Вдох-выдох (1/2)
Этот день просто не мог начаться хорошо. Арсений лично готовил завтрак, который спалил. Сестра, которую он провожал сегодня в школу, потому что отец рано уехал на работу, забыла какой-то учебник, поэтому им пришлось возвращаться. На все предложения Арса о том, что учебник можно одолжить у одноклассников или в библиотеке, были резко отклонены. Арсению жаловаться не стоит — сам такой же, но как же это все не вовремя. Любимая рубашка оказалась мятой. И вот сейчас за школой в курилке, куда Арсений заглянул перед уроками в поисках Димы, перед ним стоит историк и зачем-то решил влезть в личную жизнь ученика.
— Арсений, ты хороший мальчик. Не ведись с таким как Позов, от таких одни проблемы.
— Он же отличник.
— Кому будут нужны его оценки, когда он отучится? — безнадежно вздыхает учитель, выдыхая сигаретный дым. — Поведение важнее. Сейчас это мелкие шалости, и то он не одного парня отправил в больницу. Но потом это будут уже аресты, штрафы и тюрьма.
— Дима достаточно умный, чтобы не делать такие тупые вещи.
— Ну-ну, — не убежденно хмыкает учитель и отворачивается от ученика, показывая тем самым, что разговор окончен.
Когда Арсений заходит в школу и наконец замечает Диму, понимает, что тот явно видел, как Арса словил учитель, и лишь вопросительно поднимает бровь. Рассказать ли? Дима наверняка об этом догадывается, учитель не первый, кто с такими словами подходит к Попову. Но вместо этого Арсений отмахивается, тем самым говоря «ерунда». Дима тактично — или равнодушно, — переводит взгляд и уходит в сторону, чтобы их немой разговор не был замечен. Арсений решает взять с него пример и просто забыть об этом диалоге, у них с Димой сегодня планы поважнее.
***</p>
Арсений нервничал показывать новому другу свой дом, но, если судить по обычному поведению Димы, тому должно быть все равно. Какой-никакой дом лучше тех гаражей, в которых он, по слухам, обитает большую часть времени. Конечно, и у Позова был нормальный дом, но, говорят, что все не так уж и гладко там, потому он и занимается всей этой херней. Как же с Димой ему проще.
Они уже приближались к участку в уютной тишине, когда Дима решил ее нарушить.
— Вы страной ошиблись?
— В смысле? — не понял Арсений.
— У вас дом как в фильмах.
— Отец любит скандинавский стиль.
Теперь Арсению не стыдно пригласить к себе кого-то, и в принципе впервые с переезда хочется. Комната теперь стала его. Старый диван раскладушка; громоздкий письменный стол из настоящего дерева, который выкидывать было жалко, но Арсений до сих пор не понимает, как его сюда затащили; большой тёмный шкаф. В рамках на столе стоит две фотографии: Арсений с семьёй на отдыхе в Египте и прошлый класс Арсения. Эта фотография вызывает смешанные чувства, и при переезде он хотел эту фотографию выкинуть, но через день увидел в рамке у себя в комнате и выслушал от матери, какой он невнимательный — чуть не выкинул такую вещь. А Арсению смотреть на неё было больно. И прочее барахло, накопившееся за годы: тетрис, диски с фильмами и играми, стационарный пузатый компьютер, набор наклеек, mp3-плеер, цветные восковые мелки сестры и ее же кукла Барби, — сестра любит играть в его комнате или с самим Арсением и постоянно оставляет свои вещи у него. Ладно, немного стыдно.
Арсений отправляет Диму в свою комнату, а сам пока идет на кухню, чтобы приготовить им чай. И время убьет, и реакцию Димы не увидит. Как же хорошо он умеет оправдываться. Вот только он у своего друга забыл спросить, как и какой чай он пьет. Может, еще и сестре нальет, чтобы отвлечь и чтобы та не приставала к гостю. Благо, девочка пока в своей комнате сидит и мультики любимые смотрит.
Еле перебирая ноги — физ-ра это какое-то законное детоубийство, ей-богу, он поднимается на второй этаж. Теперь он уже не так рад, что комнаты находятся не на первом. Он открывает дверь и первое, что он замечает это то, что Дима рассматривает косметичку. Не думая, он рвется вперед и грубо выхватывает ее из чужих рук. Быстро вздымается грудная клетка, лицо заливается красным, а сердце — страхом. Вот сейчас и разрушится их хрупкая дружба и его относительно спокойная жизнь в новом городе и школе. Снова ошибка. Арсений и не думал, что любит наступать на одни и те же грабли.
— Это не то, что ты подумал!
ГЛУПО ГЛУПО ГЛУПО
Но разве могут быть иными фразы, которые в первую очередь приходят в голову?
— А ты мысли читать научился? — хмыкает Дима и с досадой смотрит на пустые руки друга. — Ты вроде за чаем ходил.
Арс удивленно смотрит на него.
— Ну так? — спустя полминуты молчания спрашивает Дима.
— Ты не злишься?
— На что я должен злиться? Я без разрешения трогал чужие вещи, твоя реакция абсолютно нормальная.
— Нет, в плане, — Арсений закусывает губу и смотрит на косметичку, будто начал сомневаться в том, что держит в руках. Может это у него глюки на почве страха? — Это же косметика.
— И что?
— Не уходовая. Это тени и тушь с помадой, — осторожно продолжает Попов. Дима их видел, он видел все.
— И что?
— Не мамина, которая просто у меня хранится. Она моя.
— И что?
Арсений обреченно опускает руки, и его страх быстро меняется на легкое раздражение.
— Тебя заело?
— Будет заедать, пока ты прямо не скажешь, что ты имеешь в виду. Я реально не догоняю.
Арсений опускает голову и ставит косметичку на стол.
— Я просто думал, что ты в школе всем расскажешь.
— Я же такой популярностью пользуюсь, — закатывает глаза Дима и с недовольством поджимает губы, он вообще-то чай ждет, а этот гостеприимный хозяин кормит его лишь разговорами.
— Стоит признать, что ты действительно знаменит, — беспечно кидает Арсений, но потом понимает, что сказал, и прикусывает язык. — То есть…
— Да мне вообще все равно. Делай что хочешь.
— И пидором ты меня не назовешь?
— Пидоры это наши одноклассники, а ты гей. Или нет, я не разбираюсь в этом, — Дима пожимает плечами, будто это совершенно ничего не значит, и садится за стол, где сидел до тех пор, пока Арсений, пытаясь забрать у него свою вещь, не приподнял с места и его за компанию. Будто это обсуждение о любимых вкусах чипсов.
— Натуралы тоже могут краситься.
— Ну вот.
— Но я би
— Понятно.
— Тебя это не волнует?
— А похоже? — Арсений продолжает неуверенно смотреть на друга. — Я даже не знаю, что такое би.
— Мы ведь продолжим общаться?
— Что за глупые вопросы? И где мой чай?
По лицу сама собой расплывается широкая улыбка.
— Сейчас принесу.
Этого просто не может быть. Встречая столько людей, что оскорбляли таких, как Арсений, избивали, хотя до этого казались такими добрыми и приятными, начинаешь сомневаться в человеческом роде и в самом себе. А теперь такой, как Димка, равнодушно смотрит на его косметику и просто просит принести уже чай с печеньками. Он никогда не поймет его. И никогда больше не встретит такого человека как Дима.
От мыслей его отвлекает визг сестры. И он даже не знает, за что переживает больше: за то, что Дима мог ей что-то сделать, или за то, что она могла что-то сделать Диме.
Но, поднявшись со скоростью света и вбежав в комнату, он видит занимательную картину — сестра обклеивает Димино лицо наклейками с принцессами из своей любимой коллекции. И Дима совершенно раздраженным не выглядит. Смотрит на сестру, как тогда на Антона.
Красиво.
— Ирка, давай отсюда.
Девочка надувает губки и спрыгивает с кровати.
— Ты злой! — хмурит младшая бровки, а потом с совершенно очаровательной улыбкой и надеждой в глазах смотрит на Диму. — Ты ведь к нам еще придешь?
— Если приглашаешь.
— Приглашаю!
— Тогда договорились, мелкая, — он треплет ей волосы, портя прическу, но та, похоже, и не против.
Радостная сестра убегает к себе, и Арсений раздраженно закрывает за ней дверь. Он ее любит, очень любит, но сейчас он общается с Димой, а распылять себя на нескольких людей довольно-таки сложно, особенно после такого тяжелого дня.
— Ты хорошо ладишь с моей сестрой.
— Люблю детей.
«Говорят, от него девка из восьмого залетела».
И почему это внезапно всплыло в голове?
Дима снова плюхается на его деревянный стул и берет первую попавшуюся тетрадь Арсения в руки. Они у него все однотонные, поэтому отличить сложно. Но привычка Димы таскать его вещи начинает раздражать.
— А в школу ты красишься?
Продолжает тему Дима, а Арсений уже не так сильно боится ее поддержать.
— Только бальзамом для губ.
— Но краситься тебе нравится?
— Да.
— Так почему?
Дима реально не понимает или издевается?
— Не хочу прожить оставшееся время в школе в стрессе.
— В этом есть смысл, — соглашается Дима, приглядываясь к каким-то записям. — Но не переусердствуй с подавлением себя самого.
Неожиданно.
— Что ты имеешь в виду?
Дима, который очевидно совершенно не заинтересован в том, что написано у Арсения в тетради, все же нехотя от записей отвлекается.
— Ну, ты, эта косметика, эти манерные рубашки, которые у тебя в шкафу висят, — уже и в гардероб заглянуть успел, — и твои забавные странности, — что это вообще значит. — Но в школе ты их подавляешь из-за убеждений других людей. Тебя можно понять, такое недолюбливают у нас, но ты вроде как нормальный, ты лучше их и интересней. Мне бы не хотелось потерять такого тебя.
У Арсения против воли расширяются глаза и поднимаются брови, казалось, до самой кромки волос.
— А если ты решишься на то, что может вызвать недовольство, а к этому часто приводит неповиновение общепринятым стандартам, то знай, что ты можешь на меня рассчитывать. Если, конечно, будешь готов к всеобщему игнорированию. Репутация позволяет и близко к тебе всяким ублюдкам не подходить. Понимаю, что ты не из воздуха все это взял и даже своего друга испугался, но мы все сможем решить.
Дима чуть наклоняет голову, и из-за освещения кажется, что лицо его чуть побагровело.
Они оба молчат где-то минуту. Очень долгую минуту, во время которой Арсений переживает коктейль эмоций. И благо Дима его не замечает, смотря куда-то на стол.
— Я могу тебя обнять? — осторожно спрашивает Попов.
— Делай что хочешь.
Арсений порывисто обнимает друга и чувствует, что глаза начинает щипать. Это не может быть реальностью, но это она. Это Дима, настоящий живой и теплый.
Все будет не так, как в прошлый раз.
— Возможно у меня дежавю, но, кажется, я уже просил тебя принести чай, — прерывает возникшее молчание Позов, и Арсений, совершенно не чувствуя неловкости в данной ситуации, отстроняется.
— Ты прав, чай там скоро остынет.
— Я всегда прав, — самоуверенно заявляет Дима и снова разваливается на чужой кровати и выглядит он здесь правильно, к месту.
Арсений заливает в кружки кипяток и, смотря на то, как прозрачная жидкость окрашивается в коричневый, улыбается.
Он смотрит на улицу через окно и, вдохновленный настроением и хорошей теплой погодой, зовет Диму пить чай на веранду. Тому так даже лучше — сможет спокойно покурить.