо для ангела:
— отьебись от меня… пожайлуста… — и резко отстраняется, со всей мочи отпихивая.
это вовсе не красиво или что-то в этом духе, совершенно нет, но обернувшись возле выхода, видя, как демон притворно кривит губы в подобии <s>жалком подобии</s> ухмылки, а сам нервно сглатывает — до ужаса приятно.