I (1/1)

Ник проснулся в который раз за ночь. Лежал, слушал топот быстрых ног, и как потом из крана полилась вода. Мию снова рвало. Ник вздохнул?— это он уговорил ее вечером поесть хоть немного. Вскоре все стихло, но вместо того, чтобы вернуться, Мию вышла: зашуршали сёдзи; потянуло ночной прохладой.Он обнаружил ее сидящей на пороге. Накинула на плечи его джинсовку, пьет лимонад.Ник сел рядом. Привычный ночной дождь мелко шуршал в листьях, окутывал водной вуалью. За забором расплывались пятна фонарей. Через улицу зашлась в лае собака. Мию протянула руку?— ловить морось.—?Плохо тебе?—?Это было последнее. Кажется.Ник отпил из ее стакана, нашарил в кармане джинсовки пачку сигарет и зажигалку. Закурил.—?Замерзнешь тут.Мию покачала головой. Синяк у нее на скуле еще не сошел?— расплылся из темного в болезненную желтизну. Измученная горем, она теперь все больше молчала?— не жаловалась, не заводила разговоров о том, что происходит. Тонула будто бы внутри себя самой. Как к ней подступиться?В лампу над порогом забился мотылек?— жажда быстрой смерти. По асфальту прошуршал невидимый автомобиль. С залива шел плотный туман. Первым тишину нарушил Ник.—?Жалеешь, что связалась со мной?—?Нет. А ты? —?Мию нахмурилась. И тут же зачастила:?— Если не хочешь этого всего, я справлюсь. Сама справлюсь. Только скажи сразу, чтобы я…—?Зачем так говоришь?Она быстро пожала плечами. Прерывисто, по-детски вздохнула.—?Мне страшно. Из-за всего. Из-за него.—?Из-за него?—?Или из-за нее. Я же не знаю пока что.—?Мы с тобой вместе справимся.Мию подняла на него глаза?— сухие, они горели лихорадочным огнем, как бывает когда жар. И Ник вспомнил: толчки крови в его ладонях?— утекающая жизнь и чувство бессилия. Разве в праве он давать ей обещания после того, как не смог помочь брату?Когда Киёси похоронили, Мию сказала: ?У меня все болит внутри, прямо разрывает?. И он не мог убрать эту боль, лишь говорил, пытался утешать. Вот и сейчас, обжигаемый блестящей чернотой ее взгляда, прошептал:—?Прости меня.—?Ты ни в чем не виноват.Он подался к ней?— поймать взгляд, снова сделать близкой. Разбить ночную отчужденность.—?Больше не позволю никому и пальцем тебя коснуться.Мию запрокинула лицо?— тает, тает, скоро и тени не останется,?— проговорила глухо, в каком-то забытьи:—?Якудза не живут долго, ковбой.—?Ну, хватит.Она хотела сказать что-то еще, но он сгреб ее в охапку, неловко прижал к себе. Повторил чуть громче:—?Хватит.Тут плечи ее затряслись?— она беззвучно заплакала; свернулась в его руках?— вылить со слезами шипастые занозы скорби. Ник смотрел поверх ее головы на тусклые блики?— фонари по широким листьям, лужи между серых стволов,?— гладил ладонью горячий затылок. Гладил, пока она не успокоилась.—?Пойдем-ка спать.Мию выпрямилась, внимательно на него посмотрела. Только сейчас Ник подметил, что кожа у нее светится каким-то новым внутренним светом.—?Ох, Ник.—?Что?—?Ты бы хоть йодом помазал или чем-нибудь таким.Он тихо засмеялся: Мию со своим синяком на всю скулу и он?— губа разбита, лицо в багровых ссадинах; нога, в которую угодила пуля, ноет. Растерянные, в синяках, обнимаются посреди ночи на пороге?— прекрасная пара.—?Чего смешного?—?Да просто подумал: хорошо же мы смотримся.В комнате Мию сбросила одежду, юркнула под одеяло. Он потянулся к ней, но тут же отстранился.—?Ник,?— Мию обняла его ногой, прижалась,?— я ведь тоже хочу.Он недоверчиво посмотрел на нее:—?А тебе можно?—?А тебе? —?она хитро улыбнулась. Потом сказала:?— Если будешь со мной аккуратным, то можно.И он был аккуратным. Долгими, горячими поцелуями покрывал ее тело?— снова и снова, чтобы никаких границ между ними,?— бесстыдно доводил языком до частой дрожи, чувствовал ее всю. Она со стонами выгибалась?— отвечала на каждое касание; ласкала. Обняла за плечи, целовала в шею. Он старался на нее не давить, но забылся. Она так сладко стонала, и было слишком хорошо от ее внутреннего жара, что он не удержался?— двигаясь в ней, сделал ритм чаще.Уже знал?— ей нравилось кончать, когда он крепко ее держит, сжимает запястья. А ему нравилось чувствовать, как под пальцами бьется пульс, и как она содрогается, охваченная острым удовольствием. Эта ее горячка моментально передавалась ему, вливалась в вены, обтекала позвонки, и все в нем взрывалось сильной разрядкой. После, принадлежащий только ей одной, он шептал признания, едва касался маленького уха, а она рисовала пальцами между его лопаток, нежная и по-особенному красивая.Мию удивленно посмотрела, когда Ник стащил с нее одеяло. Оба только что с трудом выровняли дыхание и лежали рядом.—?Сегодня не жарко.—?Погоди.Он положил ладонь на ее живот. Мию замерла. Ткнулась носом в его грудь, пробормотала:—?Ник, что ты делаешь?—?Ты его чувствуешь?—?Очень. Сразу почувствовала.—?Так странно.—?Мы каждый день с тобой?— странно, если бы ничего не было.—?Действительно, о чем это я?Ник попытался представить, как в кроваво-темном нутре зреет, меняется, растет нечто, готовое скоро превратиться в новую жизнь. Пока получалось смутно.Он укутал ее и себя одеялом. Мию зевнула, удобно поместилась между его ребер?— вот-вот уснет; в отличие от него совершенно не ошеломлена тем, что у нее внутри. Наверное, для женщин это как само собой разумеющееся. А ему еще предстоит привыкнуть.—?Ты не спишь? —?шепнула в темноте Мию.—?Нет.—?Ты сейчас улыбаешься.—?Да.Она не видела его, но чувствовала кожей?— прижимался губами к плечу?— его улыбку.—?Значит, ты рад?—?Рад.Грея ладонью ее живот, Ник все ждал услышать эхо в себе, отзвук, а вместо этого голову закружило по-мальчишески легкое: он способен нести не только смерть.И это было как прощение.