Глава 5. Блюдо, которое подают холодным (1/2)
С самого раннего утра в соборе Барбатоса звучала молитвенная песнь.
Сестры в черных и белых одеяниях, пообещавшие свою жизнь и любовь покровителю Мондштадта, стояли возле алтаря, сложив руки перед собой, и тянули одну и ту же ноту уже на протяжении нескольких часов.
На скамьях не было ни одного пустого места. Взрослые, дети, старики — каждый глубоко верующий житель города прибыл в собор, чтобы услышать Великую Песнь и стать свидетелем нисхождения божества с небес на грешную землю. Все они почтительно молчали, едва покачиваясь в такт мелодии, что благодаря акустике помещения окутывала их, как мягкая перина.
Впрочем, не все находились в состоянии восторга. В самой задней части храма стояла группа вооруженных людей, прибывших сюда не столько ради веры, сколько ради долга. С каменными лицами они внимательно наблюдали за происходящими событиями, готовые вмешаться в любой момент.
— Если бы знал, что служба так затянется, взял бы с собой бутылочку вина…
Привлекательный молодой человек со смуглой кожей и длинным хвостом темных волос, спускающихся ручьем на его идеально чистый и выглаженный синий мундир с золотыми пуговицами, расстегнутый чуть сильнее, чем этого требовали приличия, игриво подмигнул двум юным цветочницам, что пялились в его сторону с последних рядов.
— А пара скучающих красоток даже здесь найдутся…
Девушка, что стояла рядом по стойке смирно, строго посмотрела на него и ответила:
— Капитан, мы же в церкви! Не позорьте форму!
Кэйа насмешливо скользнул взглядом по ее мятому красно-коричневому кафтану, запачканному грязью и травой, и торчащим из-под капюшона, словно выжженная солома, каштановым волосам:
— Как офицер, я всегда обязан хорошо выглядеть и показывать пример новобранцам. А вот вы, Главный Скаут, похоже, прибыли сюда прямо из кустов волчьего крюка, в которых просидели со своим псом всю ночь, поджидая добычу.
— Можете язвить сколько угодно, но все именно так и было, — ничуть не смутилась Эмбер, — Я и мои охотники рискуем жизнью каждый день, чтобы у таких, как ВЫ, кто отсиживается за стенами, на обеденном столе всегда было свежее мясо!
— Ну-ну, не ругайтесь, милашки. Всем и каждому ясно, что вам никогда не превзойти меня ни в красоте, ни в усердии даже через пятьсот лет. Ведь сегодняшнее историческое событие состоится лишь благодаря моим стараниям…
Элегантная женщина в пурпурной мантии, выгодно подчеркивающей ее женственные формы, и широкополой шляпе с колокольчиками, поправила на своем плече русую косу, уложенную волосок к волоску, и маняще улыбнулась им обоим.
— И вы правда верите, что сам Барбатос скоро почтит нас своим присутствием, Библиотекарь? — Кэйа с сомнением посмотрел на одухотворенные лица верующих.
— Вы же знаете, Капитан. Если я отвечу отрицательно, все эти добрые граждане тотчас превратятся в злобную свору и сожгут меня на костре прямо посреди собора, как ведьму, — эту фразу Лиза прошептала так тихо, что собеседники едва смогли ее услышать.
— Я вообще не понимаю, зачем мы здесь, — устало вздохнула Эмбер, — В последнее время мы со скаутами только и делаем, что вытаскиваем из леса изуродованные трупы. Эти «ночные сестры» даже не пытаются скрыть своих преступлений! За прошлую неделю мне пришлось три раза оправдываться перед вдовами наших рыцарей!
Кэйа обратил к ней свое красивое лицо и снова флиртующе подмигнул:
— О, Главный Скаут, неужели вы совсем не знаете, как правильно утешать несчастных вдов? Я вот в этом занятии сильно преуспел…
— Отставить разговоры!
Все трое замолчали и распрямились по струнке, когда стоящая впереди высокая женщина в начищенных до праведного сияния серебристых латах повернула голову и сурово посмотрела на каждого из них.
— Мы нижайше просим прощения, Магистр Джинн. Этого больше не повторится, — без тени улыбки объявил Кэйа, беря на себя основной удар в виде испепеляющего взора командира.
— Соберитесь. Мы, Ордо Фавониус, представляем интересы города и должны быть готовы действовать, если что-то пойдет не так. Ритуал начинается…
И действительно — завершив финальную ноту, все монахини, как одна, замолчали и почтительно опустили взгляды в пол, приветствуя свою настоятельницу. Барбара в целомудренной белой рясе вышла к алтарю с грацией лебедя и одарила свою паству ослепительной улыбкой:
— Мои дорогие жители Мондштадта! Прямо сейчас мы станем свидетелями истинного Чуда! Покровитель нашей земли, наш возлюбленный Барбатос, благословит каждого присутствующего в этом доме божьем. И я, ваш пастырь, поведу вас к нему, как невинное дитя на встречу с потерянным родителем. Молитесь вместе со мной и моими сестрами и услышите Великую Песнь!
Девушка сложила руки перед собой и забормотала слова молитвы из запретных свитков, а сестры за ее спиной тихо повторяли за ней нараспев.
«Плохое у меня предчувствие» — подумал Кэйа, осматривая большой ящик, водруженный на алтарь.
Именно там в данный момент находилась Небесная Лира — реликвия, веками запертая в подвале собора. Теперь, когда ей позволено петь, сможет ли она донести плач Мондштадта до ушей Барбатоса или ее зов останется без ответа? Каким бы ни вышел результат — для Ордо Фавониус это означает очень много работы.
Закончив с подготовкой, Барбара подошла к ящику и под восхищенный стон прихожан достала музыкальный инструмент, в котором на первый взгляд не было ничего особенного. Корпус, украшенный серебряным узором из летающих птиц и цветов сесилии, действительно мог претендовать на произведение искусства, а блестящие на солнце струны словно сияли магическим светом, но в остальном — это была совершенно обычная лира.
Настоятельница прижала ее к себе и медленно провела кончиками пальцев по струнам, наполнив собор мелодичными звуками, напоминающими соловьиную трель. Барбара же приоткрыла рот и запела чистым девичьим сопрано:
Лети, моя песня, на крыльях ветров
В небеса, где Барбатос живет.
Расскажи, моя песня, ему про волков
И про бурю, что смерть нам несет.
Услышь же, Барбатос, скорей приходи
На призыв своей верной слуги.
Ликом своим сей собор озари
И останься навеки внутри…
— …
Когда молитва закончилась, Барбара замерла в ожидании, а люди в зале задержали дыхание, боясь разрушить волшебство ритуала. Рыцари Ордо Фавониус нервно озирались по сторонам, пытаясь увидеть в витражах, играющих с солнечными лучами, пришествие чего-то божественного.
Но ничего не происходило.
— Как я и думала… — очень тихо прошептала Лиза с нотой разочарования, — Это всего лишь…
— СЕСТРА БАРБАРА!
Кто-то вскрикнул и первым бросился на помощь настоятельнице. Девушка стояла на одном месте, запрокинув голову, а ее белая одежда стремительно покрывалась алой жидкостью, льющейся из ее рта. Небесная Лира выпала из ее окровавленных пальцев и упала на пол с громким звоном.
— Закрыть двери! Никого отсюда не выпускать! — приказала Джинн, махнув рукой рыцарям, стоящим у выхода.
Затем в компании своих верных офицеров побежала к алтарю, расталкивая в стороны вскочивших от ужаса на ноги прихожан и растерявшихся монахинь.
— Расступитесь, именем Ордо Фавониус! Уйдите с дороги!
Когда магистру и ее свите наконец удалось добраться до пострадавшей, вся ряса Барбары была запачкана уродливым красным пятном, а сама девушка тряслась на полу в конвульсиях, повторяя какие-то обрывки разных молитв и имя жестокого бога, проигнорировавшего ее призыв.
— Барбара! — голос самой сильной женщины Мондштадта дрогнул при виде умирающей младшей сестры, — Это я, Джинн! Что случилось? Поговори со мной!
— Я скажу, что случилось! Небесная Лира — это подделка!
Все моментально замолчали и обратили обеспокоенные взгляды к Лизе, что опустилась на колени перед музыкальным инструментом и протянула к нему свои изящные руки в перчатках, окруженные фиолетовыми искрами.
— Вы уверены? — спросила Эмбер.
— Более чем! Это просто безделушка, заговоренная на смерть того, кто к ней прикоснется! Дайте мне сутки, и я разрушу проклятие!
— Значит, кто-то украл настоящую реликвию, чтобы сорвать ритуал, и совершил покушение на мою сестру… То есть настоятельницу! — решительно заключила Джинн.
— Магистр, ночная стража сегодня утром доложила, что видела чужака в зеленой одежде, который ошивался возле собора во время комендантского часа, — произнес Кэйа, полностью разрушив свой легкомысленный образ авторитетным тоном.