VI (2/2)

— Это не важно. Теперь, когда…

— У дракона больше одной головы и одна поглотит другую, — Хелейна, не поднимая глаз, вырисовывает что-то сажей на ткани. — На поле пепла и крови.

— Тебе это снилось? — Эйгон заглядывает через ее плечо, как и остальные, но сестра рисует знамена Таргариенов.

— Я там была, — кивает Хелейна, заканчивая рисунок трехголового дракона, которого Эйгон видит каждый день.

— Пускай Отто играет в короля, пока может, — не сводя глаз с дракона говорит Джейс. — Надо разобраться с сектой, пока не стало поздно.

Эйгон не может ничего сказать, наблюдая, как Хелейна стирает одну из голов, превращая ее в неразборчивое черное пятно. Джекейрис прав — тянуть опасно и чревато последствиями. Им известно тревожно мало о Драконьем пепле, они не знают, чей бастард оседлал дракона, не знаю, чего они хотят или где находятся. Но Эйгон потерял отца этой ночью.

— Мы с Эйгоном сходим еще раз в город. Поищем человека, рассказавшего Арисе о Драконьем пепле.

— Я схожу в библиотеку. Посмотрю записи Хранителей, — предлагает Эймонд.

— Мы с Хелейной вас прикроем, — соглашается Люцерис и осторожно берет грязную руку сестры. Хелейна ему позволяет, смотрит на сцепленные пальцы по-детски трогательными глазами.

— Будьте осторожны.

Наводка Арисы до обидного размыта. Джейс зол и разочарован, как и Эйгон, безмолвно благодарный подруге за ее чуткость, за то, что она не стала задавать лишних вопросов, отбросила привычную ей игривость и рассказала все, что знает. Таргариен натягивает капюшон, проходя по узким улочкам Королевской Гавани. Среди обычных людей ему спокойно, кипящая вокруг жизнь успокаивает, кричит — есть что-то за пределами Красного замка, есть люди, и у этих людей свои истории, и далеко не все они крутятся вокруг Железного Трона.

Вдвоем они пробираются в дальние кушары, куда их направил торговец масел, на которого они вышли благодаря Арисе. Здесь малолюдно, грязно, все смотрят косо, с подозрением, прячут руки в одеждах, на углах продают сомнительные товары и грибы. Эйгон морщится, инстинктивно держится к племяннику поближе. Все кричит о тяжелой борьбе за существование, о нищете и боли — полуразвалившиеся дома, затравленные лица, невысохшая кровь на стенах.

Эйгон осматривает маленький темный дом с нарисованной над дверью пастью дракона — такой нечеткой и страшной, что не знай он, что они ищут, никогда не признал бы в этом драконий оскал. Он переглядывается с Джейсом и толкает незапертую дверь. Внутри одна комната со столом и одним стулом, в дальней части, ограждённой поеденной насекомыми тканью, мешки, набитые сеном, и тряпье, служащее одеялами. Нет никаких признаков того, что кто-то здесь живет последнее время. Без лишних слов они начинают осматриваться — Эйгон переворачивает ложе, Джейс шумит пустой посудой на полках. Ничего необычного — обычный заброшенный дом.

В глаза бросается шкура волка на полу под столом. Джейс ловит его взгляд, и они двигают стол, убирают шкуру, открывая крутой спуск вниз, заканчивающийся непроглядной тьмой. Эйгон вздыхает, не открывая рта. Пора с этим заканчивать. На мгновение вспыхивает раздражение — они должны заниматься похоронами отца, оплакивать его, а мастер над шептунами урезонивать секты, но они здесь. Джекейрис спускается по деревянной лестнице первый, аккуратно хватаясь руками за ступени, переставляет ноги. Эйгон следует за ним.

Спуск оказывается не длинным, Джейс тихо спрыгивает, освобождая место для Эйгона, и снимает капюшон. Перед ними две железные двери, и племянник машет рукой, позволяя ему выбрать. Таргариен выбирает наугад левую. Темный узкий туннель за дверью освещен факелом, стоящем в стене. Их шаги в такой тишине кажутся громкими, оповещающими всех о присутствии принцев. Он кладет руку на рукоять меча.

Они выходят к безлюдной пещере, освещенной десятками свеч и факелов. На стенах висят гобелены с изображением драконов и людей без лиц, но с коронами на серебряных и темных волосах. Все короны разные — ни одна не похожа королевскую. Восемь гобеленов, на семи из них — по человеку без лица и дракону со вспоротым горлом, на одном — трехголовый дракон со знамен. Рисунки выполнены в мельчайших подробностях, вплоть до пуговиц на одеждах. Посередине пещеры на каменном выступе — драконий череп, обложенный человеческими, раскрашенными в красно-черные цвета.

— Впечатляюще.

— Ты хотел сказать — впечатляюще жутко, — тихо рядом с ним говорит Джейс, пальцами проводя по костям мертвого зверя.

— Жутко впечатляюще.

— Это мы, — Джейс подходит к гобеленам, и Эйгон с трудом отрывает взгляд от алтаря.

Люди изображены безликими, но в одном Эйгон признает себя по волосам, телосложению и золотистому дракону за спиной. Два темноволосы парня — Джейс и Люк, у Эймонда повязка, а образ Хелейны легко угадывается по фигуре и Пламенной Мечте. На крайнем — Деймон, но за его спиной не Караксес, а болотисто-зеленый дракон, размером способным потягаться с Вхагар. На седьмом — женщина с белоснежными волосами и темно-коричневым драконом за спиной.

— Еще двое всадников, — на выдохе говорит Веларион, касаясь грубой ткани.

Эйгон склоняет голову набок, вглядываясь в изображения. Два — это не десять, с двумя возможно справиться без лишнего кровопролития. Размер драконов за их спинами сложно определить, как и глубину их связи с всадником. Возможно, достаточно будет избавиться от бастардов, и драконы улетят, одичают. Не отдавая себя отчета Эйгон тянется к Солнечному Огню. Присутствие его дракона, его родственной души отзывается теплым пламенем в груди. Они вдвоем связаны — Эйгон часть дракона, как и Солнечный Огонь часть него. Его извечный друг, связанный с ним чем-то более глубоким и древним, чем-то недоступным пониманию людей, не имеющих места в своей душе для дракона.

— Может быть, даже больше, — мрачно продолжает Джейс. — Здесь нет гобелена с бастардом, напавшем на Люка.

— Нас больше, — Эйгон поворачивается к племяннику. — Иначе они бы не дожидались отъезда Рейниры и Деймона.

— Они убили Хранителей в ночь перед тем, как Рейнира и Алисента объявили об отъезде. Они знали.

— Шпионы в замке?

— Вероятно. Возвращаемся? Мне не по себе от того, что они там одни, — Джейс хмуро оглядывает комнату.

— Возьмем два гобелена с бастардами.

Они возвращаются, когда солнце уже садится за горизонт, бросая на стены замка свои последние лучи. Эйгон притворяется, что не заметил, как один из стражников уходит, как только они переступают порог Красного Замка, несомненно, чтобы доложить об их прибытии дедушке. Они весь день ничего не ели, и Эйгон сомневается, что остальные нашли в себе силы поесть. Он искренне надеется, что ни Эймонд, ни Люк не сцепились с Отто или Колем за время их отсутствия. Стены его родного дома сейчас мрачны как никогда — замок скорбит по своему королю, отдает дань молчанием и темнотой, но кажется, что эта же тьма таит в себе предателей, скрывает шпионов и укрывает змей, кажется, что тени перешептываются за его спиной, строя козни. Принц гадает, когда Отто позовет его к себе на личную аудиенцию и начнет убеждать занять трон.

Джекейрис, мрачный и неразговорчивый в своих раздумьях, едва не врезается в Эймонда, вышедшего из-за поворота. Эйгон удерживает его за плечи, собираясь спросить, куда так торопится его брат, но поднимая на него глаза, проглатывает вопрос.

— Что случилось?

— Люка и Хелейны нигде нет, — Эймонд поджимает губы, сжимая в руках какие-то свитки из библиотеки. — Их драконов тоже.