Глава 6 Сребровласый Спутник (1/2)

Луна, казалось, шла почти бесцельно, сворачивая в разные стороны, но в конечном итоге оставаясь на пути к Большому Залу. Гарри отметил, что все в ней казалось немного неземным, будто она жила не совсем в том мире, что все остальные.

Когда они шли дальше, Гарри заметил, что многие портреты, украшающие коридор, приветствовали Луну.

– Знаешь, мне раньше никогда не приходило в голову остановиться и поговорить с портретами. Наверное, я всегда думала о них как о части пейзажа, – прокомментировала Гермиона.

– Я разговариваю с портретами, когда могу, – тихо сказала Луна, не оборачиваясь. – Когда столько лет находишься рядом с одними и теми же портретами, полагаю, круг общения начинает надоедать. Они отличные слушатели. Синтия рассказывает очень интересные истории.

– Синтия? – повторила Гермиона.

– Ваш страж гостиной. Я думаю, ее обычно называют Полной дамой? Я просто поговорила с ней перед тем, как войти. Она очень понимающая. Я сказала ей, что Джинни, похоже, в последнее время страдает, и она впустила меня, – Луна бросила мрачный взгляд на шедшую позади пару. – Она тоже беспокоится о Джинни. Очевидно, она приходит и уходит в неурочное время. Когда на следующее утро Синтия спросила, чем она занималась, Джинни повела себя так, будто не помнила, как уходила.

Гермиона задумчиво нахмурила брови.

– Мы должны спросить ее об этом после завтрака. Если верить Рону, Джинни работает над каким-то... – она замолчала, подыскивая правильные слова. – Геноцидом цыплят. – со вздохом закончила она неубедительно. – Ты можешь поесть с нами, Луна. Я с удовольствием послушаю о портретах, с которыми ты встречалась.

Луна остановилась как вкопанная. Гарри и Гермиона догнали ее, и она пошла рядом с ними.

– Мне бы этого очень хотелось, – улыбаясь едва уловимо, но лучезарно, произнесла Луна с большим чувством, чем они оба когда-либо слышали от нее.

***</p>

Гарри, Гермиона и Луна вошли в Большой зал и обнаружили, что Рон уже полностью погружен в процесс. Гарри рассудил, что ненасытный рыжик, должно быть, в какой-то момент сорвался на бег, чтобы занять место. Голодный Рон был мотивированным Роном. Заворачивая лепешки в бекон, он запихивал ее себе в пасть с такой скоростью, что можно было предположить конец лепешечного рода. Гарри и Гермиона поморщились, но Луна не выглядела удивленной. Заняв места напротив Рона (обычно незанятые, поскольку было трудно есть, наблюдая за пугающими махинациями Рона), они начали медленно, избегая резких движений, изымать еду из зоны досягаемости Рона.

Зная, что Рон ее не услышит, будучи в своем мире, Гермиона обратилась к Луне.

– Обычно большинство людей немного... шокированы манерами Рона. Ты, кажется, воспринимаешь их довольно спокойно.

Луна полила сосиски медом.

– Я несколько раз ела в Норе, так что знакома со страстью Рональда к еде.

– Рон при тебе, похоже, несколько нервничает, – начала Гермиона. – Не могу представить, почему. Когда вы были маленькими, случилось что-то, заставляющее его так странно реагировать?

– Я могу себе представить, почему, – подал голос Гарри. – Держу пари, он был влюблен в Луну.

– Гарри! – прошипела Гермиона, весело сверкнув глазами, но Луна прервала ее.

– На самом деле, это было в какой-то степени взаимно, – уточнила она. Глаза Гермионы вылезли из орбит.

Это, казалось, вывело Рона из лепешечного транса.

– Взаимно, твою мать! Она поцеловала меня! – он обвиняюще ткнул ломтиком бекона в сторону Луны. У Гарри отвисла челюсть. Гермиона с подозрением посмотрела на Луну.

Луна была невозмутима.

– И ты поцеловал меня. Я думаю, все произошло внезапно, что, полагаю, могло сбить тебя с толку, – Луна повернулась к Гарри и Гермионе и уточнила. – Папа говорит, что маленькие дети часто экспериментируют с физическими контактами. Мы с Рональдом решили, что хотим знать, каково это – целоваться.

В этот момент Рон так покраснел, что Гарри вспомнил кузена на уроках физкультуры в начальной школе. Борясь со смехом, он задал Луне вопрос.

– И каков был вердикт? Он кусачий? – спросил он, подняв брови и наклонившись вперед, чтобы взглянуть на Гермиону.

– Скорее бегучий, – сказала Луна как ни в чем не бывало. – Он закричал и бросился прочь, царапая себя ногтями. Сначала я заподозрила мозгошмыгов, но Рональд настаивал, что он пытался избежать лихоманки<span class="footnote" id="fn_33483402_0"></span>. Папа говорит, что доказательств существования лихоманки не так уж много, но я не могу винить Рональда за осторожность.

– Конечно. – скромно сказала Гермиона, безуспешно пытаясь сдержать улыбку.

Рон, пыхтя и бормоча что-то себе под нос, начал сооружать между двумя тарелками подвесной мостик из бекона и тостов.

Гермиона повернулась к Луне.

– Итак, я никогда раньше не думала о портретах как о разумных существах. Я думала, что у них хватает разума лишь на то, чтобы понять разницу между правильным паролем и всем остальным.

– Большинство одиночных портретов можно считать разумными. Ты знаешь, как создаются волшебные портреты? – спросила Луна.

– Нет, – сказала Гермиона, взволнованная возможностью узнать что-то новое.

– Волшебные портреты делаются специальной краской. Краска содержит воспоминания в материальной форме, для извлечения которых нужен думосбор. Портреты настолько точны, насколько точны воспоминания, использованные для их создания. Наиболее живые портреты сделаны с воспоминаниями этого человека, – Гермиона зачарованно кивнула.

Луна продолжила.

– Директора Хогвартса обычно собирают свои воспоминания на протяжении всей жизни, и после смерти их добавляют в портрет. Таким образом их мудрость продолжает жить. Синтия была создана не собственными воспоминаниями, а воспоминаниями лучшей подруги и большей части семьи. Она добрая и понимающая, потому что именно такой ее запомнили люди.

– Кто самый интересный портрет, с которым можно поговорить? – спросила Гермиона, дрожа от возбуждения. Гарри улыбнулся ее энтузиазму.

– Ну, все они очень интересные. История каждого человека уникальна, и у них всегда есть чему поучиться, даже если они не очень приятные. Я полагаю, истории леди Равенкло – одни из самых интересных. У нее много историй о зарождении Хогвартса и других основателях. Если хочешь поговорить с ней, лучше всего говорить с самым большим портретом над центральным камином в гостиной Равенкло. По всей башне разбросаны маленькие портреты, но на самом деле они больше помогают с домашним заданием, – Луна сделала паузу, выглядя слегка любопытной. – У вас в гостиной есть похожие портреты? Я ничего такого не заметила.

– У нас есть Гермиона, – Рон и Гарри ответили в унисон. Гарри приподнял бровь, глядя на Рона, вернувшегося к поеданию остатков моста из бекона. Гермиона только закатила глаза и тепло улыбнулась Гарри, отражая его дразнящую улыбку.

***</p>

Когда четверка вернулась в башню Гриффиндора, Гарри, Гермиона и Луна остановились у портрета, а Рон назвал пароль и сразу же вошел.

– Полагаю, он забыл о необходимости расследовать поздние вылазки Джинни. – нерешительно спросила Луна.