32. Задержка (1/2)
— ... А ещё, — студентка увлечённо тараторила с такой скоростью, что ей уже не хватало дыхания, — поговаривают, что у него от Сами-Знаете-Кого остался не только шрам на лбу, но и татуировка во всю спину...
— Не то, — со слегка разочарованным тоном перебила её ведьма в узких очках с драгоценными камнями, выглядывая из укромного уголка, в котором они вдвоём толкались. — И мы это уже всё равно печатали. Зачеркни, — машинально бросила она своему зелёному перу, строчащему на левитирующем блокноте.
— ... А ещё, — набрав полную грудь воздуха, продолжила девушка, — ему в этом году подарил метлу какой-то загадочный...
— Тоже скука смертная. Ясное дело, у него есть поклонники. Зачеркни.
— А ещё...
— Погоди. Давай немного сбавим обороты... У тебя, милочка, есть все задатки настоящей журналистки. Но вот с чутьём на историю — пока всё очень тривиально. Есть что-нибудь более... — она окинула собеседницу оценивающим взглядом, подбирая слово, — сущностное?
— Да я... — та растерялась, — а что вам надо?
Ведьма заговорщически улыбнулась:
— Что-нибудь вроде того, что ты мне подкинула в прошлый раз. Там материал получился — просто золото.
— Правда? — судя по реакции, студентка даже не ожидала, что в её байках окажется что-то путное.
— Конечно, — с лёгким снисхождением, будто сообщает прописные истины, кивнула женщина. — Беспечная юность! Ты сама, поди-ка, не догадываешься, на какую сенсацию дала наводку. Есть ещё что-нибудь в том же духе?
— Ещё про те их разборки с Малфоем? Тогда слушайте, — у гриффиндорки снова загорелись глаза. — Он его тут недавно ТАААК жахнул — весь факультет видел...
— Нет, я не про это. Это — тоже... мимо. Всё, что очерняет репутацию дома Малфоев — всё равно в тираж не пропустят.
— Тогда что надо-то? — девушка окончательно оторопела.
Выдержав паузу, Рита Скитер ещё раз бросила беглый взгляд в сторону коридора, а потом наклонилась и, поиграв бровями, расплылась в хищной ухмылке:
— То ДРУГОЕ, о чем ты тогда со мной поделилась. Тут — ты попала в самое яблочко. Я только что с интервью — и видела бы ты, как он там ёрзал! Здесь определённо что-то нечисто. Есть ещё что-нибудь в том же направлении?
— Можете поконкретнее? Я там много чего вам...
— Я про ту его... так сказать, приватную историю, — она сделала акцент на предпоследнем слове. — Есть ещё какие-нибудь подробности, которые поразят воображение наших читателей в самое сердце?
— Я всё равно что-то не...
— Я про то, как у него обстоят дела на личном фронте, — Рита закатила глаза от необходимости разжевать столь очевидную игру слов. — Про что-нибудь интимное.
— А... это...
Лаванда Браун ненадолго замолкла, сосредоточенно перебирая что-то в уме. Но вскоре ответила с той же хитрецой в голосе, что и Рита — ранее:
— Поговаривают, что он там, у них в спальне, любит спать голышом. И у него, оказывается, под этими обносками — такая фигура, что все парни обзавид...
— Уже теплее, — одобрительно кивнула ведьма. — Но тут тоже нет материала. Может, это и тайна для студенток Хогвартса, но мой зоркий глаз ещё с первой встречи подметил, какой дамский угодник скрывается за этим небрежным фасадом. Но из одного лишь этого — статьи не выйдет. Хотя направление верное.
— Тогда... — гриффиндорка со взглядом нашкодившей хулиганки прикусила губу, решаясь, и через несколько долгих мгновений — наклонилась к журналистке в ответ, заговорив совсем шёпотом, — я слышала, что у Гарри там... ну... в штанах — ТАКОООЕ внушительное хозяйство, — она многозначительно взглянула на собеседницу, всем своим видом пытаясь сказать: «ну вы поняли».
Ведьма изогнула одну бровь и изумлённо закивала с выражением лица: «Весьма недурно».
— Вот, что-то вроде такого, — уже вслух ответила она. — Это, конечно, не под запись... зачеркни. Но за наводку — спасибо... Ни за что бы не подумала...
— Да-да-да, это прям точно! — ухватилась за удачную тему гриффиндорка. — Наши парни мне по секрету проболтались. Повезло же Чжоу, наверное... Там такой... огромный... прям гигантский...
— Ох... давай, всё-таки, держать себя в руках, — игриво подмигнув, кокетливым голосом перебила её Рита, театрально начав овеивать себя кистью руки, будто ей вдруг стало жарко. — Незачем вдаваться в такие подробности. Я тебя поняла... Да уж, кто бы мог подумать... Для себя — я отметила... И, насколько я понимаю, такой интерес у тебя к подробным деталям — потому что этот негодник уже успел и твоё сердце украсть?
— Моё?... Да нет, чего вы!
— Не стесняйся. Тут нет ничего постыдного. Мне-то сказать можно. По секрету, — ещё больше наклонилась ведьма. — Прекрасно тебя понимаю, вон какой знатный жених!
— Да ну правда нет! Мне такие... — Лаванда поёжилась. — Он вообще не в моём вкусе.
— Хм? — немного разочаровнно поджала губы Рита, отступая.
Увидев её реакцию, девушка поспешила добавить:
— Но вот остальные девчонки — сходят по нему с ума просто по-чёрному.
— Да? — снова заинтересовалась журналистка, изогнув бровь. — И многие?
— Да вообще поголовно! По нему пол-школы сохнет. Вы же сами наверняка слышали, какой он классный. И не только внешне. Характером — он ещё лучше.
Ведьма подняла взгляд наверх, задумчиво что-то себе прикидывая и едва заметно кивая.
— Ну да, следовало ожидать... Совсем гроза женских сердец, выходит?... И как, многих он уже охмурил? Тот ещё распутник, как я понимаю?
— Да я не... — гриффиндорка осеклась, отводя взгляд в сторону.
— Ну давай, не бойся. Никто не узнает, что это ты пролила свет на его похождения. Свои источники я не раскрываю — как ты, полагаю, и сама знаешь по моим статьям... И раз уж заикнулась — давай договаривай. Всё равно ведь теперь узнаю: не от тебя — так от других.
Но та — с виноватым видом лишь прикусила язык.
— Ну так что? — продолжала напирать гостья Хогвартса. — Много у него уже было девушек? И давай во всех подробностях.
— Да я не... я не то чтобы... я не особо в курсе...
— Ой, не скромничай! Всё ты в курсе!.. Ты ж — прямо вылитая я в молодости!.. Ну хорошо, давай помогу вспомнить конкретику. Что там у него с этой... как её... — она перелистнула блокнот, сверяясь с записями, — с этой вот Грейнджер? Там всё серьёзно?
— С Гермионой-то? — переспросила девушка. — Да вроде серьёзно, но при чём тут... — она округлилась в глазах, осознав, на что намекает собеседница. — Нет, вы чего! Нет-нет-нет, вы не так поняли! С Гермионой они — просто дружат. Это я про других девчонок говорила, что они по нему...
— Ох, милочка, — покровительственным тоном ответила ведьма, — кажется, тут уже мне есть, о чём тебе поведать.
— Да ну нет, они с первого курса дружат, — насупилась она.
— Да-да, «дружат» они. Знаю я эту песню, слышала не раз.
— Нет, они правда...
— Ладно, с Грейнджер — понятно, что ты сама ещё не обо всём в курсе. А вот про ситуацию с этой Чанг, про которую ты в прошлый раз обмолвилась — можешь поподробнее?
— А что там... — всё так же недоумённо уставилась на Риту Лаванда. — Какую ещё ситуац...
— Ну, например... нашим читателям не терпится узнать, как к этому относится Диггори. Он ревнует?
— Он... — гриффиндорка опять замялась, осознав, что, похоже, уже успела наговорить лишнего, — да нет, не ревнует...
— Это как? — Рита озадаченно застыла на месте — и её перо вслед за ней тоже. — Как это не ревнует?.. Погоди, — её взгляд разгорелся новым инетересом. — Он про них даже не знает? Вот это да! Нешуточная у вас тут драма, оказывается...
— Да нет... никакой драмы... — она попыталась заглянуть в блокнот. — Почему сразу «не знает»?
— То есть, знает? И при этом не ревнует?
— Да... как вы... нет, не знает... — взгляд у девушки уже испуганно метался по тому углу, где они шушукались. Она быстро затараторила. — И вообще я уже слышала, что Гарри с Чжоу расстался...
— Так, не спеши. Как это — расстался? Ты же сама рассказывала, что собственными глазами видела их втроём в Хогсмиде, с массой свидетелей.
— Ну да, рассказывала... А может... Может, Седрик и знает, но... это прощальное свидание было, наверное. Да, вот! Сейчас-то Чжоу — уже с Седриком, но ей точно с трудом далось расставание с Гарри. Правда-правда! Я слышала, она там так переживала... Гарри же — просто парень мечты...
— Эту мысль можешь не развивать. Я поняла, что он главный Казанова всей школы.
— Каза-что?
— Главный бабник, — с лёгким пренебрежением перефразировала ведьма, снова закатив глаза.
— Да какой он бабник!
— Судя по всему, отборный — вот какой.
— Да вы всё неправильно поняли. Я — не в этом смысле...
— А в каком? Из всего, что ты о нём рассказала — выходит, что он гуляет тут налево-направо.
— Да почему сразу гуляет?.. Он просто... Просто классный. Прям настолько классный, что все парни с ним дружат... И завидуют ему при этом — тоже всё... ну так, по-доброму. И всем девчонкам он нравится. Но там ничего такого...
— Эх, милочка... тебе, похоже, ещё ни разу не разбивали сердце. Святая невинность! Мужики — они все одинаковые. Если могут залезть под юбку — обязательно залезут. А этот герой-любовник — с твоих же слов, вообще может по щелчку пальцев обворожить любую. Он точно вертит не одной... Так что давай, рассказывай, с кем конкретно...
— ЛАВАНДА, ТЫ ОПЯТЬ? — из-за угла резко выскочил невысокий парень с младшего курса, который, видимо, слышал конец разговора. — Гарри же просил! А ты опять?
***</p>
Две сплетницы разом замешкались, но та, что постарше, стремительно нашла самообладание.
— Вы хотите что-то добавить, молодой человек? Вас как зовут?
— Как меня... не важно! И вообще, вам же тут нельзя находиться... вроде бы.
— Выступаете анонимным источником, значит? — полностью проигнорировала она вторую ремарку. — Так и запишем.
— Да никакой я не источник... — парень растерялся. — Я — это... без комментариев!
Журналистка нахмурилась:
— Ещё один «без комментариев»? Вас кто-то заставил так ответить? На вас оказывают давление? Возможно, это администрация школы?
— Я не... ничего на меня не оказывают. Лаванда, пошли.
— Никуда я не пойду! И вообще, у нас тут разговор. Тебя не учили, что нехорошо совать свой нос в чужие дела?
— Это ТЫ мне говоришь?!
— Колин, уйди, — она повернулась к парню и, пока Рита не видит её выражение лица, многозначительно уставилась на него, пытаясь невербально сообщить что-то, что он так и не понял.
— Зачем же уходить? — возразила ведьма. — Нам не помешает кое-что сверить... Итак, мистер инкогнито... давай на «ты»? Тут все свои... Ты не мог бы прояснить один нюанс: у нас с этой милой леди пару минут назад возник небольшой спор. Она меня уверяет, что при всех прочих достоинствах, с определёнными физическими данными Гарри Поттеру не повезло. Я-то слышала обратное, но с её слов — кое-где природа этого импозантного юношу всё-таки обделила... размером. Прости за крамольность, но ты понимаешь, о чём я. Ты с ним случайно не сталкивался в общем...
— ЛАВАНДА, У ТВОЕГО ВРАНЬЯ ХОТЬ КАКИЕ-ТО РАМКИ ЕСТЬ?! — он сжал кулаки и стиснул зубы. — ТЫ ДАЖЕ ПРО ЭТО ПРОДОЛЖАЕШЬ СПЛЕТНИЧАТЬ? С НЕЙ?
— Ясненько, — расплылась в улыбке Рита и покосилась на перо, которое что-то там подчеркнуло.
— Да ничего я такого не говорила! Что вы...
— Прости, ради Мерлина, — Рита картинно приложила руку к груди, обращаясь к девушке. — Надо было проверить. Не принимай близко к сердцу. Это — высокая журналистика. Так расследования и ведутся. Ни к чему обижаться: видишь же — подтвердилось! Кстати, бери приёмчик на вооружение. А ты, юноша, раз уж обмолвился о таком — можешь ещё что-нибудь добавить? Прольёшь свет на личную жизнь Гарри Поттера? Я и так уже в курсе, что...
— Не буду я вам про Гарри ничего рассказывать!
— Не волнуйся, я свои источники — защищаю. Никто про тебя не узнает... Так давно он с Грейнджер?
— Чего? Да они с первого курса... — парень окончательно опешил, а поняв смысл вопроса — нахмурился ещё сильнее. — Ничего он не с Гермионой! В смысле... без комментариев.
— Конечно-конечно, — подмигнула ведьма. — Вы оба — мне этого не говорили... Ладненько. А Диггори — в курсе, что Чанг изменяет ему с Поттером?
— Да не... как вы... без комментариев.
— Может, ты хоть поделишься, с кем ещё он сейчас встречается? Уверена, такой статный юноша — весьма востребован.
— Ничего он не востребован.
— Ну-ну... — ведьма с прищуром уставилась на парня и ненадолго прикусила губу, что-то там прикидывая, после чего продолжила. — Я тут слышала, что он гуляет на стороне с некоей мисс Браун — правда, без понятия, кто это такая...
Парень совсем охреневшим взглядом уставился на гриффиндорку, которая уже краснела от стыда.
— Лаванда, ну ты и дрянь!
— Да я ничего такого...
— Ну так что? — Рита с нажимом перебила её. — Гарри встречается с этой Браун? Или у него другая девушка? Быть может, он изменяет Грейнджер сразу с двумя близняшками Патил?..
— Да ни с кем он не изменяет!
— Тогда как ты прокомментируешь слухи о том, что он совершенно ненасытный любовник, которому никакого количества дам недосточ...
— Это всё — враньё! Всё ему достаточно!
— А я вот слышала, что на него барышни вешаются гроздями. Ты не подумай: я не осуждаю. Я на его месте — тоже воспользовалась бы ситуацией. Когда вокруг такой малинник — грех не порадовать себя...
— Да никто ему не нужен!
— Всем кто-то нужен. Ни за что не поверю, что такой желанный всеми юноша не встречается сразу с несколькими...
— А вот не встречается! Им с Кормаком — и вдвоём хорошо!
— О, а это что-то новенькое, — резко изменилась в лице ведьма, изогнув бровь. — Мисс Браун, милочка, кто такая эта — как он сказал, Кормака? Судя по имени — она иностранка? Его тянет к экзотике?
Колин застыл на месте от испуга, осознав, ЧТО он только что ляпнул. Он перевёл виноватый взгляд на однокурсницу Гарри, у которой медленно округлялись глаза и отвисала челюсть от таких новостей.
— Ты сказал «с Кормаком»? — переспросила она в полнейшем ахуе от такой отборной сплетни.
Второкурсник же — как язык проглотил. За пару секунд Колин весь побелел. А потом, едва вышел из оцепенения, плотно сжал губы и испуганно попятился назад, спотыкаясь.
— Не волнуйся, тебе ничего не грозит, — попыталась успокоить его Рита, осознав, что напала на след. — Никто не узнает, кто мой источник. Так кто эта избранница — можешь поподробнее? Раз уж обмолвился...
Но её слова не нашли отклика в сердце гриффиндорца, который понял, что только что совершил самую страшную ошибку в своей жизни.
Через мгновение из коридора лишь доносились его шаги, в порыве панического инстинкта убегающего в свою спальню.
— Если передумаешь — я с радостью приму твой комментарий! И помни: анонимность обеспечена! — бросила ему вслед Рита, чутьё которой уже просто кричало о том, что она наткнулась на золотую жилу.
***</p>
Колин мчался со всех ног. Его накрыл совершенно животный страх ответственности за содеянное.
Нечто похожее он испытывал в своей жизни лишь однажды — когда, будучи ещё совсем ребёнком, играл с мячом и нечаянно разбил соседское окно. Тогда, осознав, что он наделал, опомнился он, уже прячась в своей комнате под кроватью, плача от страха. Тогда ему казалось, что весь его мир необратимо рухнул, что тем поступком он преодолел точку невозврата, что на него неумолимо надвигаются страшные последствия: суровое наказание от родителей, когда они об этом узнают. Ведь они же не раз ругали его ровно за то, что он игрался именно там. И предупреждали ровно об этом.
Он слышал от ребят его возраста, местных хулиганов, что наказания за ТАКИЕ проступки — обязательно должны сопровождаться отцовским ремнём. В тот момент — именно это виделось самым страшным, что может произойти. И, казалось, именно это неминуемо произойдёт.
Конечно, сейчас Колин понимал, что его папа — не стал бы обходится с ним так же, как тот отец-алкоголик, который систематически избивал сына и жену. И та история закончилась лишь вдумчивым разговором с объяснением в духе «ну мы же предупреждали». Однако, воспоминание о том детском страхе в преддверие чего-то чудовищного, что ты действительно заслужил — осело в памяти навсегда. И сейчас — вспомнилось со всей возможной отчётливостью.
Колин уже не был тем же ребёнком, хоть и был испуган так же. Та катастрофа, которой в детстве казалось разбитое соседское окно — ровно таким же кошмаром сейчас выглядело то, что он только что сделал: сломал судьбу Гарри Поттеру, по бестолковости разболтав его самую сокровенную тайну, в которую и его самого-то никто не посвящал. Да, к тому же, разболтал он — ещё и той, кто непременно воспользуется этим, вывернет всё наизнанку, и уже завтра в Хогвартс примчатся родители каких-нибудь слизеринцев, готовые буквально линчевать Гарри, вооружившись таким компроматом.
Уже прибежав в свою спальню, Колин рухнул на кровать и с головой накрылся одеялом.
Хоть он уже и не был тем маленьким мальчиком, но ему было так же страшно за то, что он наделал. Хотелось зажмуриться, открыть глаза — и проснуться... или хотя бы спрятаться от остального мира. Будто, если сделать это — то окажется, что ничего не произошло.
Вот только — это, всё-таки, произошло. И теперь — ставки уже совершенно иные, нежели в детстве. Теперь — это не просто разбитое окно, и ему не отделаться лишь «разговором по душам». Проступок на этот раз уже совершенно взрослый. И масштабы последствий — тоже.
Теперь — не получится просто спрятаться под кроватью в ожидании, что родители со всем разберутся, а потом — ещё и успокоят его самого. Нет, теперь — он сам должен отвечать за свои действия. И разгребать их последствия. Даже если натворил что-то настолько ужасное.
Он проболтался Скитер — он и должен это исправить.
Вот только как? Что он может сделать?.. В голове крутился лишь один короткий ответ: «Не знаю».
А вот Гарри бы — знал. Он-то — не растерялся бы и сразу нашёл бы решение. Он бы точно придумал, как утереть нос этой Скитер. Ещё и умудрился бы это сделать так, чтобы обезопасить не только себя, но попутно ещё и спасти пару других жертв её «расследований».
Он всегда может найти выход из самой безвыходной ситуации — на то он и герой Гриффиндора... Но что может сделать сам Колин?
Он же — не Гарри, хоть и отчаянно хочет на него походить. У него-то — нет такого таланта выкручиваться из самых немыслимых передряг. Он бы и рад исправить содеянное, но — как? Всё, что от него требовалось — это держать язык за зубами. И он не справился даже с этим. Что он — Колин, а не Гарри — может теперь сделать? Как ему заставить заткнуться эту языкастую...
Второкурсник резко вскочил, сев и скинув одеяло. Взгляд метнулся к тумбочке, в которой лежало его сокровище — новая фотокамера, подаренная папой взамен старой.
Через пару мгновений дверь в спальню уже медленно закрылась по инерции — вслед за Колином Криви, стремительно умчавшимся вниз с фотоаппаратом в руках.
— Симус, напомни: там же Дамблдор выгнал Скитер, да? Я правильно тебя расслышал? — он задержался в гостиной и переспросил то, что вполуха слышал где-то час назад.
— Ну да, врод...
— Ей же теперь нельзя тут находиться?
— Ну нельзя. А что...
— Ничего! — лишь донёсся удаляющийся голос из коридорчика за портретом Полной Дамы.
***</p>
Всю ночь Колин почти не спал. Он успел проявить то фото и отправить предельно доходчивую угрозу — но кто ж эту Скитер знает? Вдруг она ради такой сенсации будет и сама готова ввязаться в разборки с Министерством?.. Или вообще выяснится, что её несанкционированное пребывание в школе — не такая уж и большая проблема, и неумелый шантаж Колина — яйца́ выеденного не стоит. Парень, выросший с родителями-магглами, до сих пор не знал многое из того, что его товарищи впитывали с молоком матери. Как, например, то, насколько строго карается посещение Хогвартса без разрешения. Конкретно сейчас это знание — очень бы пригодилось!
Но даже обращаться к кому-то за помощью — было нельзя: если кто-то из друзей узнает, что Скитер здесь что-то разнюхивала, и на эмоциях решит сообщить о ней уже сам — угроза от Колина потеряет всякий вес, и это снова поставит Гарри под удар.
С этими мыслями он проворочался всю ночь, едва сомкнув глаза лишь под самое под утро.
***</p>
Так и не поспав толком, гриффиндорец-второкурсник спустился в гостиную. Как на иголках, он сидел в ожидании исхода после мер, принятых им вчера. Если его угроза подействовала — то сегодня будет совершенно обычный день. Рита Скитер ничего не напишет про Гарри, и они все просто пойдут спокойно на завтрак, где получат рождественские подарки от родителей. Если же не подействовала... думать об этом совсем не хотелось.
Первый раз Колин напрягся, когда в гостиную заявилась профессор МакГонагалл, выискивая взглядом кого-то из студентов. Так и не найдя того, за кем пришла, она поднялась в женские спальни... и через минуту вышла с Лавандой.
«Своим родителям она сама всё разболтала и безо всякой Скитер. Это ещё ничего не значит», — успокаивал себя Колин, провожая взглядом главную сплетницу школы.
Через некоторое время декан вернулась снова и, опять окинув взглядом гостиную, поднялась в спальни — на сей раз, мужские. Вернулась она с Симусом, который выглядел встревоженно.
— Симус, ты куда? — не выдержал Колин и выкрикнул через всю гостиную.
— Ко мне родители пришли, — угрюмым голосом озвучил очевидное старшекурсник.
Он бросил на младшего гриффиндорца лишь короткий взгляд, но и в нём парень прочитал отчётливое: «Видимо, насчёт Гарри.»
Когда Колин получил невербальный ответ, у него душа ушла в пятки. Провожая Симуса взглядом, он совсем застыл, вцепившись в стол.
«Неужели не помогло? Она всё-таки напечатала?» — метались мысли в его голове.
Но ведь если бы она всё-таки опубликовала те сплетни от Лаванды, то тут бы сейчас уже пол-факультета направлялось в Большой Зал на встречу с родителями... Может, за Симусом пришли по какому-то совсем другому поводу?.. Или она всё-таки напечатала, но родители гриффиндорцев — просто не поверили? Ребята же вчера обмолвились, что многие из них — ещё вечером, заранее, отправили письмо домой, с просьбой не верить в завтрашние — то есть, уже сегодняшние — бредни «Пророка».
Или просто они сами ещё не прочитали утреннюю газету... Нет. Всё-таки, нет. Надо надеяться, что всё обошлось. Пока что — всего лишь Лаванда и Симус. Ну чего такого, подумаешь...
Декан поднялась в гостиную в третий раз. Уже привычно окинув её взглядом, она снова направилась к мужским спальням... И на сей раз через минуту за ней спускался по винтовой лестнице Кормак МакЛагген.
Когда Колин увидел его, у него дрогнуло сердце: вот это — уже точно повод для тревоги... и он окончательно побелел, когда вслед за Кормаком — показался сам Гарри, держащий его за руку. А блондин — выглядел так, словно его ведут на эшафот.
Теперь — двух трактовок быть уже не могло. Скитер — всё-таки сделала это. Она вывалила на Гарри всю ту грязь, которую скрупулёзно насобирала за Лавандой. И явно упомянула там то, о чём проболтался бестолковый второкурсник.
— Колин, ты чего? — подошёл к нему лучший друг Гарри с искренним беспокойством. — У тебя всё в порядке?
— Я... Да, в порядке.
— А не похоже. Ты будто боггарта увидел. Может, тебе к Помфри?
— Я... нет, не надо... Я не выспался просто.
— Капитально не выспался, похоже. Ты точно в норме?
— Да... — он зарылся в волосы, опустив голову на руки и уставившись в стол. — Нет. Гарри меня в этот раз точно уроет.
— Да не уроет он, — рассмеялся Рон. — Будь посмелее. Я тебе уже сто раз говорил: нет, ты ему не докучаешь и нет, он не злится, когда ты к нему с вопросами обращаешься. Нормально всё.
— Нет, тут... в этот раз — совсем другое. Я реально напортачил.
— Ты опять сам себя накручиваешь. Я ж говорю: если ему что-то не нравится — он тебе прямо и скажет. Не сказал? Значит, всё в порядке. Слушай, ну правда. Тебе может хотя бы на свежий воздух?
— Нет, я лучше здесь посижу.
— Ну как знаешь. Не загоняй себя. Если что-то тревожит насчёт Гарри — ну просто пойди и спроси. Вот увидишь: он тебе тоже скажет, что ты сам себя накрутил.
— Я не...
— Просто. Спроси... Ты, кстати, не видел, где он?
— Его МакГонагалл увела. С Кормаком.
Рон задумчиво прищурился — очевидно, и сам понял, что это значит... но потом непринуждённо пожал плечами и продолжил:
— А с Гермионой — не пересекался утром?
— Нет. Она из женских спален ещё не спускалась... по крайней мере, пока я тут сижу.
— Ну ладно. Пойду Фреда с Джорджем поищу... не накручивай себя. Увидишь Гарри — просто подойди и прямо спроси, если что-то тревожит.
— Хорошо.
***</p>
Спустя минут пятнадцать, а то и все полчаса, а по ощущениям — и целый час — декан Гриффиндора поднялась снова — на сей раз, уже запыхавшаяся и явно куда-то спешащая. Опять окинув взглядом гостиную, она было направилась к девчачьей башне... когда остановилась и сунула руку в карман мантии.
— Ну что там ещё! — раздражённо буркнула она под нос, доставая что-то, похожее не то на раскрывающийся медальон, не то на карманные часы.
Открыв это устройство, она, видимо, услышала что-то, что могла слышать лишь она, и измученно простонала в обречённом полустоне. После чего — убрала магический предмет обратно и окинула взглядом гостиную:
— Так, кто не занят?
У всех резко нашлись свои дела: все студенты отвернулись от декана.
— Да уж, хороши гриффиндорцы! — недовольно воскликнула она. — Нужно, чтобы кто-то сходил за мистером Поттером. Он внизу. У меня одной — на всех рук не хватает. Ну? Мисс Патил, вы не могли бы...
— Я могу, — встал Колин.
— Спасибо, мистер Криви. Хоть кто-то ещё следует идеалам Годрика. А все остальные — я в вас разочарована. Итак...
***</p>
— Гарри! — Колин окликнул своего кумира, едва завидев его ровно там, где ожидалось: у двери в Большой Зал.
Когда тот к нему повернулся, второкурсник не смог выдержать его взгляд, осознавая весь груз вины за то, что вчера натворил. Особенно — в присутствии второго гриффиндорца, про которого Колин вчера проболтался.
— Гарри, тут это... — уставившись в пол, пробормотал он. — К тебе пришли. Посетители.
После нескольких уточнений парень со шрамом всё-таки понял, что его ждут на границе школьной территории, и направился в башню за верхней одеждой. А Колин — увязался с ним, понимая, что разговора точно не избежать, и лучше уж пусть Гарри узнает неприятные новости от самого виновника неприятностей. Так — он будет хотя бы готов к тому, что сегодня про него напишет Скитер.
Всю дорогу до башни второкурсник подбирал слова. Собрался с силами он лишь тогда, когда они уже стояли перед портретом Полной Дамы:
— Гарри, слушай... Тут такое дело... Я, по-моему, сильно облажался...
— А? Чего?... Колин, это может потерпеть?
— Ну да, просто...
— Тогда давай потом? Я помогу, чем смогу — но не сейчас. Сейчас — у меня от своих проблем голова пухнет.
Тот просто кивнул, понимая, что он и так уже провинился по полной. Требовать от Гарри, чтобы он ещё и принял эти извинения тогда, когда это удобно Колину, а не ему самому — было бы уже просто верхом эгоистичного свинства.
***</p>
Когда на завтраке второкурсник попросил газету у одного из товарищей, он с ходу впился взглядом в передовицу, на которой был изображён Гарри, больше похожий на какого-то серийного убийцу. Или, судя по тому, что Колин знал о сути статьи, и догадываясь, в какую сторону Скитер выкрутила бы эту историю — на какого-то маньяка-извращенца.
— Ну она и тварь! — непроизвольно воскликнул он.
— Не то слово! — кивнул хозяин позаимствованной газеты, который сам уже ознакомился с текстом. — Она там Гарри — вообще каким-то монстром выставила.
Вторую половину этой реплики Колин уже не услышал: он был целиком сосредоточен на чтении... И, прочитав статью до конца, с облегчением выдохнул.
Да, статья была полна всевозможных оскорблений и самых гнусных намёков, но ни слова про личную жизнь Гарри — там не было.
У второкурсника гора рухнула с плеч. Видимо, его шантаж всё-таки сработал. Он всё-таки смог сам разгрести то, что натворил.
Пару минут он просто сидел, приходя в себя и глядя в никуда. А, опомнившись, приступил к завтраку. К тому моменту — у него на нервах уже резко проснулся зверский аппетит.
***</p>
День оказался ещё более насыщенным, чем казалось утром. Только в хорошем смысле.
Заклинание, которое создал Гарри — как оказалось, умеет менять цвет волос. Колин с упоением внимал каждому слову близнецов, пафосно позирующих перед камином, когда его похлопали по плечу.
— Колин? — раздался голос самого Гарри, и второкурсник дёрнулся оттого, что у него на миг снова пронеслось в сознании всё то ужасное будущее, которое он сам себе нафантазировал со вчерашнего вечера.
Он опасливо повернулся к парню со шрамом, догадываясь, в честь чего этот визит: Гарри всё-таки узнал. Ну конечно узнал! Лаванда сама к нему, наверное, и побежала с расспросами после той шикарной сплетни, которую вчера услышала...
— Тебе ведь там помощь была с чем-то нужна? — старшекурсник вместо глубочайшей обиды лишь приветливо улыбнулся.
— Помощь? — растерялся младший гриффиндорец. — Какая ещё помощь?
— Ну ты сегодня перед завтраком сказал, что у тебя какое-то дело ко мне. Когда мне было не до того. Вот сейчас, пока на меня ничего ещё не свалилось — могу помочь.
— А, это... — второкурсник мысленно перекрестился: его сказочно пронесло второй раз за день. — Там само решилось уже. Уже не надо. Забудь, что я там тебе сказал.
— Ну ладно, — Гарри лишь пожал плечами, с улыбкой кивнул напоследок, развернулся и направился к дальнему столу, за которым что-то бурно обсуждали трое его друзей.
«Но это явно был сигнал судьбы. Надо бы вправить мозги Лаванде, пока она никому не разболтала... ЕСЛИ ещё не разболтала.»
***</p>
— Да никому я не сказала! — девушка, припечатанная к стене разъярённым гриффиндорцем, смотрела на него испуганно. — Ты чего такой бешеный сегодня?
— ТОЧНО никому?
— Да точно-точно... Ты вообще нафига там полез-то?
— Это ты нафига ей про Гарри всякую грязь рассказывала? Не хватило мозгов промолчать?
— Да я специально!
— ТЫ ЕЩЁ И СПЕЦИАЛЬНО?!...
— Тихо ты! Я в хорошем смысле. Она бы всё равно на Гарри что-то накопала. А так — я её утопила в таком количестве слухов, что никто в этой куче не разберётся. Даже она. Там всё, что я ей наговорила — одно другому противоречит. Я, наоборот, создала Гарри прямо-таки идеальный образ.
— Лучше б ты вообще молчала!
— Не лучше. Ты не понимаешь, как сплетни работают — вот и не суйся. Это специальный приём такой. «Белый шум» называется. Она с ума сойдёт разбираться, что там правда, а что — нет. И не напишет вообще ничего. А если и напишет — все истории про Гарри я подала так, что они ему только на пользу. Даже недостатки, которые я ей дала для убедительности — они там все вообще плёвые. А то и — вовсе, многие сочтут их достоинствами. Говорю, он там — в наилучшем свете...
— Слышал я, в каком он там свете! Из-за тебя Скитер собиралась расписать, какой он бабник, чуть ли не насилующий всех подряд.
— Но не написала же! Ты видел сегодняшнюю статью? Она вообще по существу ничего не смогла наскрести. Как раз благодаря мне. Ты бы лучше спасибо сказал.
— Благодаря тебе, как же!
— Ну а кому ещё? Там сегодня только про его появление в Министерстве и было. И ни слова — о том, какой он в школе. Значит, сработало.
— Ой, Лаванда... — он стиснул зубы. — Ладно, забей... Но если проболтаешься кому-нибудь о том, что я там сказал...
— Пффф, — усмехнулась девушка. — Ты про Кормака-то? Ну ты там ляпнул, конечно. Не умеешь распускать слухи — так и не лезь. Они должны звучать правдоподобно. Придумал бы хоть что-то поубедительнее. Повезло тебе, что эта Скитер — вообще дура, похоже. Даже на такой бред купилась. Но мне там пришлось после тебя столько всего придумывать, чтоб она на полном серьёзе это не написала...
— Что конкретно ты там ей наплела? — снова нахмурился парень.
— Да ничего такого. Расписала ей Кормака как саму невинность — чтоб даже сомнений не осталось о том, что они вместе с Гарри — ну это уже совсем клинический бред. И сам Гарри там у меня тоже — ну просто ангел. Ты, кстати, не в курсе, они с Седриком — общаются? А то я там ей немного приукрасила. Вдруг окажется, что они друг друга даже не знают, и ей кто-то про это расскажет...
— Лаванда, ну ты... — он прошипел сквозь зубы, сдерживая себя, чтобы вновь не сказать чего-то лишнего.
— Что? Этой Скитер — надо ведь было бросить хоть какую-то кость! А после тебя — так уж точно должен был кто-то объясниться. Так что ты мне теперь должен.
Понимая, что всё равно не сможет ткнуть Лаванду носом в то, что к молчанию Скитер она не имеет никакого отношения, Колин лишь злобно фыркнул, но отступил.
По иронии судьбы, этот разговор завершился аккурат в тот самый момент, когда на другом конце Британии — в Лондоне — рядовой клерк отдела затерявшейся почты только что вернулся с обеда и принялся перебирать очередную стопку писем.
***</p>
Пролистав несколько конвертов в поисках каракулей поразборчивей, маг зацепился взглядом за адрес, написанный довольно аккуратно. Даже очень аккуратно.
«Значит, потеряшка с ошибкой», — пожал плечами он и вчитался в текст.
Адрес показался знакомым. А когда через секунду настигло осознание, КОМУ он принадлежит — волшебника накрыл лёгкий мандраж.
Он перечитал написанное ещё раз — и поразился, как кто-то мог допустить в ЭТОМ адресе ТАКУЮ глупую ошибку. Тем более, отправляя нечто настолько ценное. Там же явно было оно: обратный адрес не был указан, а значит — это кто-то из её анонимных осведомителей.
Молодой мужчина ненадолго провалился в ступор, осознавая, компромат КАКОГО уровня он сейчас держит в руках. Он уже знал, куда должен перенаправить это письмо, но рука не поднималась это сделать. Его останавливало не разыгравшееся любопытство, нет. А обострившееся чувство справедливости.
Какие бы сведения ни таились в этом письме — прямо сейчас от него, этого простого офисного работника, зависело, достигнут ли они той, кто точно воспользуется ими, чтобы испортить жизнь ещё одному легендарному магу. Кем бы ни была очередная жертва её «расследований»: хоть министром, хоть солистом Ведуний, хоть известным игроком в квиддич, хоть — чёрт её знает — самим Альбусом Дамблдором...
Должностная инструкция была кристально ясна. И за несколько лет работы в отделе — этот сотрудник всегда следовал ей неукоснительно. Но в этот раз — его что-то сдерживало. Его совесть. Она не позволяла исполнить свою прямую обязанность. Он просто не мог взять на́ душу такой грех. Если бы он сейчас поступил по протоколу — он бы всю оставшуюся жизнь корил себя, так и не зная, кто именно из великих волшебников пострадал от его руки.
Мужчина оглянулся по сторонам. Он был в отделе один. Без свидетелей. Прямо сейчас — у него есть возможность предпринять что-то.
Одна мысль проступила отчётливее других: «Никто не узнает, если это письмо просто исчезнет...» А следом за ней - другая: «... но прежде, чем уничтожать его испепеляющим заклятием — надо хоть одним глазком глянуть, чью судьбу она собиралась сломать в этот раз.»
С опаской оглянувшись по сторонам снова, мужчина удостоверился, что его коллеги всё ещё не вернулись с обеда... и, наклонившись к столу, едва заметным движением вскрыл конверт.
Конверт, содержимому которого было всё-таки суждено оказаться сегодня ночью на столе главного редактора «Пророка». Но с совершенно другой целью и при совершенно иных обстоятельствах.
***</p>
На следующий день полноватая слизеринка — Милисента Булстроуд — возвращалась с улицы после завтрака и короткой прогулки: до верфи и обратно. Последнюю пару недель она каждый день старалась гулять по этому маршруту в очередной попытке сбросить вес. Но сегодня — по возвращении в подземелья Слизерина её ждал сюрприз. Подойдя ко входу в свою гостиную, она застала странную картину: у зачарованной стены висел в воздухе бумажный самолётик, направленный аккурат в то место, где должен открыться проход после того, как назовёшь пароль.
За три года учёбы в Хогвартсе такое она застала впервые. Да, она слышала о таком способе связи от одноклассников, да и сама видела его в те несколько раз, когда бывала с родителями в Министерстве. Но именно в Хогвартсе и именно так — сообщения никто не отправляет.
Родители — предпочитают пользоваться простой совиной почтой. В особых ситуациях — не простой, а с громовещателем. Совсем на экстренный случай — по крайней мере, у родителей слизеринцев — есть пара не совсем разрешённых способов связи, вроде несанкционированно подключённого камина, которым на днях воспользовалась миссис Малфой.
Преподаватели же — предпочитают сообщать всё ученикам лично. Ну или же через привидений или портреты.
А сами студенты — попросту не владеют такой магией. Хотя как-то раз, вновь восхищаясь талантами Драко и томно вздыхая, Панси проболталась подруге, что вот конкретно он — и это заклятие тоже может сотворить. Ну ещё бы! Со слов Панси, Малфой едва ли не всемогущ. Но о том, чтобы такое умел из студентов хоть кто-то помимо него — Милисента не слышала, даже в качестве сплетен.
Так что ситуация была из ряда вон: само наличие этого парящего самолётика тут — выглядело очень подозрительно. Сперва, увидев его, девушка растерялась. Первой реакцией было сообщить декану: уж больно сомнительно это всё выглядит. Но прежде, чем идти к профессору Снейпу, она, на всякий случай достав палочку, осторожно подошла к зачарованной записке, чтоб разглядеть её повнимательнее.
И, увидев надпись, безмерно обрадовалась, что додумалась сделать это.
Сбоку, на основании самолётика, аккуратным аристократичным почерком было выведено: «Блейзу Забини. Лично.»
Но в глаза бросилась даже не красота каллиграфии, а то, что надпись была сделана не чернилами. Она была выжжена. Причём, тут и там то и дело переливалась оранжевым тлением, которое почему-то и не думало ни распространиться на остальной лист, разгоревшись по-настоящему, ни потухнуть окончательно.
Нет, это — точно не от ученика. И это не почерк декана.
«Точно кто-то из родителей, из благородного дома...»
Осознание не заставило себя ждать. Это, наверное, и есть тот самый экстренный способ связи, которым воспользовалась мисс Забини. И если бы Милисента по дурости побежала сейчас жаловаться профессору — спасибо за это ей бы точно никто не сказал. Ни сам декан, который теперь был бы вынужден «принять меры», ни Блейз, ни остальные слизеринцы. И уж точно — ни его мама. А на всю жизнь оказаться в немилости благородного дома вроде Забини из-за того, что по глупости совершил ошибку, учась ещё в школе — это такая судьба, которую и врагу не пожелаешь... хотя... если, например, гриффиндорцам...
Так или иначе, девушка мысленно восславила Мерлина за то, что ей хватило мозгов самой хоть чуть-чуть разобраться в ситуации, прежде чем привлекать преподавательский состав. Ощущая всю значимость момента, она выпрямила спину, искоса поглядывая на самолётик — вдруг мисс Забини за ней сейчас наблюдает через это письмо — и торжественно произнесла пароль:
— Превосходство крови!
Едва слизеринка это сделала — кирпичная кладка привычно пришла в движение, и как только в ней проступил малейший зазор — самолётик тут же стрелой сиганул в него.
Через пару секунд, зайдя вслед за запиской, она с порога объявила:
— Блейз, тут к тебе...
Но её никто не услышал. В гостиной шёл яростный спор. Причём, атмосфера была очень накалённая. Крик стоял такой, что, кажется, дрожали стёкла в шкафу с трофейными кубками.
Сама того не зная, Милисента пришла очень вовремя. Своим появлением она умудрилась предотвратить кровавое побоище с участием двух самых опасных студентов факультета, к которым были готовы присоединиться все остальные. Ведь, как только проход за её спиной закрылся, всю гостиную озарила ослепляющая вспышка, мигом заставив замереть всех и каждого.
***</p>
— Только ляпни мне сейчас какую-нибудь похабщину! — кое-как опомнившись после шока, выпалил Кормак. — Про то, как тебе не терпится оказаться между нами с Тибом или типа того...
— Да у меня и в мыслях не было! — возмутился Гарри.
«Фух... еле сдержался.»
— Ага, не было, как же! Ты поэтому так бесстыже лыбишься?
— Да ничего я не лыблюсь... — он заметил, что, и правда, расплылся в довольной улыбке от уха до уха, и натянул более серьёзную физиономию. — И вообще — ты же знаешь, как меня такое заводит! Как ещё я должен был отреагировать?
— Как-нибудь... как... Да не знаю я!
— Мне тут сейчас, что ли, начать нос воротить? «Фу, как не стыдно» — такой ты реакции ждёшь? От меня? Который на днях сам до одури с близнецами ебался? Да так, что они поседели после этого оба.
— Блин, Гарри! Ну можешь отнестись к этому хоть немного всерьёз? — лишь теперь он опустил палочку, развеивая патронус. — Это — уже не просто поебушки. Я тут сижу в ахуе, а тебе — лишь бы опять поёрничать!
— Так я совершенно серьёзен. Если тебе такого хочется — ты же знаешь, что я только за. Всеми конечностями.
— Ну вот, опять! Не мог обойтись без этой ремарки про свою конечность? — Кормак, всё ещё обнимающий своего парня со спины, скользнул одной рукой вниз и легонько похлопал того по паху.
— Ну а чего такого?
— Он мне дядя — вот чего! Тут уже не только в сексе дело.
— Ну дядя — и что?
— То! Если я тут начну рассуждать о том, как мне хочется, чтоб тебя твой дядя Вернон выебал — ты так же будешь ухмыляться?
— Вот сейчас было — пиздец какое некорректное сравнение! — Гарри повернулся к своему бойфренду, раздражённо нахмурившись. — Мой — тупая жирная свинота, вообще ничего общего с твоим. И он мне даже не дядя... в смысле, не брат моего отца, а просто мужик, за которого выскочила замуж моя тётушка — тоже не обременённая интеллектом. А ещё — он всю жизнь со мной обращается как с каким-то отбросом. Хочешь сказать, что у тебя с Тиберием — такие же отношения, что ли?...
— Да ладно-ладно... Можешь не продолжать. Но, как бы, это такая же нездоровая хуйня.
— Почему? Мой секс с близнецами тебя, значит, не смущает, а если ты со своим дядей — то уже смущает?
— Ну так сам же говоришь: они-то — близнецы!
— И что?
— У этих рыжих — там же всё совсем по-другому. Они — больше, чем просто братья. У них там свои, особые отношения, которые нам с тобой не понять даже. Они ведь всегда там у себя на одной волне, с полуслова друг друга понимают, всеми секретами делятся. Как лучшие друзья — только ещё ближе...
— Так, знаешь ли... Мне показалось, что и вы с Тиберием — тоже охуеть как близки. Тоже «на одной волне».
— Да ну... тут другое. Он же мне дядя! Он вырастил меня. Он мне почти как папа. А это ж — фу! Вот ты бы стал со своим отцом трахаться?.. В смысле, если бы он жив был... — Кормак осёкся, поняв, что снова подобрал неудачный пример, но всё ещё считая, что прав по существу.
— Так «почти» же, а не прямо отец. Опять некорректное сравнение.
— Ну блин! А с чем ещё мне сравнивать, чтоб ты понял?
— Ни с чем не сравнивай. Если бы ты сказал, что хочешь БУКВАЛЬНО своего отца — тут да, я бы напрягся... Хотя, если подумать... — Гарри поднял взгляд к потолку. — Это, конечно, дичь. Но чисто гипотетически — у тебя я бы смирился с любыми закидонами, даже с такими. Хоть это — уже, и правда, «нездоровая хуйня». Даже по моим меркам. Но тут ведь — речь не об этом. Ты же не про отца своего сейчас говоришь. А про Тиберия.
— Да это то же самое!
— А вот нихуя! Ты сам не заметил, какая у вас модель отношений? Вы же ведёте себя — точь-в-точь, как Фред с Джорджем. Даже фразы друг за друга иногда заканчиваете. Разве что мыслями не делитесь. То, как ты с ним общаешься — больше похоже на то, как взаимодействуют наши рыжие оболтусы, чем на то, как ты же — ведёшь себя со своим отцом. А раз так — то в чём принципиальная разница? В одном случае — два красавчика-брата, в другом — два красавчика-почти-брата, ещё более сногсшибательно-охуительно-крышесносных...
— Не подлизывайся.
— Не прибедняйся. Сам же знаешь, какой ты у меня. И дядя твой — под стать. Такого — грех не хотеть. Так в чём проблема?
— ДА НЕ ЗНАЮ Я! — выпалил Кормак, отпуская Гарри из объятий и отодвигаясь назад с явным намёком, чтобы тот сел к нему лицом. — Но это ощущается как-то... Я даже выразить не могу... Ненормально это. От одной мысли — коробит!
— Я запутался. Коробит — то есть, тебя перспектива секса с ним — не привлекает?
— Да как раз привлекает!.. Вроде бы. В том-то и проблема.
— Да, блин, В ЧЁМ проблема? — взорвался в ответ Гарри, разворачиваясь к нему. — Боишься, что он от тебя шарахаться начнёт, если предложишь?
— Даже не в этом дело...
— А В ЧЁМ?
— Ну так... как бы... это же педофилия... Ну, типа.
— Не понял, — у Гарри на лице проступило искреннее недоумение.
— Ну... он же старше меня.
— А ты — старше меня. И чо?
— Не настолько.
— Ну да... Но, знаешь ли, бывают пары, у которых разница в возрасте — и 15, и 20 лет. Где там педофилия?
— Ну так они-то — и сами, поди-ка, уже старпёры.
— Необязательно. Бывает, когда одному в паре — 20, а другому — 40... Да не просто «бывает». Оно сплошь и рядом. Даже, вон, среди знаменитостей. Про магических — не знаю. Но у магглов — полным-полно случаев, когда какой-нибудь актёр 40+ вообще женится на какой-нибудь молоденькой модели или певичке.
— Так, я не понял, — блондин нахмурился. — Ты меня сейчас так витиевато с тупой пиздой сравнил?
— Да нет! Я к тому, что такое — повсеместно. Регулярно можно встретить молоденьких девушек с «папиками», где по одному внешнему виду понятно, что там никакой искренней страстью — и не пахнет.
— Это ты типа так смягчил формулировки?
— Да блин! Мнительный ты мой... Как же... Как бы это... Вот смотри. Сплошь и рядом — такие пары, где одна — молоденькая и красивая, а второй — пузатый и старый. Или наоборот. Молодой, спортивный, подтянутый — с мадам, которая уже скорее бабушка. И ничего! Общество на это смотрит искоса, но в целом — вполне себе норма. А твой дядя... Уоу! — Гарри невольно закатил глаза от восхищения. — Там не то что не старый — там такая внешность, что многим нашим ровесникам фору даст. Тут — вообще ж ничего предосудительного. Я не понимаю, чего ты так завёлся...
— Теперь понял, к чему ты про такие пары. Но меня не сам возраст смущает. Вот эти, про которых ты сейчас говоришь — кстати, в магическом мире это тоже есть, ты прав — они же познакомились-то — когда уже оба взрослыми были. С большим разрывом, но взрослыми. А меня-то Тиб — вообще с пелёнок знает. Он же мне сопли подтирал, когда я пешком под стол ходил. Буквально — в том числе. Ну и — это пиздец как ненормально — хотеть того, кто с тобой нянчится с младенчества. Куча моментов в жизни приобретают совсем нездоровый контекст. Когда, там, он меня купал. Или плавать учил...
— При чём тут прошлое? Он же тебя сейчас возбуждает. А сейчас-то — ты уже не карапуз, — Гарри уставился на него в лёгкой растерянности оттого, что нужно вслух проговаривать такие очевидные вещи.
— Ну и что! Он же меня помнит совсем маленьким!
— Кормак, слушай. Я не понимаю, — Гарри всплеснул руками с тяжёлым вздохом.
Наступила тишина.
Блондин сперва хотел было что-то ответить, но, так и не издав ни звука, в нерешительности закрыл рот и нервозно прикусил губу, нахмурившись ещё сильнее. У него явно вертелось на языке что-то конкретное, но он боялся озвучить это вслух. Даже для Гарри.
Поняв это по одной мимике и позе, которая снова едва заметно зажалась — Гарри осторожно заговорил снова:
— Солнце, ты же знаешь, что мне — можно признаться в чём угодно? У тебя — я любые странности приму. Даже откровенно дикие. Говорю же: если бы ты мне сказал, что хочешь своего отца, или... даже не знаю... совокупиться с дементором...
— Фу!
— ... я бы даже при таком раскладе тебя принял. Сам скривился бы, конечно. Но принял.
— Ты считаешь, что я настолько ёбнутый?
— Да нет, блин! Я говорю, что отнёсся бы с пониманием ДАЖЕ ЕСЛИ ты был бы с такими закидонами. Так что если хочешь что-то сказать — говори.
— Хочу... Но тут... — блондин замялся, — конкретно в этом случае — ты опять всё к похабщине сведёшь.
— Не сведу... Ну, постараюсь.
Третьекурсник выдержал паузу, давая своему парню возможность решиться. Но когда тот так и не собрался с силами, Гарри добавил:
— Я не понимаю, чего ты этого так стремаешься. Ну то есть, понятно, что на людях о таком говорить не принято. И я понял бы, если бы ты просто боялся сам ему такое предложить. Но почему даже здесь, со мной наедине, это тебя так искренне обеспокоило — я правда не понимаю.
— Там... — неуверенно заговорил его бойфренд. — Там у меня столько мыслей промелькнуло, когда я понял, что это его руки в патронусе... Одна — хлеще другой, — он взглянул на своего брюнета в ожидании реакции.
Тот лишь ответил ему взглядом, источающим максимальную поддержку, и тихо кивнул.
Кормак продолжил:
— Это же не просто кто-то из старшего поколения, а именно Тиб. Получается, я подсознательно хочу... чтобы... ну... короче, меня совсем извращения заводят.
— Я всё ещё не вижу, где тут извращение, — осторожно возразил третьекурсник.
— Ну... это же педофилия. Получается, мне хочется именно такого.
— Где ты тут педофилию увидел? Ты — взрослый парень. Он — тем более. Я всё ещё не понимаю.
— Слушай... Я не знаю, как объяснить... Давай как есть. У меня среди прочих мыслей — промелькнул один образ. Совсем нездоровый. Я сам ещё не до конца понял, что он значит, но это точно какая-то дикость. Он передаёт всю суть. Но в слова я это облечь не могу. И когда он промелькнул — сознание за него как-то само зацепилось...
— Что за образ?
— Ты точно готов узнать про меня такое?
— Готов. Ну так что там?
— Там... Я сам не уверен: это то ли воспоминание из детства, то ли фантазия.
Он помедлил, а Гарри на сей раз не стал его торопить, всем своим видом стараясь выразить готовность принять что угодно — что бы там сейчас Кормак ни смущался озвучить. Лишь окинув своего парня оценивающим взглядом и, наконец, решившись — блондин продолжил:
— Я там совсем маленький. Сижу на коленках у Тиба. Он — совсем близко. Придерживает меня. Даже, скорее, обнимает. И книжку какую-то читает — даже не знаю, какую. Вечером. У камина. У нас в особняке. И папы дома нет. Мы одни... Вот.
Гарри оторопел ещё больше:
— А чего тут такого предосудительного... Погоди, вы там голые, что ли? — у него округлились глаза.
— Что? Нет! — блондина аж передёрнуло.
— А чего тогда тебя тут смутило?
— Ну так... сложи два и два. Сперва я осознаю, что у меня Тиб в патронусе. В МОЁМ патронусе, вот в той похабщине. И моя следующая же мысль — это вот этот образ. Когда я там совсем пиздюк. Выходит, я подсознательно сожалею, что Тиб меня не трахнул, когда я ещё ребёнком был. Так, что ли? Я — что — типа хочу быть жертвой педофила? Или как? Почему ещё мне ТАКИЕ мысли лезут в голову?
— Уфф... — Гарри с облегчением выдохнул. — Ты загоняешься. Здесь всё гораздо проще, как мне кажется.
— Да куда уж проще! Стимул: Тиб в сексуальном контексте. Реакция: вот это воспоминание, которое у нормального человека ВООБЩЕ не должно вызывать НИКАКИХ сексуальных мыслей...
— Ты, по-моему, просто перенервничал сейчас. Я тут — никакой педофилии не увидел.
— Как это не увидел? Если у меня тут нет никакого потаённого желания — то откуда оно тогда ИМЕННО СЕЙЧАС взялось?
— Оттуда, что это просто приятное воспоминание. Тебе просто хочется ощущать себя так же: чтобы тебя принимали.
— Нет, теперь уж ты — игнорируешь очевидное. Я понимаю, тебе не хочется признавать, что твой парень — с такими проблемами в голове...
— Кормак, смотри... — Гарри осторожно его перебил и начал аккуратно подбирать слова, чтобы донести мысль, но не разбередить ею старые раны. — Детство у тебя было — не то чтобы очень счастливым. Прекрасно тебя понимаю: у меня оно тоже такое. И в той затяжной чёрной полосе — в твоей жизни было, по сути, лишь два человека, которые тебя принимали, несмотря ни на что. Это твой отец. И Тиберий.
Блондин сперва хотел что-то возразить, но вместо этого взглянул на него с настороженностью, и в его взгляде читалось, что предположение Гарри имеет смысл хотя бы выслушать.
— Но отец твой, — не спеша продолжил брюнет, — он прямо во всех смыслах — такой образцовый родитель. Соответственно, ты его только так и воспринимаешь. А вот Тиберий... как я понял, ты с ранних лет воспринимал его скорее как старшего брата. Даже лучше, чем брата. Безо всего этого братского соперничества. Дядя тебя всегда окутывал заботой. Всегда был готов поддержать. Всегда был на твоей стороне. И это у тебя ассоциируется с такой близостью, которой у тебя больше не было ни с кем... Вот я сейчас говорю — у тебя что-нибудь внутри откликается?
— Да, есть немного, — с удивлением в голосе осознал Кормак.
Гарри замолк, позволяя любимому разобраться в себе самостоятельно. Даже если его трактовка была не совсем верна — похоже, она дала его парню импульс для раздумий — и дальше он уже сам сможет прийти к действительно верному выводу... или, как минимум, сможет донести до Гарри, почему его трактовка ошибочна.
— Слушай, да... — где-то через полминуты произнёс блондин. — Я реально хочу его... и хочу — просто по-чёрному. В чём-то — почти так же, как тебя, а то и больше. Но не потому, что он мой дядя. Не потому, что есть в этом желании что-то запретное. И даже не потому, что мне хочется с ним быть ребёнком... А потому, что он понимает меня, как никто другой. И секс мне наш представляется — просто идеальным. Как будто я сам с собой. С тем, кто без слов понимает в малейших подробностях всё, что мне нравится... И не осуждает. И даже не мирится с этим через силу, как ты, а просто сам по себе — принимает...
«Так я ни с чем не мирюсь, о чём ты?»
— ... Но при этом — это не буквально моя копия, а, всё-таки, другой человек... И тут не просто влечение, ты прав. Меня к нему тянет... Даже не знаю, как выразить. Не как к тебе, но похоже... В смысле... Вот у нас с тобой — не просто секс ведь. Там — что-то подобное... Секс — это даже не главное, а просто... как бы сказать... высшая точка близости, что ли. И — да, ты прав: дело в том, что он у меня ассоциируется с заботой... Хотя нет. Не с заботой. С безопасностью. Мне почему-то кажется, что если мы с ним каким-то чудом всё-таки окажемся в одной постели — то вот уж с ним-то — я точно могу быть самим собой. Только с ним и могу... — он опомнился, выдернув себя из потока размышлений и поспешил добавить. — Ну то есть, с ним и с тобой. Я тебе тоже доверяю, ты не подумай...
— Кормак, всё нормально. Ты меня знаешь — меньше месяца. Ничего удивительного, что за это время ты ещё не привык доверять мне настолько же, насколько самому близкому человеку в своей жизни...
«Особенно с учётом того, как в прошлом твоё доверие подрывали буквально все, с кем ты сталкивался.»
— ... У нас и так всё продвигается с немыслимой скоростью. Но я не претендую на то, чтобы спустя какие-то пару недель общения встать на один уровень с твоим дядей. Так что расслабься, — он улыбнулся. — Я не ревную, что он для тебя — гораздо важнее, чем я, — Кормак в этот момент хотел что-то возразить, но Гарри продолжил с нажимом. — Это нормально. Но... кстати, говоря о ревности. Вот почему ТЫ из всех людей ревнуешь меня только к нему — хороший вопрос. Ты считаешь его своим соперником, да?
Четверокурсник призадумался — и через пару секунд у него округлились глаза.
— Я вообще не ревную тебя к нему, — не до конца отдавая себе отчёт в том, что произносит это вслух, ошарашенно проговорил блондин. — Я ревную его — к тебе.
***</p>
— Так, я не понял... — Драко характерно изогнул бровь, и все слизеринцы вокруг напряглись: это выражение его лица было последним предупреждением и означало, что дело уже пахнет жареным. — Блейз, а ты чего это так яростно его выгораживаешь, а?
— Да не выгораживаю я его!
— Ну а что это? Ты, что ли, забыл изначальный план? Мы ему не по-настоящему присягаем, а просто тянем время...
— Драко, да послушай меня!
— Нет, это ты послушай! — он перекрикнул старого друга, а Кребб с Гойлом встали у него за спиной, понимая, что сейчас может потребоваться их участие. — Что-то ты уж как-то больно рьяно его поддерживаешь. Я ещё могу понять, как Хиггс мог купиться на его сказки. Но явно не ты... — он помолчал, сверля Блейза взглядом, и добавил. — Ты сам меня заставляешь сказать это вслух. Что он тебе предложил?
Вся гостиная притихла. Даже те, кто до этого момента был увлечён своими делами — или, по крайней мере, старательно делал вид — замерли. Драко напрямую спросил то, что у многих было на уме.
— То же, что и вам, — с раздражением ответил темнокожий парень, зажато окинув взглядом сокурсников. — Я же всё пересказал...
— Ой, не надо вот опять про это «взаимное доверие», ага? Кому-нибудь другому в уши ссать будешь.
— Да ну это правда! И ты ж вроде сам первым согласился, когда мы итоги переговоров вам озвучили...
— Так я думал, ты просто играешь — для кого-нибудь вроде Винса с Грегом. Или той же Паркинсон. Чтоб они от большого ума не проболтались. Мне и в голову не могло прийти, что ты это на полном серьёзе...
— А вот я на полном серьёзе — представь себе!
— Блейз, я твой талант увиливать — слишком хорошо знаю. Не уводи разговор в сторону. Ты так и не ответил. Повторяю: Что. Он. Тебе. Предложил?
Произошло невероятное: самый изворотливый студент на мгновение растерялся, не зная, что ответить.
— Я же сказал, что, — продолжил Забини после короткой заминки, которую, тем не менее, подметил каждый, кроме, разве что, Хиггса. — Покровительство. И мне, и вам. Всем, кто ему присягнёт. Но без наёбки. Именно по-настоящему... И меня как-то уже напрягают такие вопросы. Драко, ты на что-то намекаешь?
— Да я практически прямым текстом говорю. Тут как-то совсем уж отчётливо попахивает предательством факультета. И ты имей в виду, что благородные семьи...
— Ты за языком-то следи! — в ярости рявнул Блейз. — За такие обвинения, как бы, и огрести можно.
Крэбб с Гойлом подошли вплотную к Драко и медленно начали опускать руки в карманы.
— Не дёргаться! — поднял одну руку Малфой в останавливающем жесте, даже не поворачиваясь к своим амбалам, но явно адресуя это им. — Взрослые сами разберутся... Блейз, при всём уважении к дому Забини — что ещё нам остаётся думать? В твоём рассказе кое-что не клеится: чем таким Поттер смог тебя убедить? Мне, вот, ничего не приходит в голову кроме личной выгоды.
— Выгода у меня — ровно та же, что и у тебя.
— Ну-ну... Так чем?
— Он на деле показал, что учитывает интересы своих сторонников.
— Блейз, заебал. Отвечай прямо. Я твои увёртки — насквозь вижу. Чем КОНКРЕТНО?
— А я... — наследник дома Забини опасливо покосился на Хиггса в поисках поддержки. — Я не могу сказать.
— Вот как?! — воскликнул Драко. — Всё интереснее и интереснее! И чего это ты вдруг не можешь?
Блейз снова замолк, подбирая слова, и в наступившую паузу встрял второй переговорщик:
— Он нам запретил... Гарри нам прямым текстом запретил.
Весь факультет ошарашенно повернулся к блондину.
— Он для вас теперь — «Гарри»? — с наездом озвучил повисший вопрос Драко.
— Да, — вновь взял слово главный подхалим школы. — Это — одно из проявлений. Надо реально ему присягнуть. Что ж ты всё никак не поймёшь-то!
— Знаешь, а я, и правда, не понимаю, — предводитель факультета повернулся обратно к лучшему другу, который стремительно становился бывшим. — Как так ты вот просто взял — и купился на такую наивную поеботу? А? «Давайте все дружно держаться за ручки — и всё будет хорошо. Солнышко, радуга, бабочки...»
— Драко, ты уже передёргиваешь.
— Да неужели? В обитель Слизерина проникает никто иной как преемник Белой Смерти, он меня — при всех вас, кстати — едва ли публично не казнит...
— Вообще-то, ты сам на него первым поднял палочку.
— Да если б я её не поднял — профессор бы не примчался. Уж на Аваду-то — у него тут точно что-то висит.
— И тем не менее, ты атаковал первым. А он тебя, кстати, пощадил после этого. Второй раз за год, прошу заметить.
— Ну совсем-то под дурочка́ не коси. Мы оба понимаем, что раз он оттягивает — мне он готовит что-то пострашнее смерти. Такое просто так — не прощают.
— А вот он готов простить, представь себе! Но только если ты присягнёшь. По-настоящему. БЛЯДЬ, УСЛЫШЬ УЖЕ МЕНЯ! Он нам НА ДЕЛЕ показал, насколько готов идти навстречу тем, кто ему предан.
— И чем же показал? Тем самым, о чём нам нельзя рассказывать?
— Именно.
— Ой, как удобно! И эта демонстрация, конечно же, очень убедительная?
— Убедительнее некуда.
— Что ж он там такого сделал-то, а? Мне аж даже интересно стало. Не хочешь поделиться с товарищами? По секрету.
— Драко, угомонись! Мы ж тебе сказали, что не можем на эту тему распространяться. Во-первых, он наверняка узнает, если мы проболтаемся...
— И как же?
— Не знаю, как. Но ты сам видел, на что он способен. Он — точно узнает. А во-вторых, после того, как я сам по-настоящему понял, на каких условиях он предлагает к нему примкнуть... я теперь сам его доверие предавать не хочу. Честно, без пиздежа.
— А вот, кстати, насчёт того, на что он способен... давай-ка здесь остановимся. Я тут поразмыслил — и, знаешь, я сам не уверен, что именно я видел.
— Что он, блядь, в Хогвартсе трансгрессировать может! Тебе этого мало?
— А точно ли может?
— Драко, это весь факультет видел! У нас у всех вдруг — массовые галлюцинации? И один ты тут — Слизеринский Принц на белом коне? Так, что ли?
— Блейз, ну а ты сам подумай. Я этого вживую, конечно, не видел. Но судя по описанию — это было не похоже на трансгрессию. Скорее, на какие-то модифицированные чары домовых эльфов.
— Да какая разница, что именно это было!
— Разница — огромная. Никто за всю историю Хогвартса ни разу не смог этого сделать, и тут вдруг такой Поттер сюда заваливается — и как нехуй делать трансгрессирует кучу раз. Это, скорее, похоже на какую-то подставу.
— Да какую ещё подставу!
— Не знаю, какую. Но что-то тут нечисто.
— Драко, ты со своими Малфоевскими интригами совсем уже от реальности оторвался. Он — тупо — охуенно — мощный — маг. Всё. Нет тут никакого второго дна.
— А по-моему — есть. Что-то меня смущает в предположении, что он реально настолько силён...
— Ты прямо вынуждаешь ткнуть тебя носом. Если надо напомнить — ты его патронус на собственной шкуре испытал. Помнишь? У ЗОТИ. Прости за прямоту, конечно — но судя по виду, ТОГДА тебе мало не показалось. А это он ещё сдерживался, поди-ка. Чтобы не палиться. Только вышло — не очень. Какие ещё хитровыебанные подтверждения его могущества тебе нужны? — он осёкся, призадумался и, снова оглянувшись на Хиггса, неуверенно продолжил. — Но если нужны... Я... Мы тоже с Теренсом тот его огненный взгляд видели.
— Ну о'кей, горят у него глазки — и что с того?
— Драко, ты же сам видел, что с того. Он тогда... — ещё один косой взгляд на Хиггса, — он тогда тебе тоже прямо в душу смотрел?
— Вот я-то, как раз, не видел. Я, если ты забыл, лежал вон у того камина — парализованный, уставившись в потолок.
— Ну мама твоя видела!
— Она у меня довольно впечатлительная. В экстренной ситуации не всегда может трезво оценивать расклад. А там — она вообще в панике была. Ещё и смотрела сквозь камин. И вообще...
— Драко, вот нахрена ты придумываешь какие-то теории заговоров на ровном месте? Тут — всё ясно, как белый день!
— Не придумываю я ничего. И — ничего тут не ясно. Тут явно что-то не сходится.
— Ну так покажи, что не сходится! Гений ты наш!
— Забини, ты уже зарываешься, — он нахмурился.
— О как! Я теперь — «Забини»? Вообще заебись! Ну давай, покажи, где что не сходится, «Слизеринский Принц», — последнее он добавил с издёвкой.
— Если я не вижу всех деталей заговора сейчас — ещё не значит, что его нет.
— Тогда теперь моя очередь говорить: «Ой, как удобно!»... Я вот не понимаю: если ты мне не веришь — нахуя тогда сам меня к нему отправил? Шёл бы сам — в чём проблема!
— Да вот жалею уже, что отправил... И хорош уже переводить стрелки. Ты знаешь, почему я не мог с ним вести переговоры.
— Ага. Потому что он бы просто грохнул тебя после всех твоих выходок в этом году, — уже открыто взорвался Блейз, высказав прямо в лоб то, что многие думали, но не осмеливались озвучить. — И весь факультет потом заодно. И — знаешь — его можно понять: я бы на его месте тоже после такого просто вырезал бы всех без разговоров. Ты ж на него Авадой замахнулся! Авадой! Это ж откровенное хамство! Если б он не был таким великодушным — то мы бы сейчас тут с тобой не спорили... Или если бы мне не удалось тебя выгородить. Я тебя, значит, защищал — и вот теперь благодарность? Меня неприкрыто в измене подозревают? Тебе бы тут радоваться, что пронесло — а ты опять не доволен. Ты, кстати, спасибо сказать не хочешь? Или хвалёная Малфоевская гордость не позволяет?
— За языком следи, — прошипел сквозь зубы Драко.
— Так ты у нас вроде тоже не следишь. Обвинить меня — в предательстве Слизерина! МЕНЯ! Как вообще наглости хватило!
— А ты себе разве не выбил там какие-то особые условия?... И, кстати, да: насчёт того, что ты меня выгородил — я так и не понял, чего конкретно он от меня теперь хочет? На каких условиях он готов, чтобы конкретно я ему присягнул?
— Вот... — Блейз опять замялся, — там такие нюансы проговаривать — не было возможности. Мы всё утрясли лишь в общих чертах.
— Ну охуеть «нюансы»! Убьёт он меня при посвящении или нет. Подумаешь, мелочь!
— Не убьёт он... если доверишься. И присягнёшь нормально. Без подставы.
— Это он сам сказал? Конкретно про меня?
— Да там... лично про тебя — как-то к слову не пришлось... И — знаешь что? Мы там не только твою шкуру спасали, вообще-то.
— Ага, ещё свою.
— И всего остального факультета, если ты вдруг забыл. Или это — тоже «подумаешь, мелочь»?
— Блейз, ты уже нарываешься. Не испытывай судьбу.
— А то — что? Я — не Паркинсон. Я ведь и сдачи дать могу. И, по-моему, если тут кто и предаёт идеалы Слизерина в корыстных целях — так это ты. Сперва поставить весь факультет под угрозу из-за опасения за свою шкуру...
— Осторожнее в выражениях.
— Потом отправить за тебя отдуваться наследника другого благородного дома. Ещё и совсем по-скотски, через запрос одного дома другому, который формально даже был публичным...
— Ты совсем по грани ходишь.
— При этом — ещё и подставить под удар другого наследника. Теренс — тоже благородный, если ты вдруг забыл. Хоть и не козыряет этим, как прочие...
— Лучше завязывай.
— А когда нам каким-то чудом удалось разрулить то, что заварил ты — срывать соглашение, которое и так держится на волоске.
— Блейз, замолкни.
— А вот не замолкну! Сейчас — самое время расставить все точки над «i». Я правильно понимаю, что ты готов подвергнуть риску жизни всего остального факультета, чтобы прикрыть собственную жопу? А?
Два разъярённых слизеринца уставились друг на друга испепеляющим взглядом, транслирующим полную готовность защищать свою позицию до победного.
— Это вызов на дуэль? — наконец, медленно проговорил Драко угрожающим тоном.
— Не знаю. А ты хочешь, чтобы это был он? — с точно такой же угрозой в голосе ответил Блейз.
— Я — не хочу принимать вызов от друга. Но, по-моему, кое-кому тут нужно преподать урок.
— Согласен. КОЕ-КОМУ — точно нужно. Ну так что, может ты хочешь меня вызвать? Один на один. Без Винса с Грегом.
— Блейз, ты открыто нарываешься... — Драко окинул взглядом обстановку, лишь теперь увидев встревоженные лица товарищей по факультету, которые сидели, боясь шелохнуться. После напряжённой паузы он добавил. — Перед тем, как поднимать палочку на бывшего друга — надо удостовериться, что прочие возможности урегулировать разногласия — исчерпаны...
— Уже «бывшего»? О как!
— Так что... Давайте-ка резюмируем, — он продолжил совершенно холодным, рассчётливым голосом. — К нам заявляется Поттер, который через Дамблдора надавил на профессора Снейпа и этим заставил его сюда привести. Сперва он гонит какую-то пургу про свою невинность, на которую почти весь факультет купился. Но увидев, что я в его бредни не поверил — он ввязывается со мной в драку и демонстрирует своё истинное лицо. Его останавливает от того, чтоб прикончить меня на глазах у матери — лишь примчавшийся профессор, который то ли для него слишком силён, то ли для чего-то ещё нужен, то ли уже присягнул ему — я сам ещё не разобрался. После этого Поттер, пока мы не успели никому разболтать, как-то умудряется сюда переместиться... Нет, я не верю, что он может трансгрессировать, но как-то ему это удаётся. Под ПРЯМОЙ угрозой расправы он заставляет всех вас сложить палочки и выслушать его легенду — уже другую на этот раз. И вы все — на это СНОВА покупаетесь. Даже несмотря на то, что он вам показал два варианта якобы «настоящего» себя, которые друг друга исключают. При этом, все подтверждения истинности его баек — это тупо его честное слово и заверения в том, что он якобы должен был попасть в Слизерин, но сам уговорил шляпу этого не делать. При том, что он без стеснения тусуется с грязнокровками с самого первого курса, и вообще — успел несколько раз убить Сами-Знаете-Кого, а на прошлом курсе — даже безобидного василиска, который не угрожал никому, кроме грязнокровок. После этих долгих рассказов — он ставит всему факультету ультиматум: или мы без вопросов переходим на его сторону, или нам хана. Мы с тобой во благо всего факультета решаем тянуть время, пока родители выясняют, что к чему. Но наши горе-дипломаты — безоговорочно соглашаются на все его условия. Тоже просто под честное слово. Один — видимо, от шибко большого ума. Другой... чтобы не обидеть — допустим, тоже вот так внезапно просто взял и отупел. Ни с того ни с сего. И ну вообщеееее не видит тут подставы. При этом, если мы что и знаем — так это то, что Поттер — это Белая Смерть, цель которой — «очистить» весь мир от «неверных», на роль которых слизеринцы годятся первым делом. Мы также знаем, что к своей цели она идёт совершенно фанатично, ни при каком раскладе от неё не отступит — и вообще, недавно создала новое заклятие, чтобы из дементоров сделать своих послушных шавок. Единственное, что могло нас спасти — это её обещание прямым текстом, что она... что Поттер этого не сделает. Но, как мы ни пытались заполучить это обещание — что наши жизни в безопасности — он его так и не дал, под обтекаемыми предлогами. Равно как и не сказал, что не планирует никого из нас освещать. Что явно показывает, насколько он не тот дурак, каким хочет казаться. А значит, что бы он там ни говорил, по итогу — мы в его списке чисток. При этом, Блейз и Хиггс уверяют, что нам всем ничего не грозит — и мы должны им поверить на слово, ведь никто больше не был свидетелем тех переговоров. Которые продлились там — сколько? Почти час? Но за всё это время как-то «не пришлось к слову» обсудить условия моей капитуляции. Потому что переговоры там были очень насыщенные — но нам не положено знать, о чём. При этом, Блейз клятвенно уверяет, что за весь этот час никакое тёплое местечко он себе не выбил. Наш Блейз. Не выбил. Я всё правильно резюмировал?
Он замолк, глядя на темнокожего парня с вызовом.
— Почти, — наконец, ответил тот в наступившей тишине. — Ты очень удачно упустил один важный момент. Безоговорочно соглашаться на любые его условия, торгуясь по минимуму — не ты ли сам настаивал, чтобы переговоры прошли именно так? Или ты забыл?
— Не забыл. Но ещё — я не забыл, что конкретно тебе — успел сообщить свои опасения, когда взглянул на ситуацию второй раз, прямо перед завтраком, уже более трезво.
— Так или иначе, хватит всё на нас валить. Мы с Теренсом выбили нам лучшие условия, какие смогли. Отсрочку, например.
— Это — да, признаю. Но сдаётся мне, что на самом деле у неё есть цена...
— Драко, запарил! И ты в своей тираде — всё равно ошибся ещё кое-в-чём.
— Ну давай, просвети меня!
— Он не настолько фанатик, как мы думали. То, что он нас всех замочит — не высечено в камне. Он не кривил душой, когда сказал, что конкретно это — зависит от нас.
— Да неужели?
— Да. Ты прав, у него руки чешутся это сделать. Но ради тех, кто ему истинно предан — он готов поступиться даже теми своими принципами, которые приписывают Белой Смерти как совершенно незыблемые.
— Вот так новости! Это ты с чего взял?
— С того... о чём нам с Теренсом было велено не распространяться. Ты можешь просто поверить, блин? Хоть раз. Я сколько раз тебя выручал?
— Много, твоя правда. Но всякий раз ты и свою выгоду при этом не упускал. Так что — это всего лишь вопрос цены. Если Поттер тебе предложил что-то настолько заоблачное...
— Да не предлагал он мне ничего!.. Ну, не больше, чем всем вам.
— И это мы тоже, конечно же, никак не можем проверить. Вообще, забавно получается: всё то, почему мы должны ему верить — мы никак не можем проверить. Удобно.
— Эм... вообще-то... — из толпы осторожно подал голос Нотт. — Кое-что — можем.
Взгляды устремились к нему. Драко, повернувшись вслед за остальными, вопрошающе изогнул бровь. Худощавый парень от внимания в такой напряжённой ситуации — поёжился и зажато ответил:
— Ну... я про то, что он слизеринец по духу.
— И как мы это, спрашивается, проверим? — язвительно переспросил Малфой.
— Да... как бы... уже проверили. Помнишь, меня на прошлом курсе к директору вызывали?
— Тед, если я буду помнить всякий раз, когда кого-то отправляют на ковёр...
— Короче, было дело. Там тогда из-за ситуации с василиском был переполох — все носились, как угорелые. И сам директор, и декан — вообще все.
— Тед, если ты не заметил — сейчас не лучшее время для очередных баек о твоих развесёлых приключениях.
— Да это не просто байка. Я к тому, что так вышло... в общем, я один в кабинете у Дамблдора оказался. И... ты же в курсе, что я владею кое-каким заклятием на букву «к»?
— В курсе. Как и я. Вон, Паркинсон на собственной шкуре отлично знает...
— Да нет, я про другое.
— Эм... на «к»... Ты про Коллопортус, что ли?
— Нет, я про то другое на «к»... — он состроил многозначительный взгляд, покосившись на окружающих. — Про то самое. Ты понял.
— Не понял. Давай ближе к делу, а?
— Ну блин... Я про Конфундус, — он снова окинул товарищей взглядом. — Но если кто разболтает — потом урою. Короче. Кто у Дамблдора ни разу не был — там у него все портреты — спят. Без самого́ старика или учителей — получается, нет свидетелей. Ну я и решил над шляпой поглумиться. Сперва хотел заставить её в следующем году спеть матерную песню, а потом... понял, что лучше нарою на Поттера что-то стоящее. Она там, правда, сопротивлялась Конфундусу. Серьёзно так. Как только его накладываешь — начинает выдавать какие-то нечленораздельные звуки вместо нормальной речи. Защита, видать...
Драко уже догадался, что будет озвучено дальше.
— ... Но раза с пятого, когда я её жахнул со всей дури — она вроде поддалась. Ну я и спросил, что она знает про Поттера... такого, дискредитирующего. А она мне — что-то в духе: «Молодой человек, я помню тайны всех студентов, включая слизеринца Гарри Поттера, но на то это и тайны.» Ещё огрызнулась мне, что какой-то Конфундус на неё не подействует. А я — стою там от таких известий в ахуе просто. Думал уже, что сломал её, и от Дамблдора потом получу за это. Переспросил у неё, на какой факультет был распределён Поттер — она снова уверенно отвечает, что на Слизерин, и язвит, что ни о чём мне не проболтается. Хотя — уже проболталась...
— И ты говоришь об этом только сейчас? — взорвался Драко. — Не приходило в голову поделиться такими открытиями с тех пор?
— Да я сам весь прошлый курс был на измене. Но после того, как Поттер василиска грохнул — я, всё-таки, решил, что шляпа там напутала чего-то. Не стал бы слизеринец змея убивать. На крайняк — прогнал бы, но убивать — точно не стал. И уж тем более — уничтожать клыком... ну, то, о чём ты лично мне рассказывал. А теперь — всё встаёт на свои места. Он просто показательно разменял ферзя, играя в долгую. А попутно, под шумок — ещё и устранил конкурента. В третий раз уже. Методично так. И по-тихому. Чисто по-слизерински.
— Тед, ну ты, конечно...
— Ну а что, мне и сейчас молчать надо было?
— Да нет... Ладно хоть, что сейчас признался... Ну допустим, — он продолжил, но уверенности в его голосе поубавилось. — Даже если та часть, которая про то, как он сам уговаривал шляпу — правда... Остальное-то — всё равно белыми нитками шито...
— Про грязнокровок — он тоже объяснился, — снова обратил на себя вниамание Блейз. — Он когда нас там отчитывал — между делом бросил, что Салазар просто ошибался в этом вопросе...
— И опять, конечно же, мы просто должны поверить ему на слово! — состроил гримасу Малфой. — И остальное при этом — тоже натянуто, как сова на глобус...
— Драко, ну вообще-то... — теперь уже подала голос Панси, которая никогда не упускала ни единого шанса ткнуть Драко носом всякий раз, как появлялся хоть малейший шанс, что он ошибся. — В то, что он может тут трансгрессировать — ты один, по ходу, не веришь. Я это испытала — ближе остальных, наверное.
— Паркинсон, не сейчас...
— Как раз, сейчас! Уж не знаю, что это было. Но он реально это умеет. Он через всю гостиную мне за́ спину переместился — вот прямо оттуда, — она указала на злосчастный камин. — Когда тебе к затылку палочку приставляют — знаешь ли, ни на какие чары наваждения это не похоже. Он правда это может. Я же не одна так считаю? — она окинула слизеринцев взглядом в поисках поддержки, и кое-кто осторожно закивал, опасливо поглядывая на Малфоя.
— И этот его огненный взгляд... — подключился Хиггс. — Я его только мельком видел, но мне и этого — хватило. Правильно Блейз сказал: он тебе прямо в душу смотрит. И, похоже, там тебя после этого ещё плющит неслабо. Я там на вот этом... которое у нас там было... на самих переговорах — как-то странно себя вёл после его огненного взгляда. Был СЛИШКОМ честным.
— Ты тоже? — изумился Блейз. — Я-то думал, это со мной было что-то не то. Я только после встречи понял, что был слегка не в себе.