angel (1/2)

люцифер со всей милостью новорожденного ягненка мирно попивает пунш (о шепфа, не глифт!) в самом углу, пылающего в пестрых мерцаниях света, зала. он сидит в гордом одиночестве, и даже не развалившись по всей площади дивана. демон наблюдает за дамами в красочных платьях: коротких и не; за мужчинами во всех вариациях делового костюма.

ему не скучно, но по прибытию всех учеников в зал — станет.

жидкость на дне стаканчика переливается блестками и меняет цвет с желтого на синий, в то время как дино только и успевает со всеми здороваться, не подпуская к себе не единой особи женского пола больше минуты.

люцифер, при взгляде на это нечто, даже не душит в себе желание поморщиться от его тошнотворного одеяния. ангел никогда не умел одеваться, — думает он. ну или его на редкость несимпатичной физиономии ничего не шло. разбираться в таких глупостях, он не хочет.

к нему изредка подходят демоницы, пытаясь позвать на танец, но их слабые, никчёмные, типичностью своей отвратительные потуги, лишь смешат.здесь, в слишком ярком, праздничном зале все слишком: скучно, громко, светло, неприятно. люцифер любил такое, но словив непредвидимый толлер — еле держит в узде крылья, дабы внезапно для всех не взлететь, и под визгливые крики собравшихся, не сбежать через водоворот домой.

в плане в ад, ясен день.

но тут у него дельце. белое такое, в дешманском костюме, по сравнению с крыльями выглядевшем серой половой тряпкой. наверняка отче белокрылого на переменках сидел и вышивал для сыночки. такое безобразие надо постараться найти.

но, по сути, значения не имеет: ангел в дрянной тряпке или без, когда этот ангел не является его главным противником в поединке святого тюра<span class="footnote" id="fn_33452727_0"></span>, проводившегося раз в десять лет на утро после дня всях святых.

день на небесах в это время длится дольше и небожители спускаются на землю, подпитывая ее энергетику и воцаряя в людской мир связь с наивысшими силами. самайн — это как второй новый год для земли: в этот день происходит перерождение, начало всех начал, и, так называемая, перезагрузка.

люди глупые, они не понимают этого, видя в этом лишь придуманное ими самими, пугающее до усрачки событие. в котором есть огры, оборотни и старые бабки, переодетые в кислотно зеленые парики, которыми пугают детей, называя себя ведьмами.

люцифер смеется с мыслей, что пугаются дети только этих париков, ибо… ну это действительно нелепо. людям очень приятно бороться со страхом, находясь в безопасности. и даже для высших в этом есть что-то привлекательное, правда?

когда люцифер был маленьким его часто водили со светских раутов в честь самайна на землю. на котором статные девицы, по обыкновению, ходят, обнявшись по зале, и смакуют черную жижу, производную от глифта, но больше похожую на застарелую кровь. люцифер смотрел на них горящими, но недостаточно трепетными детскими глазами, чтобы, не дай бог, власть не почувствовали. в аду у батюшки все было красиво до безумия. свет золота, лившийся из каждой щели резиденции, приелся ему с того времени столь сильно, что вряд ли когда-либо еще он на себя сей металл примерит.

там, дома, тешилась неприкрытая прямолинейность. отец не терпел лицемерия никогда, и радовался самым грязным, искренним высказываниям. но когда пышногрудые демоницы, гладили его маленького по голове и приговаривали: «о, какой чудесный милый мальчик!», отец не мог приставить их к стенке.

пожалуй, это была единственная повинность, которую сатана позволял своему окружению. ибо поставить под вопрос способности своего сына, объявив какую либо леди в лести, означало подставить и себя.

он, к сожалению, не застал момент того самого магического безобразия, творившегося с легкой руки его папки раньше, но все равно скучал по тому времени. костры, огонь, дьявольский смех, нечеловеческие вопли сгорающих: было в этом что-то праздничное и родное. раньше в самайн поистине творился хаос: сатана выпускал адских тварей, скачущих по лесам и насилующих женщин, которые потом несли, и рожали настоящих ведьм.

истинные ведьмы действительно существуют — в аду. они мерзкие, у них нет гладких рыжих волос и присущих сказкам зеленых глаз и очарования. они больше походят на скрюченных гигантских эмбрионов.

когда люцифер впервые их увидел у отца в темницах, он рассмеялся до колик и спросил няню, не подшучивает ли она над ним.

адские ведьмы не имеют разума и хоть отчасти колдовать, но они обладают гипнозом.

хотя…

может ведьмы с разумом и существуют. иначе, как объяснить, что одна подхалимская особа, другими словами секретутка кроули, поставив его на уровень выше, отобрала у него шанс лишить дино кубка? он не жаловался до последнего, зная, что задание будет всего лишь одно. но узнав, что дино ставят с другим (со стопроцентной вероятностью вручая ему преждевременную победу, а у него отбирая шанс поиздеваться), взбесился не на шутку.

мармисса его послала далеко в закатное небо, сказав, что дино ему не ровня, и посчитав сие за комплимент. но какой вообще толк участвовать, зная что выиграешь, но не у него? скука смертная, о шепфа.

люциферу был нужен дино.

за последнюю неделю он до ужаса возненавидел белокрылого. его лицо приводило в ужас. люцифера передергивало от омерзения, от одного только беглого взгляда на кипельно-белый силуэт. ведь каждые ебанный раз смотря на него, против воли вспоминал свои сновидения.

о да, теперь они снились на постоянной основе.

люцифер определенно хотел врага обидеть. да пожёстче. не уставая, метал на ангела искаженные взоры, в коих господствовали хищность, презрение, коварство и ненависть. ох, как он мечтал, чтобы дино, ловя красный взор на себе, чувствовал все то, что испытывал он. но дино все чаще смотрел на него как на взбалмошного, чуть ли пальцем у виска не крутя. и продолжал мирно читать книжки и плести свои ебанные хвостики. да что уж, даже с вики помирился!

безумец что ли?

можно ненавидеть человека, но не желать ему, однако, зла. как ненавидят его фенцио, его сыночек, сатана, и все белокрылые ученики.

но люций так не умел!

о, за прошедшую неделю его разум, помимо вечных мыслей о чужих губах, не переставал подбрасывать новые идеи расправы над нелюбимой блондинистой особой. иногда он специально останавливался в адских пыточных камерах, наблюдая за экзекуциями. ловил эстетический кайф, представляя на месте провинившегося дино. у него видов пыток, как подснежников зимой, а воодушевления к ним еще больше. но осознание того, сколько будет стоить ему такое удовольствие, комом подкатывает к горлу. он отмахивается от подобных мыслей как от назойливых мух, оправдывая себя тем, что за помыслы не судят.

ну хочет он сокурсника четвертовать, под собой лицезреть, и в земле сырой увидеть, что бубнить-то?

и он ни в коем случае не собирался сдаваться в своем твердом намерении дино себе в соперники вернуть. второй призер в такой лиге ему был не нужен, даже если есть шанс на серебряный кубок в высшей.

и дино обязан был с этим согласиться. но малость позже.

сначала необходимо позволить белокрылому налобзаться со своей пассией. он про вики, конечно же.

в шлюшьем красном платье.

блять.

ужа-а-асно.

как только сняли с одного члена, побежала к другому — в этом вся ее натура. своими граблями по такой же тряпке, как у самой, водит и комплиментами осыпает, пока ублюдок чуть ли не кипятком ссытся от удовольствия. больше нос воротил, называется.

непризнанные то, непризнанные се, бяки-муки, а сам…святейший!

дайте кобелю команду и он на нее запрыгнет.

люцифер сощурился, наблюдая, как бестолковый обьедки его собирает. но такого наслаждения больше позволять врагу не стал, резко встав и двинувшись в их сторону.

поправляя на ходу манжеты, чуть не оторвал себе пуговицы.

когда он настигает их врасплох, насмешливый взгляд вмиг становится хищным, опасным, не предвещая ничего хорошего: непризнанная почти уволокла его на танец.

— сьебала, — демон грубо толкает ее, вставая на место девушки. и почти слышит визг тонких шпилек почти навернувшейся на мраморную плитку непризнанной.

она не пытается в своей обыкновенности огрызнуться, пища как мантикора, поставить на место, лишь встаёт, кривя напомаженный рот. и взглянув на вспыхнувшего за миг дино, ретируется. у того чуть не кровь с носа — сильно беснуется, ноздри раздуваются. но благоразумия не устраивать бойню посреди зала — хватает.

— ты вообще конченный? — спрашивает ангельское отродье, едва ли на крик не срываясь.

о да, люци чувствует чужое жгучее желание его задушить. ангельская насильственная, дикая злоба действует как припадок, как мертвая петля. до ужа-аса приятно знать, что причиной такой болезненной ненависти становится собственный театральный номер.

так было всегда — демон устраивал цирк, провоцировал, а дино брал за чистую монету и душил в себе чувства и желания: истребить, раздавить, уничтожить. люцифер очень хороший актер (нет), клоун и милый ангельский мальчик дино всегда готов это подтвердить.

демон медленно бровь приподнимает и хмыкает непонимающе, юлит едко в своем притворстве театральном:

— я? не я пускаю слюни на эту курицу, — вики действительно тупая курица с общипанными крылышками, мозгов столько же, — думает он, губы кривя.

— ты с ней встречался! — собеседник, как заведенный, в него чуть ли ядом не плюётся, то и дело кулаки сжимая.

люциферу его жалко: бедняжка вот-вот от ненависти к нему лопнет, вон как надулся. конечно. для всех они встречались и он даже ее трахал, но факт того, что из привлекательного в вики только ее дырка — остаётся фактом.

— а ты нет, — отвечает демон коротко, уже в наглую посмеиваясь со своей же шутки.

и если можно было бы четвертовать взглядом — эти синие, как предгрозовое небо глаза, уже его убили бы. белые перышки вмиг нахохливаются, также сильно, как и их обладатель, но через секунду, жестоким напором направляемые, строго и напряженно собираются за спиной.

о нет, дино так быстро успокоился…

обидно даже. где веселье?

— чего ты опять прилип ко мне? — холодным, как сталь в озоте голосом спрашивает голубоглазый, складируя руки на груди и хмуря брови.

о, люцифер опять прилип к нему по одной большой и очень важной причине.

люцифер хочет снова его прилюдно унизить и сломить, но ему в этом помешала одна заносчивая сучка. вслух он говорит другое, а потом его брови летят наверх от удивления — ангел смеется.

— ты без моей компании вообще что ли существовать не можешь? — карминовые глаза моментально вспыхивают.

сука.

подонок чуть ли не слезинку утирает, почти в три погибели от смеха сгибаясь. демону совсем не нравятся такие резкие смены настроения врага. а позитивные проявления — уж слишком. дино так и трепетал от желания укольнуть демона, дабы перекрыть свою злобу чужой. это было так грубо и очевидно, что даже самый тупоголовый заметил бы.

демон тяжело вздыхает.

вообще, по идее, не он должен просить сейчас их в один ряд поставить. не сильные должны тянутся к слабым, а слабые к сильным. тогда что же он тут забыл.?

алебастровая кисть прикрывает усмешку рукой, люцифер закатывает глаза от такого фарса. он опережает очередную попытку ангела посмеяться, вставляя свое слово:

— я хочу два кубка, — цедит люций, подходя чуть ли не вплотную. но ангел восстанавливает дистанцию, делая шаг назад. от этого злость берет еще больше. с его слов щурится насмешливо, и пробегая взглядом по залу, будто выискивая кого-то, кидает взор на наручные часы.

неужто вики ищет?

у демона играют желваки.

— молодец, я могу идти? — «о, нет конечно!»

демон грубо стискивает мужскую кисть, будто преследуя цель ее сломать. люцифер уже на старте вгрызться в его шею, вырывая сонную артерию к черту. раздробить слабоумную голову о камень, упиваясь чужими хрипам, тем, как гаснет свет жизни в стеклянных глазах.

— не-е-ет блять. сначала ты меня дослушаешь, а потом уже катись на все четыре стороны, — шипит демон, растягивая гласные. — хотя, зная тебя, у тебя сейчас один ориентир — пойти отлизывать своей тупорылой подружке в сортире.