2. Часть 6 (1/2)

Трактирщица была не сильно обрадована непрошеному обществу, когда Морри подошла к ней, облокотившись о деревянную поверхность стола. Женщина явно не желала, чтобы кто-либо отвлекал её от натирания тарелки. Тряпку, которую та использовала для этих целей, едва ли можно было назвать чистой. И Морри подавила порыв тошноты.

— Сдаётся мне, ты пришла сюда выпить? — хмыкнула женщина, ничем не выдавая, что заметила присутствие девушки. Она даже не соизволила обернуться к ней, предоставляя Морри возможность беседовать с её спиной.

— Если только это укладывается в нашу скудную плату, — пробормотала принцесса, после чего с некоторым удивлением заметила подставленный под её нос стакан. — Спасибо. Вы так радушны.

После неприятного разговора с Артуром, ей требовалось остудить голову, и подобная щедрость была очень кстати. Женщина, (кажется её звали Люсиль), лишь неопределённо пожала плечами, не отвлекаясь от своего занятия.

— Не обольщайся. Ваш малец хорошо старается на кухне, — сказала она бесстрастно. — Думаю, у меня найдётся парочка комнат для чужестранцев. И работёнка, чтобы оплатить такую щедрость, тоже имеется.

Именно этот момент Артур выбрал, чтобы встать изо стола и вылететь из таверны, громко хлопнув дверью. Морри проследила за ним взглядом с тяжёлым грузом на сердце, отвлекаясь от разговора. Его исчезновение было довольно… громким. Показательным. И принцесса тяжело вздохнула. Пусть своевольничает, у неё всё равно сейчас не было никакого желания и дальше оставаться в присутствии брата. Оставалось надеяться, что глупостей тот всё же делать не станет, однако в здравомыслие Артура ей с недавних пор верилось с трудом. Сомнительно, что он всё же согласится остаться в таверне, чтобы провести здесь ночь, как она думала сделать. Поэтому Морри с неохотой покачала головой, намереваясь вежливо отказаться.

— Благодарю, но…

— Есть ещё хлев на окраине города, — внезапно произнесла женщина, понизив тон и отбросив в сторону пресловутую тряпку, впервые посмотрев на девушку, — я храню там некоторые свои запасы и бываю редко. Животины там не водится, однако условия всё же скотские. Но вам выбирать не приходится, если ищете что-то более уединённое.

Морри задумчиво нахмурилась, взглянув на трактирщицу, во взгляде которой мелькнуло что-то схожее на сочувствие. Принцесса не догадывалась, что кроилось за её желанием им помочь, однако женщина оказалась довольно прозорливой. Здешний контингент оставлял желать лучшего, как показал недавний кровавый инцидент, и оставаться здесь значило накликать на себя беду. Подобное место пришлось бы совсем не по душе Артуру в особенности, уж очень сильно его волновало их окружение всякими тварями. За его страхом кроились немалые проблемы, как понимала Морри, и следовало слегка охладить пыл, переждать и утихомирить его взбунтовавшийся нрав, дабы сохранить их безопасность в этом мире. Однако город покидать им не стоило. Каким-то образом трактирщица верно растолковала её отказ и неясно как, но пронюхала, что путники преследовали цель оставаться в отдалении от шумной толпы.

— Пожалуй, это нам подойдёт, — произнесла Морри наигранно беспечно.

Если им придётся оставаться в этом мире на какое-то время, негоже отказываться от такого заманчивого предложения. Какими бы целями оно не продиктовано. Принцесса улыбнулась одной из своих самых обворожительных улыбок, подняв стакан с элем, и, отпив скудную на вкус выпивку, посмотрела туда, где ещё недавно разворачивалась разборка между картолюбителями, невольными свидетелем которой они с братом стали.

— Охотник за головами, — как бы между делом сказала она, — не встречала их уже очень давно.

Женщина в самой отвратительной манере сплюнула в сторону, выражая своё отношение к происходящему весьма очевидно, и резко обрушила грозный кулак на бочонок, когда тот почему-то не пожелал вылить в подставленный ей стакан своё содержимое. Деревянный резервуар, хранящий выпивку, неприязненно скрипнул и по желанию трактирщицы с булькающим звуком излил жидкость, изрядно подпорченную плесенью.

— В последнее время этих наглецов развелось, словно овец, — проворчала она, добившись того, чего хотела от бочонка, и опрокидывая в себя нелицеприятную выпивку, добытую с таким трудом, — куда не глянь, эти самовлюбленные ублюдки везде предлагают свои услуги и хвастаются пухлыми мешочками с золотом, будто трофеем, Балор их раздери!

— Когда-то обращаться к охотнику за головами считалось позором, — тихо высказалась принцесса, не поднимая головы.

— Эти времена канули в лету вместе со смертью Великого Нуаду, — Морри шумно втянула носом воздух на этих словах, но трактирщица не обратила внимание. — С тех пор Незримый мир изменился. Как по мне, не в лучшую сторону.

— Разве? Мне казалось, ваш народ слишком долго терпел неудобства при правлении племени Дану, — Морри подняла глаза, внимательно рассматривая женщину, — провозглашение нового короля должно было привести справедливость и процветание этим землям.

Принцесса не стала напрямую упоминать, что ей известно о происхождении нынешнего короля, в нём наполовину текла кровь расы фоморов, и близ Долины Смерти не могли быть об этом не осведомлены. К тому же, как она помнила, он хоть и не любил об этом твердить, но всё же открыто никогда не скрывал. Должно быть, трактирщица поняла скрытый намёк, но нахмурилась, явно не согласная с подобным высказыванием, и Морри озадаченно замолкла.

— Так здесь думают только глупцы и дети, милочка. И подобные тебе, — неприязненно усмехнувшись, сказала Люсиль, — кого Норны занесли в эти земли попутным ветром, и кто считает, что, пробыв здесь пару дней, они уже понимают, как устроены здешние порядки.

Принцесса слегка удивлённо округлила глаза. Ей когда-то доходили слухи, что происходя из фоморов, будущий король Элина не снискал среди своего народа уважения, но Морри никогда не верила, что это правда. Слегка подумав, она ответила:

— Я из числа тех, кто считал, что эти земли несправедливо притесняют и унижают за распри давно минувших дней. Всем известно, что король Нуаду не относился благосклонно к фоморам, отказываясь простить тех, кто века назад начали с ним войну, даже после того, как они приняли поражение.

— Значит так говорят по ту сторону реки? — грубовато перебила её женщина.

— Так говорят везде и повсеместно, — возразила Морри.

— Но только не в этих краях.

Трактирщица приблизила своё уставшее краснощёкое лицо к принцессе, обдав её зловонным запахом из своего рта, и чуть скосив глаза, уворачивая голову от подобного посягательства на своё личное пространство, Морри углядела, что за блузой и кафтаном, прикрывающим жиры женщины, скрывается пара лишних конечностей, прижатых по бокам. Они были уродливо волосатыми и походили на клешни пауков, спрятанные от лишних глаз, что при первой встрече ни она, ни Артур их даже не заметили.

— При Нуаду мы платили дань. Это верно. Но плата была соразмерной за великодушие, проявленное к нам, — трактирщица усмехнулась, заметив, каким удивлённым взглядом посмотрела на неё принцесса. — Что? По-твоему, фоморы не способны на благодарность?

Морри помедлила с ответом. Было что-то неприятно ироничное в том, что по прошествии стольких лет в какой-то обшарпанной таверне, пропахнувшей гнильём и отходами, она вела беседы о давно минувших днях правления убитого короля. Этот разговор не был ей по душе, и принцесса отвернулась, тщательно рассматривая стену напротив себя, пытаясь выглядеть не задетой и безучастной. Плечо вдруг запылало сильнее, чем раньше, и Морри, глянув туда, вынуждена была чуть спустить рукав, чтобы трактирщица не заметила проступившую синеву на голой коже.

— Фоморы были теми, кто проиграли войну, унёсшую множество жизней и послужившую началом новой эпохи для Элина, — меж тем продолжила говорить женщина. — Эпохи, в которой нам, как казалось, не было места. Но Боги Дану рассудили иначе. И оставшись победителями, они не истребили нас, а заставили платить дань, отняли права, — она небрежно вогрузила стакан на полку и, повернувшись, снесла своей тучной фигурой пару лежавших там тарелок, — что немудрено. Кто отважится поступать с врагами более справедливо? Но мы всё же существовали. И существуем до сих пор. Благодаря политике верховного правителя Элина, короля Нуаду.

— Бестолку судачить о том, что произошло давным-давно, — проговорила Морри отстранённо, — ведь никому нет дела до минувшего.

Женщина усмехнулась.

— Прошлое лежит для нас тяжелым бременем, — сказала та слегка укоризненно, словно Морри была ребёнком, которого она намеревалась учить жизни, — в особенности, когда память о тех временах ещё пылится в подвалах и сундуках собственного разума. Те, кто не делает выводы о собственных ошибках, платят дважды, и порой не имеют второго шанса на покаяние. Следует помнить о минувшем, прежде чем ступать ногой в грядущее.

— Иногда груз ответственности за прошлое слишком велик, и единственный шанс избежать вины и наказания — забвение, — произнесла Морри, слегка понизив голос. Слова затронули что-то в её сердце, посеяв там смуту и горечь. — Не вспоминать и не бередить прошлые раны — вот верный метод существования в грядущем. Покаяние? — она горько усмехнулась. — Покаяния не заслуживает никто. На это и надеяться не стоит. Никто не получает второго шанса.

— Наш народ получил его.

— Путём травли и запугивания, неуважения и непринятия? Многие в вашей таверне согласятся, что такая мера чересчур высока, — насмешливый смешок принцессы был чересчур наигранным, но трактирщица не повелась на очевидную попытку её задеть.

— Прежде чем говорить о мере, нужно вспомнить о долге, — она спокойно пожала плечами и повернулась к Морри спиной, — ещё пиво?

Принцесса слегка озадаченно пробормотала:

— Я думала, мне позволено было лишь один бокал.

На что женщина хмыкнула, бросив через плечо.

— Это за счёт заведения.

Оказавшись застигнутой неловкой тишиной, Морри поёжилась. Между ними висел нераскрытый диалог, не выясненный вопрос, который грузом сдавливал плечи, однако трактирщица не спешила поведать ей свою историю видения мира и дальше. И принцесса поразилась, насколько сильно увела её беседа в свои собственные мысли. Не следовало и вовсе затевать разговор.

Не вспоминать и не бередить прошлые раны?

Кажется, только этим она в последнее время и занималась.

— Какой долг может связывать трактирщицу занюханной таверны в богом забытом месте? — спросила Морри, не удержавшись от любопытства, подняв глаза.

— У каждого из нас свои долги, и бремя, которое мы должны нести, остаётся с нами навсегда, — проговорила женщина приглушённым тоном, и Морри внезапно ощутила, что ей сжимает грудь. Будто в этом тесном помещении враз перестало хватать воздуха, — как бы далеко мы от него не бежали.

Принцесса глубоко вздохнула, силясь вернуть себе способность дышать, и тряхнула головой, избавляясь от навязчивых будоражащих сознание мыслей.

— Что ты сказала?

Трактирщица повернулась к ней лицом, и Морри почудилось, что её грозный вид перестал казаться таким устрашающим, вместо этого на нём прослеживался отпечаток грусти и понимания. Сожаления. Словно ей было известно нечто большее, чем то, о чём она говорила. Но перед Морри была простая фоморка, к тому же не шибко образованная, хотя этому противоречили те заумные мысли, которыми она делилась перед ней мгновение назад. Она не могла знать о том, кем являлась Морри и какая тайна окутывала её прошлое. Ничего из тех ужасных событий не способно было существовать в памяти никем не известной трактирщицы в гиблых землях, на окраине мира. Но ничего не могло объяснить, почему её слова так метко попали в самое сердце, и так больно ранили.

— Я пойду, — произнесла принцесса, отвернувшись, сгорая от желания оказаться как можно дальше от трактира. Вслед она услышала сказанное привычно бесстрастно:

— Жду вас завтра на рассвете. Мне нужно наломать дров и починить крышу. Тот твой коренастый блондинчик, думаю, справится.

Что же, достойная работа за предоставленное место для сна и утоления голода. Артур будет не сильно рад. Но иного выбора у него не будет. Морри беспечно ответила: «Непременно», получила беглые наставления о том, где именно находится тот самый хлев, в скором времени обязанный послужить им ночлегом, и отворила дверь на улицу.

***</p>

Моргана очнулась от раздирающей её боли. Всё её тело утопало в агонии, и сквозь разомкнувшиеся с трудом веки она не видела перед собой ничего, кроме мутной мрачной пелены, сквозь которую отчётливо угадывала алый цвет. Цвет крови. Алый был повсюду, на руках, ногах, вокруг неё, всё багровело и излучало вокруг характерный запах, который нельзя было спутать ни с чем другим. Дотронувшись до своего лица, она ощутила кровавые дорожки по следам слез, и зарычала, попытавшись встать.

Такое простое действие привело лишь к ещё большей боли, и едва сумев поднять верхнюю часть туловища, Моргана оказалась вновь на земле в луже чего-то мокрого и противного, что имело такой же кровавый цвет, что и её пальцы. Чуть прояснившемся зрением она смогла разглядеть, что раны на запястьях у неё затянулись. Но откуда кровь? Руны чуть ниже них были блёклыми подобиями себя прежних, будто утратив прежнюю яркость, и едва прослеживались между дорожками крови на коже. Она сипло втянула носом воздух, и наконец обратила внимание на свои ноги. Точнее на то, что от них осталось.

Её правое бедро было неестественно вывернуто, лежало под неправильным углом так, что кость торчала наружу, а левое было сплошным кровавым месивом.

Так не должно было быть! Заклинание лишь притягивало к ней ту чужую магию, его магию, делая её могущественнее и сильнее. Подобные увечья не могли быть даже в самых отчаянных искажённых вариантах, если бы что-то пошло не так. Она не должна была испытывать такую боль! Моргана взвыла, на мгновение потеряв ощущения собственного сознания, и лишь равномерно пульсирующая в её венах магия привела её в чувство. Она не потеряла самое главное. Её магия по-прежнему была с ней, этого было едва ли достаточно, но уже не безнадёжно.

И тут она заметила подле себя мальчика.

Глаза уже видели отчетливо и ясно, и потому облик ребёнка она смогла рассмотреть со всей отчётливостью, ничем не выдав своего замешательства. У мальчика были яркие, будто светящиеся зелёным в этом мраке глаза, на которые нависала растрепавшаяся чёлка, выглядывающая из-под наброшенной на голову накидки. Ясный взгляд пристально исследовал её лицо с отстранённой холодной внимательностью. В нём не было любопытства или же опасения. Моргана словно оказалась перед мраморной скульптурой, у которой почему-то двигались глаза, но она по-прежнему оставалась лишь безжизненной холодной статуей, лишённой человеческих чувств.

Мальчик стоял рядом с ней, смотря сверху вниз. Моргана попыталась понять, где находится, но от движения головой, вновь была ослеплена мощной вспышкой агонии.

Губы его, кажущиеся мертвенно бледными на фоне всего этого алого цвета вокруг, были плотно сжаты. И поэтому Моргана вздрогнула, когда мальчик заговорил, но она видела, что его губы при этом оставались всё также неподвижны.

— Тебе больно, — Моргана напряглась, но при этом её магия не чувствовала угрозу, исходившую от мальчика и не предупреждала об опасности. Голос его будто звучал у неё в голове, но она уже была знакома с телепатами, однако не с такими юными. — Так и должно быть.

Внезапно её бедро хрустнуло, будто кости сами собой вознамерились встать на место, и Моргана закричала.

Мальчик остался стоять подле неё, рассматривая всё с той же безучастной внимательностью. И она только сейчас увидела, что его руки светились алым и были направлены в её сторону.

Это он со мной делает?

— Я излечил тебя, — сказал он, когда она была способна слышать, после того, как боль слегка приглушилась. — Но тебе будет больно. Ещё какое-то время.

Она непонимающе покачала головой и вдруг увидела, что ноги и правда исцелились. Моргана ещё не способна была двигать ими, однако теперь искалеченное бедро не выпирало костью наружу и смотрело в правильную сторону, вернув прежний облик. Она больше не выглядела сломанной искажённой куклой.

— Излечил всю тебя, — зачем-то добавил мальчик.

И Моргана наконец поняла. На ней не было ни следа ран, ни одного кровоточащего ранения или иных повреждений, кроме сломанных ног. Но во всем теле разливалась агония, словно она вся была расщеплена на части. И вся эта кровь. Её собственная кровь, в луже которой она лежала, и которая вытекла из её тела за время, пока она находилась без сознания. Моргана была бы уже мертва, вероятно, если бы позволила телу потерять столько крови. И, должно быть, этот мальчик каким-то образом помог ей выжить.

— Кто ты? Что со мной случилось?

Оказавшись в Незримом Мире, она применила магию крови, о которой ей поведал он, заключая договор. Сказав, что они теперь навечно связаны, и что она сможет дотянуться до него когда угодно, если захочет, черпать его магию, когда это требуется, тем самым он не говорил, что заклинание может сработать иначе. Применяя магию крови, она лишь хотела воззвать к его силе, как делала всегда, однако что-то пошло не так.

Совсем не так.

— Это плата, — сказал мальчик в ответ на её вопрос, по-прежнему не двигая губами. — Плата за вторжение во дворец господина.

— Что?

— Ты произнесла заклинание. Твоя кровь связала тебя с господином и должна была переместить к нему.

Переместить?

— Но Тара не пускает в свои владения незваных гостей. Тебе следовало об этом знать.

Моргана ахнула, осознав, что случилось.

— Тара? Резиденция богов? — пробормотала она, предпринимая попытку подняться, на этот раз увенчавшуюся успехом.

Поднявшись, она заметила, что находится посреди выжженного участка земли в самом его центре. Помимо крови здесь повсюду была сажа и пыль, её одежда рваными клочками валялась вокруг, обагрённая кровью и остатками её плоти, местами истлевшая и по-прежнему дымившаяся. Вероятно, защита дворца Тары была сильным барьером, способным умертвить любого, кто вознамерится попасть туда подобным магическим путём. Она слышала, что Тара – дворец Богов, центр всего Незримого Мира, хорошо охраняется, но не могла и подумать, что ощутит на себе всю её мощь и силу. Должно быть, этому мальчику пришлось возвращать её к жизни по частям. И он был прав, говоря про боль.

Моргана сцепила зубы, сделав шаг вперёд. Боль по-прежнему преследовала её. Словно её тело было разорвано на части и собрано вновь. Впрочем… это ведь так и было. Должно быть, кожа на её теле полностью сошла, оголив все кости, и изувеченные внутренности прорывались наружу сквозь разорванные мышцы.

Покачнувшись, она тотчас упала вновь на колени, не в силах больше терпеть и отчаянно закашлялась, извергая из своего горла кроваво-желтоватую жижу, что на вид действительно походила на её внутренности. Какой же силой обладал этот мальчик, чтобы вернуть её к жизни после такого?

Моргана подняла глаза. Позади мальчика шелестела на ветру высокая уцелевшая трава, до которой не добралась магия её расчленения, а ещё выше чернело мрачное ночное небо. К ней вернулось обоняние в полной мере, и Моргана ощутила, что от разбросанной плоти вокруг исходил отвратительный запах, и её чуть не стошнило вновь, заставив взор снова опуститься вниз.

Она не знала, где очутилась, но это по-прежнему был Незримый Мир. Моргана чувствовала это. Даже ни разу не оказавшись здесь, она понимала, в какое место попала, лишь ощутив, насколько иной здесь была магия. Во много раз мощнее той скудной частички, которой она довольствовалась в мире людей.

Поразительно. Моргана не верила, что подобное могло случиться. Должно быть, та девчонка была всему виной. Что же, стоило её поблагодарить. Она и правда обладала силой ключей. Лишь бы меньше упрямилась, так бы не пришлось убивать её отца. Ну по крайней мере не в ту ночь. Впрочем, Моргана не чувствовала вины или сожаления. Лишь зависть и ненависть бурлила в ней несгибаемым потоком, обуревая разум.

У Морганы была миссия. Она помнила о ней, ведь та являлась ещё незавершённой. И как же было замечательно осознавать, что умертвение Артура можно было совместить с убийством девчонки. Ведь брат и сестра, как говорил люд Камелота, который охотно делился секретами с Морганой, не ведая для каких целей ей необходима информация, держатся вместе. Будет не трудно отыскать их вновь. Но сначала...

— Луг находится в Таре, верно? — произнесла она, не в силах унять волнение от предстоящей встречи. — Заклинание должно было перенести меня к нему, но он в этот момент находился во дворце, и поэтому меня отбросило назад?

— Я ведь так и сказал, — прищурился мальчик, как ни странно выказывая раздражение.

Вероятно, он всё же был способен на чувства. Моргана сделала слишком поспешные выводы.

— Пошли, — прозвучал в её голове мальчишеский голос. — Я отведу тебя к господину.

Она затаила дыхание, не веря в то, что ей предстоит, и на мгновение оцепенела. Мальчик обернулся, убеждая её следовать за собой. Она успела только спросить, прежде чем поспешила за ним:

— Скажи, как тебя зовут?

Неестественно яркие глаза тотчас воззрели на неё, намного более похожие на человеческие, чем ранее.

— Мордред, — бросил он холодно.

***</p>

Морри вышла из таверны в самом скверном расположении духа. Оглядев двор, она нахмурилась, не увидев Артура и Мерлина, которые, как предполагалось, должны были дожидаться её снаружи, и тотчас разозлилась сильнее. Её неугомонный старший брат, казалось, растерял весь здравый смысл, утопив его в болоте, иначе невозможно было объяснить его поведение никакой другой подходящей причиной. Пендрагон остановилась посреди улицы, оглядываясь, пытаясь понять, в каком направлении исчезли её путники. Оставалось только надеяться, что ушли они всё же по своей воле и вместе, а не по отдельности. Морри боялась думать, что может наделать её брат, оказавшись без присмотра.