20. Институты в деле (1/2)

Гарри закашлялся. От закрытия массивной двери в воздух взмыло облако многолетней пыли, толстым слоем лежавшей на полу. Закрывая дверь, он заметил, что в ней не было ни замка́, ни замочной скважины. Однако, как только она закрылась — в ней что-то щёлкнуло, а снаружи — раздался свист пронёсшегося ветра. Что было странно, ведь как только они оказались внутри — шум вечерней улицы тут же затих, и, по идее, звук ветра — уж точно должен был полностью заглушиться.

Они с профессором и домовиком оказались в кромешной темноте и гробовой тишине.

Дамблдор хлопнул в ладоши — и на стене зажёгся тусклый светильник. Лишь теперь гриффиндорец смог осмотреться.

Он стоял в длинном коридоре старинного дома. Не самого роскошного, но и явно не самого дешёвого, хоть и давно пришедшего в упадок. Другим концом коридор упирался в закрытую дверь, от которой на второй этаж поднималась лестница, выполняющая роль левой стены. Посередине неё была вторая дверь. А напротив, на правой стене — ещё три. Все — были тоже закрыты.

В помещении было так же холодно, как и на улице: похоже, оно давно не отапливалось.

Откашлявшись вслед за Гарри, директор произнёс:

— Прости за беспорядок. Я не ждал гостей. Пойдём.

Он отворил ближайшую дверь справа и жестом пригласил Гарри пройти внутрь. Зайдя туда первым, директор снова хлопнул в ладоши — и там также зажёгся свет. Проследовав в комнату, студент увидел гостиную, довольно просторную. Комната была угловая: два больших окна справа выходили на ту сторону, с которой они вошли. Сквозь них была видна пустая крыша: и те две сцепившиеся своими верхушками антенны, и та будка, которая, очевидно, была выходом на лестницу вниз.

Ещё три окна — были с противоположной стороны от Гарри. Они — также выходили на крышу — только на другую её часть, уже совсем пустую. Гарри вздрогнул, когда прямо перед окном что-то резко возникло. Но, приглядевшись, он понял, что это была птица... появившаяся прямо из стекла с наружной стороны и летевшая от них.

— Не пугайся, Гарри, — объяснил профессор. — Это просто голубь, пролетевший сквозь здание. Для них — мы не существуем. И по этой же причине — тут ты в полной безопасности.

И правда, когда птица появилась — она вылетела из стекла на полной скорости, совершенно не обращая внимание на то, что на её пути, вообще-то, стоял целый дом. Голубь просто спикировал и сел на провода, присоединившись к своей стае. Вслед за ним — перед другим окном точно так же появился ещё один, устремляясь туда же. Гарри снова вздрогнул от неожиданности, хоть уже и начал понимать, что такое ему здесь придётся наблюдать постоянно.

По крайней мере, можно будет задёрнуть плотные шторы, которые висели по обеим сторонам от каждого окна... Хотя, невооружённым взглядом увидев, насколько пыльными они были, гриффиндорец понял, что, наверное, всё же не решится их трогать.

В левой стене, ближе к двери в комнату, был большой камин с полочкой над ним и кирпичной трубой, уходящей на второй этаж. Посередине же этой стены, правее от камина, был широкий проход в соседнюю комнату — без двери. А за ним — стоял старинный шкаф со стеклянными дверцами и фарфором внутри.

Гостиная была обставлена какой-то мебелью, накрытой кусками белого брезента, похожего на большие простыни. Ну то есть, как — «белого»... по свисающим по бокам складкам было понятно, что когда-то ткань, быть может, и была белой. Но вот сейчас — как и всё вокруг, её покрывал толстый слой пыли. Перед камином — примерно посреди комнаты — стоял большой овальный стол, своей узкой стороной направленный на Гарри. Вдоль него, слева, спинками к камину — стояли несколько стульев. А справа, судя по очертаниям — длинный диван, за спинкой которого ещё оставался достаточно широкий проход у окна.

Дамблдор первым делом устремился к камину и, подойдя к нему, обернулся к эльфу, который озирался с таким восхищением, словно посетил настоящее чудо света.

— Добби, будь добр — принеси, пожалуйста, немного дров. Они должны быть в чулане, под лестницей... Если моя старая башка ещё хоть что-то помнит.

— Конечно, профессор! Добби рад помочь!

Лишь теперь домовик отпустил чемодан, который он всё это время крепко прижимал к груди, оставив его парить в воздухе в нескольких сантиметрах над пыльным полом. Гарри услышал сзади скрип открываемой двери, недолгое копошение — и вскоре услужливое создание забежало в комнату, неся охапку дров и оставляя на пыльном полу следы от своих носков, собирающих всю грязь. Он сгрузил дерево в поленницу рядом с камином, оставив в руках лишь два полена, которые закинул в сам камин.

— Спасибо, — директор благодарно кивнул, открыл заслонку в кирпичной трубе, достал палочку и одним взмахом метнул огонёк внутрь.

Дрова тут же зажглись так, будто камин горел уже не первый час. Затем Дамблдор сделал ещё один витиеватый взмах палочкой — и пламя на миг окрасилось в зелёный цвет, но тут же — вернулось к своему обычному состоянию.

— Ну что ж, Гарри... — он повернулся к ученику. — Вот теперь — мы можем поговорить. Уверен, у тебя накопилось немало вопросов. Я готов на них...

Он не успел договорить. Пламя камина снова окрасилось в зелёный цвет, но на сей раз — оно приняло форму головы профессора МакГонагалл.

— Архангел? Вы на связи? — обеспокоенно спросила декан.

Он повернулся обратно к камину с изумлённым видом:

— Да.

— А Грифон — в пещере? — она с опаской оглянулась по сторонам.

— Да, он тут.

— Слава Мерлину!

— Что-то случилось? Уже?

— Вы были правы. Они уже тут. Прочёсывают за́мок.

— На каком основании? — Дамблдор нахмурился.

— «Внутренние дела министерства», — она закатила глаза.

— События развиваются, как мы предполагали? Они ищут Грифона?

— Не только. Похоже, и вас тоже.

— В таком случае — управление школой до моего возвращения временно переходит к вам. Вы в моём кабинете?

— Да.

Дамблдор наклонился к камину и сказал значительно громче:

— Меня всё слышали? До моего возвращения — обязанности директора временно исполняет действующий заместитель. Армандо? Финеас?

Голова МакГонагалл ненадолго пропала из камина, а вернувшись через несколько секунд — ответила:

— Да, все директора́ — приняли назначение.

— В таком случае — вы знаете, что делать. Есть угроза птенцам Грифона?

— Не похоже, что Фадж о них знает.

— Ни об одном?

— На них даже не обратили внимания. В любом случае, я их всех проинструктировала. Всех пятерых. Троих — огненных, одну... как бы её... вы знаете, кого одну — она одна такая, и ещё одного... светлого — который последний. Огненные постарше — похоже, были не в курсе.

— Хорошо. Им же лучше. Тогда действуем по плану. Я верю, вы справитесь. По этому каналу связываться — только в безопасном случае. Для экстренной связи — используйте третий канал. Для надёжной, но не срочной — четвёртый. За помощью — можете обращаться к Наставнику и Кулинару. И лучше ввести их в курс дела.

— Кулинара тоже? Вы уверены? В свете недавних событий...

— Да. Уверен. И в крайнем случае — можете также подключить Глазастого.

— Хорошо. Вам виднее. Доложу по итогам. Если не выйду на связь до полуночи завтра — значит, остался лишь план «F».

— Принято, — он помедлил и добавил, — держитесь там. Может, всё обойдётся.

— Спасибо, — она тяжело вздохнула. — И удачи.

— Вам так же.

Услышав прощальные слова, голова пропала, а пламя — вновь стало обычным, озаряя помещение оранжевым светом. Кроме него гостиную освещал лишь тусклый свет запылившейся хрустальной люстры.

***</p>

— Ну всё, теперь нас точно никто не побеспокоит, — с непринуждённой улыбкой директор снова повернулся к Гарри.

— Профессор, что это сейчас было? Грифон — это я? Почему мои друзья в опасности?...

— Они в безопасности, Гарри. Всё в порядке. Просто их могли использовать против тебя.

— Кто мог использовать? Министр? Зачем? И откуда такая секретность с кодовыми именами? Что происходит?

— Гарри, ты присядь...

Дамблдор стянул брезент с одного из стульев и положил его на всё ещё накрытый стол. Потом освободил второй стул и сел на него сам, повернувшись к первому.

— Ну? Садись. Вообще, чувствуй себя как дома... Насколько это возможно. Ты тут, похоже, надолго, — он указал ладонью на свободный стул и загадочно взглянул на Гарри поверх своих очков-половинок. В глазах профессора игриво отражались танцующие языки пламени из камина. Как только студент прошёл вглубь гостиной и занял предложенное место, Дамблдор продолжил. — Кодовые имена — потому что профессор МакГонагалл, видимо, была не уверена, что это каминное соединение — не прослушивается. Подстраховка на всякий случай.

— А почему оно могло прослушиваться?

— Потому что министерство... точнее, министр — как мы и опасались, вторгся на территорию школы и попытался произвести силовой захват, используя мракоборцев. Целью захвата — был ты... и, по-видимому, я тоже.

— Зачем ему это делать!

— Затем, что он боится. А люди в страхе совершают необдуманные поступки.

— Чего ему бояться-то? Вас?

— Так, давай обо всём по порядку. Тебя профессор Люпин ввёл в курс дела?

— Сегодня? Да он мне почти ничего не объяснил. Сказал только, что у меня какой-то шибко особенный патронус. Истинно Первородный — или как его там...

— Первозданный, — поправил его директор.

— Ну вот этот, да. И что такой же был у колдуна, который самый первый патронус призвал. Но Люпин мне вообще ничего не объяснил. Ни зачем он такой нужен, ни что он такого особенного делает... И, кстати, да. Я уже знаю про заклятие... этого... как его... Ультуса. Которое «Экспекто Ультум». Так что можете не делать вид, что не в курсе. Про него он мне тоже ничего не сказал. А я сам видел, что оно существует. Объясните уже, зачем вы его от нас скрывали!

Старый волшебник снял очки и протёр глаза, тяжело вздохнув:

— Ох, Гарри... Я порой поражаюсь тому, как в тебе сочетаются такая взрослость с такой наивностью... Это, наверное, и делает тебя таким особенным... Ничего я от тебя не скрывал.

— Вы понимаете, о чём я! Не вы лично, но преподаватели. Ни МакГонагалл, ни Люпин — ничего не сказали о том, как можно атаковать дементоров, когда я их спрашивал. И в учебниках даже Гермиона ничего подобного найти не смогла — а уж она-то что угодно откопать в состоянии. Хотя теперь уже очевидно, что такая магия — существует. И если её смог найти я — то вы-то — уж точно просто не могли о ней не знать! Так зачем же вы её от нас держали в тайне? — третьекурсник нахмурился, требуя ответа.

Директор лишь добродушно усмехнулся:

— Ты, и правда, истинный гриффиндорец. По-настоящему самоотверженный и верящий в других. Настолько, что даже не можешь допустить мысли... Да-а-а, ты не перестаёшь меня удивлять. Никто от тебя ничего не скрывал...

— Да ну как же! Я ведь собственными глазами видел...

— Послушай меня, Гарри. Никто от тебя ничего не скрывал, потому что никакого заклятия — как ты там сказал, «Ультуса»? — до сегодняшнего дня просто не существовало, — Дамблдор помолчал немного, пристально глядя в глаза ученику в надежде, что он всё-таки сам придёт к правильному выводу. Но, так и не дождавшись, озвучил очевидное сам. — Ты всё ещё не понял? Заклятие, способное причинить вред дементору — это ты его со́здал. Сегодня.

***</p>

— П-п-погодите, что значит «создал»? — Гарри всё-таки смог снова обрести дар речи. — Заклятия же не берутся вот так, из ниоткуда...

— А откуда они берутся, по-твоему? Любая магия, которой вас учат в школе — когда-то в прошлом кем-то же должна была быть сотворена впервые. Не задумывался об этом? Кто-то — ведь был первым. Какой-то могущественный маг. Такое происходит нечасто, но всё, о чём знает магический мир — это результат чьих-то открытий.

— Профессор, да ну о чём вы! Не может быть такого, что я первый до подобного додумался! Неужели за сотни или — сколько там — тысячи лет никому не пришло в голову поискать слова заклинания, обратного патронусу? Этого просто не может быть! Не может!

— Ты прав. Дементоров пытались изучать испокон веков, хоть и не сильно в этом преуспели. В частности, профессор Спэнгл — автор «Заклинаний защиты и запугивания», титанического труда, честь ему и хвала — внёс неоценимый вклад в исследование патронуса и природы дементоров. И он наверняка пробовал найти смежные чары. Но ты, похоже, не совсем правильно представляешь себе саму природу магии. Заклинание — это не просто слова и взмахи палочкой. Это — не создаёт магию, а лишь призывает её. Но чтоб её призвать — для начала нужно, чтоб она существовала. Это и делает маг, создающий новое заклинание: по-настоящему сотворяет его. А слова заклятия и взмахи палочкой — не более, чем его почерк, с которым связываются новые чары, чтобы потом их вызвать повторно. Именно это ты и сделал в Хогсмиде. Создал новое заклятие и назвал его так, как тебе захотелось.

Гарри сидел и хлопал глазами, переваривая сказанное. С трудом уложив это в голове, он неуверенно продолжил:

— Тогда... Погодите, я не понимаю. Допустим, этот ваш... мой Ультус — и правда открыл я. А что конкретно он делает-то?

— Это ты мне скажи, — снова улыбнулся директор, подавшись вперёд. — Ты когда его сотворил — чего вообще хотел добиться?

— Я... — Гарри начал вспоминать своё эмоциональное состояние в тот момент. — Я хотел его уничтожить. Дементора. Искоренить чистое зло. Чтобы эта тварь, поглощающая человеческие души, исчезла. Навсегда.

— Ну значит, вот это твоё заклинание и делает. Похоже, что Римус правильно понял его назначение.

Гриффиндорец попытался вспомнить хоть один из тех вопросов, которые мучили его весь сегодняшний день, но они все — разом куда-то делись после таких новостей.

— Профессор, а... получается, что это мой тот особенный патронус позволил такое сделать?

— Не совсем. Первозданный Патронус — лишь симптом. Он означает, что волшебник в совершенстве овладел этим видом магии. На что способен лишь очень могущественный маг, который, к тому же, должен быть чрезвычайно похож по духу на того, кто изначально создал такое заклятие. Некоторые даже верят, что тот, кто овладеет Первозданной формой неких чар — это никто иной как реинкарнация того самого колдуна, который открыл этот вид магии изначально. Но лично мне кажется, что вот это — уже сказки, — директор небрежно отмахнулся с лёгкой усмешкой. — Конкретно чары Патронуса — это очень древняя магия, и она давно обросла таким слоем мифов и легенд, что отличить правду от вымысла — уже невозможно. Для Первозданного Патронуса народ даже особое название придумал: Патронус Истинной Души. Ты его наверняка слышал.

— Нет, ничего такого не припомню. Я же среди магглов вырос.

— Я помню, Гарри... Я помню, — Дамблдор тяжело вздохнул, осознавая груз его прошлых решений. — Но думал, что друзья-то тебе наверняка рассказывали. Как всё загадочное, чары патронуса вызывают бурный интерес у обывателей. Так что ходит немало легенд про того загадочного волшебника, который вновь явит миру Первозданный Патронус, — Дамблдор ещё раз окинул Гарри взглядом. — И теперь я точно знаю, что это всё — сказки. У тебя с этим чародеем из мифов — вообще ничего общего. Но не важно, правда это или нет. Важно, во что люди верят. А образ того обладателя Первозданного Патронуса из легенд — могущественный, но опасный.

— Так поэтому министерство попробовало меня схватить?

— Думаю, что да. Зная Фаджа... Он никогда не славился принятием обдуманных решений. Тем более — когда он принимает их поспешно. Если он узнал, что произошло в Хогсмиде, то его первая реакция — это первым делом отобрать у тебя палочку и посадить тебя в клетку: «кабы не вышло чего».

— Он — что... — у Гарри брови поползли на лоб, — был готов упрятать меня в Азкабан только из-за того, что боится?

— Не в Азкабан, но... поверь, у Министерства есть масса других, не менее отталкивающих местечек. Но всё обошлось, как видишь! — директор жизнерадостно хлопнул в ладоши в попытке приободрить студента, и люстра погасла, оставив лишь горящий камин. — Ой, прости, — он хлопнул ещё раз, и тусклый свет снова включился.

— Профессор, и что теперь будет? Мне больше нельзя в Хогвартс? Мне теперь всегда придётся скрываться?

— Ой, ну что ты! — Дамблдор усмехнулся, слегка зажмурившись и махнув рукой. — Фадж опомнится. Рано или поздно кто-нибудь в Министерстве вправит ему мозги. Или он сам поймёт, как опозорился. Но было важно не дать ему тебя сцапать безо всякого суда и следствия. Уверен, уже завтра Министерство пришлёт свои официальные извинения «о доставленных неудобствах», как они это умеют.

— Тогда... почему вы меня привели в это неприступное убежище, а не просто спрятали где-то в за́мке?

— На случай, если не пришлёт, — взгляд профессора резко стал серьёзным, давая понять, какое развитие событий он на самом деле имеет в виду. Затем снова улыбнулся. — Но пока об этом рано беспокоиться. Возникнет такая проблема — тогда и будем об этом думать. А сейчас — расскажи мне в подробностях, что там произошло. И что к этому привело.

Гарри набрал воздуха в грудь и принялся пересказывать хронологию сегодняшних событий. Опустил лишь некоторые детали, не имеющие отношения к делу: характер его отношений с Кормаком, стычку с близнецами и то, как именно он выбрался в Хогсмид.

— Понятно, — кивнул директор по завершении рассказа. — Всё именно так, как и передал мне профессор Люпин. Ну, кроме формы заклятия. Вот только... ты не в курсе, что подслушивать разговоры преподавателей — нехорошо?

— Я... простите, профессор. Вы сказали — в подробностях...

— Не всё, что я говорю, сто́ит понимать буквально... Ой, кажется, я отвлёкся и прослушал часть рассказа — ничего не запомнил после того, как ты вошёл под мантией в «Три метлы». Старость — не радость, — он игриво подмигнул, а затем, хлопнув себя по коленям, встал со стула. — Ну ладно. Хватит с тебя на сегодня. Спать уже пора. Весь Хогвартс уже полчаса как в своих кроватях. Пойдём, проведу экскурсию по этим роскошным апартаментам, — усмехнулся он.

Гарри тоже встал и проследовал за директором, вышедшим в коридор. Оказавшись у лестницы, Дамблдор указал на дверь, которую не было видно от входа — рядом с той, в которую упирался коридор.

— Это туалет, — произнёс он и стал подниматься по лестнице вверх.

Оказавшись на втором этаже, Гарри увидел точно такой же ряд дверей, как и на первом. Только самих дверей было побольше. Вдоль них простирался такой же узкий коридор, слева от которого были перила. На другом конце вновь была лестница, которая вела, по-видимому, уже на чердак.

— Здесь — спальни, — пояснил профессор. — Выбирай любую. Я бы на твоём месте взял третью: она как раз над камином. Быстрее согреется.

На втором этаже и так уже было не настолько холодно, но Гарри согласно кивнул и открыл третью дверь, которая была чуть правее от центра стены. Уже догадавшись, как именно здесь включается свет, он хлопнул в ладоши — и на стене загорелся светильник.

Комната была длинная, но узкая, лишь немногим шире, чем коридор. По левую руку, ближе ко входу в комнату — из стены торчала кирпичная кладка каминной трубы, уходящей наверх. Прямо перед Гарри, почти у самой двери — стояла кровать, направленная подножьем ко входу. Слева от неё оставался тесный проход. За ней — были ещё две таких же кровати. А за ними — стоял шкаф — точно так же, вдоль стены, прямо у окна.

Кровати, как и шкаф, были тоже покрыты брезентом. Гарри аккуратно стянул ближайший, стараясь не поднять в воздух пыль.

— Это, конечно, не гриффиндорская спальня, — извиняющимся голосом сказал директор, — но лучше, чем ничего. Сегодня тебе спать, похоже, придётся в одежде.

Гарри понял, почему директор так сказал, увидев, что на кровати нет постельного белья. Лишь колючее одеяло прямо поверх матраса и такая же голая подушка.

— И я бы на твоём месте накинул на подушку какую-нибудь рубашку или полотенце — вместо наволочки. Даже если я вспомню, где они тут хранятся — на местном постельном белье ты спать не захочешь, поверь. Так... Добби, ты — тоже переночуй здесь, с Гарри. Тут — теплее. Выбирай кровать. Я — буду в соседней спальне, — директор указал на следующую дверь.

Когда Гарри обернулся, чтобы увидеть, в какую сторону указывает Дамблдор, его взгляд зацепился за эльфа, стоящего рядом с директором. У того дрожали губы, и он изумлённо свёл брови, глядя куда-то вглубь комнаты своими большими глазами, на которых опять начали наворачиваться слёзы.

— Добби будет спать на большой кровати?

Седой волшебник опустил взгляд вниз к домовику.

— Здесь других — нет. Прости, комната для домовых эльфов не предусмотрена. Когда мы это возводили...

Домовик бросился к Дамблдору и в слезах благодарно обнял его ногу:

— Добби этого не забудет! Профессор Дамблдор — лучший хозяин... нет, лучший работодатель. Добби не знает, как — но Добби отплатит за такую щедрость!

— Добби, ну перестань, — смутился маг. — Тебе же нужно где-то спать. Давай, проходи. Выбирай кровать.

Продолжая всхлипывать от счастья, эльф проковылял в комнату, с неверием оборачиваясь на хозяина дома. Вслед за ним залетел чемодан и опустился на пол рядом с Гарри. Остановившись у самой дальней, третьей кровати, домовик с виноватым взглядом дрожащей рукой неуверенно указал на неё:

— Добби хочет спать поближе к окну.

— Да как хочешь. Гарри, ты же свою кровать уже выбрал?

— Да. Я как раз — не хочу у окна. Там же с утра — солнце...

— Солнце? — эльфа переполняли эмоции. — Добби увидит рассвет, лёжа в кровати? Директор — лучший работодатель! Добби бесконечно благодарен директору Дамблдору и сэру Гарри Поттеру!

Обоим магам от такого восхищения стало как-то неловко. Гарри попытался успокоить старого знакомого:

— Добби, это всего лишь кровать...

— Это настоящая кровать! Добби этого не забудет! Добби будет работать вдвое... втрое усерднее!

— Так, Добби. Сейчас — тебе надо вдвое усерднее укладываться спать, — аккуратно попробовал умерить его пыл Дамблдор. — В общем, я ещё пойду вниз, посижу у камина. А вы — давайте, ложитесь. Завтра — наверняка будет насыщенный день.

К тому моменту, как директор это произнёс — Гарри уже закончил натягивать рубашку на подушку. Повязав рукава с обратной стороны, чтоб импровизированная наволочка не сползла, он водрузил подушку на место, а сам — вышел из спальни и спустился вниз, чтобы посетить туалет перед сном.

Уборная оказалась под стать остальному дому: грязная, с тусклым светом и везде, где только можно — покрытая толстым слоем пыли. Ладно хоть, унитаз всё ещё работал, хоть после смывания он и стал набираться с жутким грохотом в трубах. После открытия крана — некоторое время сперва был слышен лишь свист выходящего воздуха. Потом — заставляя кран тарахтеть и трястись, хлынула ржавая коричневая жижа. Но, пробежав где-то через минуту, в раковину всё-таки полилось что-то более-менее прозрачное, в чём было не противно сполоснуть руки. Хотя при таком тусклом свете от лампы, со всех сторон покрытой непроглядным слоем пыли, быть уверенным в чистоте воды было нельзя.

Когда Гарри вернулся в спальню, Добби уже лежал на своей кровати: на животе, подложив руки под подбородок поверх подушки и не отрывая взгляда от окна.

— Спокойной ночи, Добби, — сказал гриффиндорец, ложась в свою кровать.

— И вам тоже, сэр!

Лишь оказавшись головой на подушке, Гарри осознал, насколько безмерно он за сегодня устал. И, едва сомкнув глаза — тут же провалился в объятия сна. Несмотря на пыльный воздух, по-прежнему надетую одежду и незнакомое место ночёвки.

***</p>

Проснулся Гарри от яркого солнечного света, невыносимой жары и аппетитного запаха какой-то выпечки.

Едва продрав глаза, он потянулся к тумбочке за своими очками... но вместо этого ладонь упёрлась в какую-то стену. Оглянувшись по сторонам от недоумения, он осознал, что находится не в привычной башне Гриффиндора, а в старом заброшенном доме на крыше здания в Лондоне. Потребовалось некоторое время, прежде чем он окончательно проснулся и вспомнил, куда дел очки перед сном. Они оказались на чемодане, стоящем у подножья. Парень сел на кровати, поправляя одежду, растрепавшуюся за ночь. Ему было жарко. По-видимому, за время его сна дом всё-таки нагрелся, и сейчас, будучи в уличной одежде в помещении, он понял, насколько вспотел. Одно это — уже успело испортить настроение с утра. Умываться в том туалете он, скрепя сердце, ещё мог себя заставить. Но вот принимать душ в той ванне, которая была прямиком из фильма ужасов — точно нет.

Гарри неохотно встал с кровати и оглянулся по сторонам. Третья кровать — та, которая стояла у окна — была уже пуста и аккуратно заправлена. Насколько это было возможно без постельного белья. На полу всё так же лежал толстенный слой пылищи, ещё более отчётливо видимый в лучах утреннего солнца.

Гарри надел ботинки, встал, поправил одежду — особенно, джинсы, за ночь съехавшие на бок — и напялил очки, которые взял с чемодана.

Стянув куртку и бросив её на кровать, он вышел из комнаты... и обомлел.

Перед ним предстал коридор, который он видел вчера. Но в совершенно другом состоянии. Здесь было светло и, что важнее — чисто. В натёртом до блеска паркете отражались красивые резные перила, которые и сами выглядели как новёхонькие. А в воздухе — вместо пыли и запаха плесени висел аромат чего-то весьма вкусненького, доносящийся снизу, где кто-то гремел посудой.

Спустившись на первый этаж и первым делом заглянув в туалет, Гарри увидел совершенно не то, что застал там вчера. Светлое помещение, отделанное блестящим бело-бежевым кафелем, в котором красовалась изысканная фарфоровая ванна на изогнутых ножках, а на полочку у раковины — было даже не страшно положить зубную щётку. Над которой, как оказалось, было ещё и зеркало.

Когда Гарри вышел оттуда — он направился на источник аромата, от которого бежали слюнки. Дверь во вторую, среднюю, комнату — была открыта нараспашку. Заглянув в неё, он увидел Добби, носящегося по кухне — такой же чистой, как и весь остальной дом, пока на плите что-то кипело в большой кастрюле, а её содержимое сам собой помешивал большой черпак. Эльф же — только что забрался на стул перед кухонным столом, который уже ломился от всевозможной еды. Закончив выкладывать очередное блюдо из другой кастрюли в большую фарфоровую ёмкость, он повернулся, чтобы сгрузить освободившуюся тару в раковину — и заметил Гарри. В тот же момент он замер на месте и, как преступник, пойманный с поличным, заметался взглядом по кухне:

— Добби разбудил сэра Гарри Поттера? Добби не хотел! Добби плохой домовик!

Он схватил кастрюлю обеими руками и принялся бить себя её дном по голове. Увидев это, Гарри, забежал на кухню и остановил его:

— Добби, ты чего!

— Добби не успел! Добби должен был приготовить завтрак до того, как волшебники проснутся! Добби должен наказать себя! — он бросил кастрюлю на пол и схватил поварёшку.

Гарри остановил его снова:

— Ты не должен наказывать себя! Ты же свободный домовик. Помнишь? Гордый, свободный домовик.

Тот неуверенно выпустил столовый прибор из рук:

— Спасибо, сэр Гарри Поттер. Добби ещё не привык. Но Добби старается! Добби хочет быть полезным. Но Добби виноват: Добби не успел закончить до прихода волшебников.

— Шутишь? — Гарри изумлённо вытаращил глаза. — Ты и так тут сотворил какое-то чудо! Это ты один умудрился привести весь дом в порядок?

— Сэр Гарри Поттер не злится, что Добби не успел приготовить завтрак?

— «Сэр Гарри Поттер» — охуевает от того, что тебе и так удалось сделать. Успел / не успел — это дело десятое. И уж точно — тебе совершенно не за что себя наказывать.

— Добби признателен, — он смущённо опустил глаза.

— Ты сам-то — давно встал?

— Добби проснулся с рассветом, — по тельцу домовика пробежала дрожь оттого, что он испытал такое несказанное счастье. — Добби старался не шуметь, чтобы не разбудить сэра Гарри Поттера и профессора Дамблдора. Добби успел закончить с уборкой, но не успел — с завтраком.

— Ничего страшного, — поспешил его успокоить Гарри, понимая, что иначе — опять может начаться акт самобичевания. — Ты очень трудолюбивый.

— Спасибо, сэр! Добби знает, что не достоин такой высокой похвалы, но он очень признателен за такое великодушие.

— Ты сам-то — хоть поел? — понимая, что бесполезно разуверять эльфа в третий раз, гриффиндорец попробовал сменить тему.

— Добби поест, когда закончит готовить завтрак для волшебников!

— Слушай, ну морить себя голодом — не дело. Давай, хоть перекуси, что ли...

— Нет! — отрезал домовик. — Добби не настолько низко пал! Профессор Дамблдор платит Добби за его работу, а работа ещё не сделана. Добби не успел, но Добби — не лентяй!

— Добби, ну ты же теперь не Малфоям прислуживаешь! Никто не станет на тебя ругаться, если ты на несколько минут оторвёшься от дел и сам хотя бы позавтракаешь...

— Нет! Добби — не лентяй! — он нахмурился. — Сперва работа — потом награда. Добби ещё не заслужил. Сэру Гарри Поттеру лучше подождать в гостиной, когда завтрак будет готов.

Осознавая, что его благие побуждения обидели домовика, Гарри отступил назад, держа руки перед собой в жесте «всё-всё, ухожу» — и покинул кухню. Открыв соседнюю дверь, ведущую в гостиную — он понял, что тот проход в стене, который он заметил вчера рядом с камином — на кухню-то и вёл. Но, дабы не смущать эльфа своим видом, он занял место поближе к двери, у камина, откуда он не мог видеть, чем там Добби занимается, а значит — и домовик не видел его. По крайней мере, так он не будет стоять над душой. Заняв место за столом, гриффиндорец осмотрелся повнимательней.

Овальный стол был из какой-то тёмной породы дерева. Стулья с мягкими спинками и сиденьями, обшитыми бархатом вишнёвого цвета, были изготовлены из того же дерева и в том же стиле, в котором был стол. Кожаный диван напротив, однако, был немного другим по стилю, хоть и вполне вписывался в обстановку.

Атласные шторы, цвет которых вчера было тяжело определить из-за покрывшего их слоя пыли, оказались благородного винно-алого цвета. Помещение чем-то даже напоминало гостиную Гриффиндора, в которой также преобладали красные, жёлтые и коричневые цвета. Стены были отделаны вертикальными планками из светлого дерева, позволяя падающему на них свету из окон, рассеиваясь, заполнять всю гостиную. Над столом — висела большая хрустальная люстра, будто собранная из гроздей алмазов, в гранях которых радугой переливалось утреннее небо за окном, отбрасывая сотни солнечных зайчиков по всей комнате.

В целом — взгляду было особо и не за что зацепиться. Но вместе с тем, комната ощущалась довольно уютной.

Гарри обернулся направо, услышав шаги, спускающиеся по лестнице. Вскоре в комнату зашёл заспанный директор, удивлённый не меньше, чем сам Гарри, когда он только спустился на первый этаж.

— Доброе утро. Добби всю ночь не спал, что ли? — спросил он у ученика, как только его заметил.

— Здравствуйте. Сказал, что с рассветом проснулся.

Директор изумился ещё больше, оглядывая комнату, и направился к кухне, но Гарри его окликнул полушёпотом:

— Если вы хотите ему сказать, чтоб не загонял себя — не надо. Я попробовал — его это только обидело.

Дамблдор остановился на полпути, призадумался, а потом повернулся к камину и взмахом палочки снова зажёг его. Затем сел на соседний стул рядом с Гарри — видимо, тоже выбранный по принципу «чтобы не мозолить глаза эльфу» и тихо спросил:

— Ну, как спалось?

— Да нормально. Как обычно, — соврал парень.

— А если по-честному?

— По правде... спать в одежде — вся спина затекла, — он потянулся. — И вспотел под утро, как после марафона. Хорошо хоть, что Добби уже успел туалет привести в порядок. Если бы не это — даже не знаю, как бы я сегодня весь день ходил без душа.

— Это точно. Утренний душ — нам обоим не помешает.

— Профессор, а вы ради этого Добби сюда взяли? Чтобы он здесь всё в порядок привёл?

— Да, в том числе... но я не думал, что он успеет так быстро. Я его ещё ни о чём даже не попросил. Да и, по правде, я сам не знал, что убежище было в настолько плачевном состоянии. Хотя... — он уставился в потолок, — этого следовало ожидать... Я же тут в последний раз бывал... Разве что... Со стариной Гринд... Ой, даже не помню, когда.

— Так какие у нас теперь планы? — без предисловий спросил Гарри, переводя отвлечённые разговоры в сторону важной темы. — К чему нам надо готовиться? Вы сказали, сегодня будет важный день.

— Пока что — нам надо ждать дальнейшего развития ситуации. Но нужно быть готовыми в любой момент покинуть убежище. В лучшем случае — профессор МакГонагалл просто сообщит нам, что ситуация уже разрешилась сама собой.

— А в худшем? — после короткого ожидания так и не услышав вторую половину, спросил Гарри.

— А в худшем — поговорим об этом потом. Сейчас — позавтракаем, а там уже — и будем смотреть дальше. Просто будь готовым собираться, в случае чего.

Гарри кивнул и через плечо профессора увидел, как Добби вошёл с кухни, а над ним — летел поднос с несколькими большими фарфоровыми чашами, накрытыми крышками. Увидев Дамблдора, он остановился с провинившимся видом:

— Добби... опять не успел? Добби не успел дважды! Плохой Добби!

Он кинулся к камину, пытаясь схватить кочергу, но Дамблдор его опередил, развернувшись на стуле. Он попробовал успокоить домовика отеческим тоном:

— Добби, всё ты успел! Вон какой ты молодец! Я думаю в этом месяце выписать тебе премию. За работу в экстренных обстоятельствах. Как насчёт десяти галеонов?

Эльф недоверчиво поднял взгляд:

— Добби благодарен профессору Дамблдору за его доброту, но Добби знает, что не заслужил. Добби будет трудиться усерднее в следующий раз!

— Премия — десять Галеонов? — нахмурился Гарри.

— Добби понимает, что это в десять раз больше его оплаты, поэтому Добби не смог бы принять такой щедрый дар, даже если бы заслужил.

— В десять раз? Профессор, он — что — получает 1 галлеон в месяц? — Гарри раздражённо повернулся к директору.

— Я ему который месяц пытаюсь дать больше под разными предлогами, но он не берёт, — Дамблдор шепнул, разведя руками. — Сам же видишь.

Угрюмый взгляд гриффиндорца сменился на озадаченный, и он перевёл его на домовика. Поймав взгляд Гарри, эльф опомнился и затараторил:

— Сэр Гарри Поттер может не говорить! Добби сам всё понимает! Добби слишком отвлёкся, так и не подав еду к столу! Добби сейчас исправится!

Он спешно повернулся к подносу, повисшему в воздухе, и тот продолжил путь к столу. Добби же суетливо помчался обратно на кухню и через секунду вернулся, отправляя по воздуху ещё два подноса, набитых всевозможной едой. Наконец, он точно так же пролевитировал две тарелки со столовыми приборами, которые легли на стол перед Гарри и Дамблдором.

Не обнаружив на столе третьей тарелки, профессор спросил:

— Добби, а ты?

— Всё-всё, Добби уходит! Добби не смеет мешать волшебникам!

— Нет, погоди. Где твоя тарелка?

— На... кухне, — осторожно ответил домовик, не понимая, к чему такой странный вопрос.

— Нет, так не пойдёт, — суровым голосом отрезал Дамблдор. — Садись с нами.

— Но Добби ещё не вымыл посуду...

— Добби, ты на кого работаешь? — директор свёл брови.

— Добби служит профессору Дамблдору, за что ему бесконечно...

— Так вот, — перебил его пожилой волшебник, — профессор Дамблдор — требует, чтобы ты сел с нами и поел нормально. И сам выбрал размер премии, раз уж 10 галеонов брать отказываешься.

— Хорошо, если профессор Дамблдор настаивает...

— Настаиваю.

Эльф неохотно щёлкнул пальцами — и с кухни прилетело ещё одно крохотное блюдце. Оно приземлилось с другой стороны стола — по диагонали — максимально далеко от того места, где сидели Гарри с Дамблдором. Он с испуганным видом — таким, будто совершает немыслимую дерзость — залез на стул и сел, весь сжавшись.

— Ну так что, определился? — уже мягким голосом спросил директор.

— Один... — трясущимся голосом произнёс эльф. — Один галеон.

— Два, — настоял Дамблдор. — По одному — за каждый раз, когда ты проявил себя. Один — сегодня и ещё один — за то, что ты умудрился сделать на прошлой неделе.

— Добби лишь организовал хранение продуктов...

— До тебя такая организация — была?

— Нет...

— Кто-нибудь ещё догадался этим заняться?

— Нет...

— Это помогло другим домовикам в их работе?

— Да...

— Получается, что ты сделал работу сразу за нескольких эльфов. Это достойно премии. Согласен?

— Согласен, — неохотно кивнул домовик.

— Ну вот и договорились. Значит, два галеона, — с этими словами Дамблдор повернулся к стоящим перед ним яствам и начал изучать меню. Окинув еду взглядом, он насторожился. — А ты вообще из чего это всё приготовил?

— Добби позаимствовал немного продуктов из запасов Хогвартса.

Директор резко повернулся к эльфу снова:

— Ты покидал убежище?

Домовик испуганно округлил свои большие глаза:

— Нет-нет! Добби не посмел бы поставить под угрозу сэра Гарри Поттера! Добби призвал продукты сюда, — на этих словах взгляд Дамблдора сменился на озадаченный и, поймав его, эльф пояснил. — Новая система хранения позволяет призывать продукты всем домовикам, которые работают в Хогвартсе. Чтобы сэкономить время. А профессор Дамблдор — ещё не выгонял Добби.

— По этим призывам — кто-нибудь может отследить, куда были перемещены продукты?

— Нет. Добби не думал, что кто-то из домовиков посмеет растрачивать продукты куда-то кроме приготовления еды в Хогвартсе...

— Хорошо, что не подумал. Тогда ладно. Но впредь — пока ты тут — давай перед тем, как ты попробуешь взаимодействовать с кем или чем угодно за пределами этого дома — ты спросишь у меня? Одна ошибка — и наше местоположение может быть раскрыто. Ты же не хочешь, чтобы те, кто угрожает Гарри, нашли его?

— Добби не хотел, — виновато опустив взгляд, домовик помотал головой, хлопнув по лицу собственными большими ушами. — Добби понял свою ошибку. Добби не совершит такого впредь!

— Ничего страшного не произошло. Так что не вздумай себя наказывать! Но на будущее — имей в виду. А теперь — давайте уже есть... От твоей стряпни у меня уже живот урчит.

С этими словами Дамблдор принялся накладывать себе еду, пока Гарри уже уминал за обе щеки.

***</p>

— Профессор, а, всё-таки... Если не обойдётся — то какие дальнейшие планы? — спросил Гарри, приступая к десерту. — Мне лучше быть в курсе, к чему готовиться.

Директор окинул его оценивающим взглядом и ответил:

— Ну ладно. Пожалуй, ты прав... Вариантов развития событий — несколько. В лучшем случае — всё обойдётся само собой — тогда ты просто вернёшься в Хогвартс. Но если по реакции Министерства станет понятно, что мы имеем дело не с этим сценарием — тебе придётся в спешном порядке научиться самообороне. Как я сказал, фигура того мага из легенд, воплотившего Патронус Истинной Души — довольно неоднозначная. У него есть как поклонники, считающие его чуть ли не новым Мерлином — так и ненавистники, убеждённые, что с его приходом настанут тёмные времена. А значит, тебя попытаются убить. И это будет не один лишь Волан-де-Морт со своими приспешниками, как раньше. А гораздо, гораздо больше желающих. Которые ещё и будут убеждены, что совершают благое дело. И даже в министерстве — найдутся те, кто будет разделять их взгляды. Поэтому — тебе надо уметь постоять за себя. Хотя бы на том уровне, на котором защитой владеют начинающие мракоборцы. Я понимаю, будет нелегко...

— Профессор, — перебил его Гарри, — вы меня сами учить будете?

— Нет, я тут с тобой — просто на всякий случай. Твоей подготовкой займутся профессора́ Хогвартса.

— То есть, я туда всё-таки вернусь? — в его взгляде затеплилась надежда.

— Нет. Если придётся скрываться — то нет. Ты останешься здесь... Ну или в нескольких, самых худших, сценариях — окажешься в другом убежище. Но это, в любом случае, будет не Хогвартс. Учителя будут посещать тебя, а не ты — их.

— То есть, я буду не совсем отрезан от мира?

— Ты вообще не будешь отрезан от мира. Это же — не Азкабан. Просто... тебе придётся избегать личных контактов.

— А как же контакты с учителями?

— Ну кроме них, да.

— Профессор... а раз уж они всё равно будут перемещаться ко мне сюда из Хогвартса — они могут захватить с собой моих друзей?

— Лучше не надо. Фадж ещё не знает, что может использовать их для давления на тебя. И лучше пусть это так и останется. Учителя Хогвартса — хоть по ним и не скажешь — могут постоять за себя. Даже при столкновении с мракоборцами. Но вот подключение студентов — это большой риск. И для них, и для тебя, и для всей операции.

— А в чем, собственно, операция?

— Защитить тебя — до тех пор, пока ты не сможешь защищать себя сам. Это же, вроде бы, очевидно. Пойми: ты теперь — не просто Мальчик-Который-Выжил. Ты — носитель Первозданного Патронуса. Тебе суждено продвинуть этот раздел магии далеко вперёд. Независимо от того, осознаёшь ты это или нет. И магический мир не может допустить, чтобы по чьей-то глупости он лишился такого чуда. Я не могу этого допустить.

Слова директора прозвучали так, будто Гарри теперь до конца своей жизни обречён играть роль курицы, несущей золотые яйца. Которую непременно надо сохранить. И которая непременно должна продолжать нестись. Хочет она того или нет. Даже если ради этого придётся посадить её в клетку.

Уловив такие опасения во взгляде гриффиндорца, директор уточнил:

— Разумеется, найдутся люди, которые попытаются воспользоваться твоим даром. Особо рьяные — могут даже решиться посадить тебя на цепь. При чём, под красивые лозунги про «общественное достояние» и рассуждения о том, что, дескать, благо многих важнее, чем благо одного. Именно поэтому ты и должен научиться обороне. Твоя уникальная связь с чарами Патронуса — несомненно, даёт тебе колоссальную фору. Но одно лишь это — не убережёт тебя от козней недоброжелателей. Гарри, ты меня понимаешь?

Парень тяжело вздохнул:

— Да.

— Ты понимаешь, почему это так важно?

— Да. Вы не сможете оберегать меня вечно.

— Именно. Жаль, что всё так сложилось, и такой колоссальный груз свалился на твои плечи. Но — к сожалению, судьбу не выбирают. Хотя, признаться, я рад, что такое могущество обрёл именно ты. В руках тёмного мага это, и правда, могло ознаменовать начало очень мрачной эпохи.

«Вы не представляете, как близок я был вчера к тому, чтобы самому стать тёмным магом.»

Предупреждая его возражения, Дамблдор подытожил:

— Даже если у тебя есть в этом сомнения — поверь: ты — один из немногих, кому я бы доверил хоть собственную жизнь. И, полагаю, не я один готов на такое.

«Да, Кормак мне прямым текстом сказал, что пошёл бы со мной против всего мира.»

— Ладно, я и так на тебя с утра столько всего вывалил. Пора, и правда, в душ. Пока есть возможность. Ты в первый пойдёшь или во второй?

— Да это же ваш дом, я тут в гостях. Идите вперёд, я подожду...

— Нет, ты в который из туалетов пойдёшь? На первом этаже или на втором?

— А тут их два, что ли?

— Да, я же вчера... Ох, видать, забыл показать. Да, два. Это убежище рассчитано на то, чтобы тут мог скрываться довольно многочисленный отряд.

— Тогда на первом.

— Как хочешь. А я пойду наверх. Добби, спасибо. Завтрак был — просто объедение!

Он встал из-за стола и, насвистывая какую-то весёлую мелодию, направился на второй этаж, пока Гарри, не торопясь, смаковал остатки десерта. А эльф-домовик с растерянным взглядом, всем своим видом давая понять, что ему за столом было не место, неловко сидел перед своим уже опустевшим блюдцем.

***</p>

Принимая утренний душ в ванной комнате, рассчитанной лишь на одного посетителя и изобилующей изысканным убранством — Гарри не мог отделаться от ассоциаций с ванной старост. А она — напоминала о Кормаке. Одна мысль о котором с учётом того, что ему в ближайшее время не светит вновь встретиться с этим совершенным Аполлоном, невольно вызывала воспоминания о том, как именно они проводили время вместе. А будучи при этом голым под струёй воды — Гарри, конечно же, начал возбуждаться.

Но вести себя столь похабно в тайном убежище самого директора — было уже просто верхом свинства. Так что, изо всех сил отгоняя такие мысли прочь, он поспешил привести себя в порядок и покинуть туалет.

Накинув чистую одежду, он вернулся в гостиную, продолжая вытирать голову. Дамблдор был уже там, удобно рассевшись на диване с книжкой в руках. Заметив её, Гарри призадумался и через пару секунд озвучил напрашивающийся вопрос:

— Профессор, а... простите, я понимаю, что в сложившейся ситуации это последнее, о чём надо думать, но... тут вообще есть, чем заняться? Раз уж я теперь буду здесь — мне что делать-то?

Директор поднял на него улыбчивый взгляд, устремив его поверх своих очков-половинок:

— Вот «Ежедневный пророк», — он кивнул в сторону газеты, лежащей на столе, — но там ничего интересного. Очередные сплетни про «Ведуний». Сплошное враньё. Про беднягу Барбари — столько всего наплели... я поражаюсь, как им самим-то не противно на себя в зеркало смотреть после такого. Кто там автор? — он наклонился к столу и взглянул на передовицу, где красовалась колдография легендарного бородатого гитариста с выпученными глазами, которого явно застали врасплох этим снимком. — Ну естественно, кто ж ещё! Как вообще эта гадкая бессовестная журнашлюха... Ой, прости. В общем, там — ничего стоящего. У меня, вот, с собой удачно книжка оказалась. В кармане нашёл. Но тебе не понравится...

Гарри взглянул на обложку: там был изображён лысый мускулистый мужик с голым торсом, волосатой грудью и бородой «лопатой». Он обнимал какую-то даму в пышном розовом платье, которая, похоже, потеряла сознание у него на руках, картинно откинувшись назад и запрокинув голову. Вверху, заковыристым шрифтом с кучей завитков, было написано длиннющее название: «Томные страдания рабы любовн...» — Гарри не успел дочитать: директор открыл книгу пошире. Но уже по одному этому было понятно, что профессор прав: такое бульварное чтиво — ему точно не по вкусу. И, признаться, он был даже несколько разочарован выбором директора в литературе. Хотя — у каждого свои причуды...

Не заметив, как Гарри непроизвольно поморщился, едва одним глазком увидел обложку этого книжного шедевра, Дамблдор продолжил:

— Тут, вроде бы, ещё где-то валялся маггловский телевизор... или радио. Вечно их путаю. Но его искать надо. Где-то на чердаке, наверное. Но вообще... я не предполагал, что у тебя будет много свободного времени. Не хочется разочаровывать, но когда у тебя начнутся тренировки — тебе будет не до развлечений. Это лишь сегодня мы выжидаем. Так что — прости, не подумал об этом. Ты же не маленький — можешь найти занятие сам?

— Да конечно-конечно... Я просто поинтересовался. Пойду с Добби пообщаюсь пока.

***</p>

Он прошёл в кухню, где эльф заканчивал с уборкой после готовки. Посуда мыла сама себя, как и веник, подметающий пол. Но следил за этим всем — домовик.

— Добби, ну что? Теперь расскажешь, как дела?

Домовик обернулся к Гарри — и тут его как прорвало.

Он рассыпался в благодарностях за то, что «сэр Гарри Поттер» освободил его от Малфоев. Рассказал о своих похождениях в поисках нового хозяина и о том, как все волшебники хлопали перед ним дверью, едва услышав о том, что он хотел оплату за свои труды. Для Гарри это стало неприятным откровением: выяснить, какие маги в массе своей, оказывается, свиньи по отношению к целому виду волшебных существ.

Поскитавшись по миру, домовик хранил последнюю надежду: попроситься к некой старой подруге Винки, чтобы она предложила его в качестве второго эльфа своему хозяину. С её рассказов — это был весьма почтенный маг, и он был суров, но справедлив. Но, услышав, что Добби не готов работать бесплатно, она сама его прогнала с позором — и тогда у домовика не осталось вообще никаких надежд. А по красноречивому выражению лица Гарри понял, каким горем это было для эльфа — остаться без дома.

Часть истории Добби умолчал, но в его глазах гриффиндорец увидел промелькнувшее отчаяние, недвусмысленно намекнувшее на то, какие мрачные мысли этого трудолюбивого малютку посещали.

К счастью, «когда было уже совсем плохо», он задумался: а где вообще могут найти новый дом те домовики, которых прогнали? Сперва он вспомнил про Министерство: у того в ведении полно различных учреждений. Он уже собирался податься туда, хоть и боялся, что его могут отправить служить в Азкабан. Но в решающий момент, когда он уже неохотно брёл в «Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними», ему несказанно повезло: он краем уха услышал, как один из волшебников, мимо которых он проходил, упомянул Хогвартс — тогда-то домовика и осенило: школе непременно нужны эльфы, много их. Целая колония.

То, с какой несказанной радостью он описывал дальнейшие события, невозможно выразить словами. Но Гарри воочию увидел, насколько Добби теперь предан Дамблдору за то, что тот — всего-то-навсего — согласился платить ему какие-то гроши.

Дальше домовик с гордостью рассказал о том, что теперь носит одежду, и в подробностях поведал об истории приобретения каждого аксессуара. Правда, хоть Гарри и кивал с приветливой улыбкой, ему эти «крайне увлекательные» рассказы о том, как Добби «целых полчаса простоял в настоящей (!!!) очереди» — в одно ухо влетали, в другое — вылетали.

До единственного предмета «одежды», историю которого Гарри реально хотелось узнать — до розовых пушистых наручников — он, к сожалению, так и не дошёл. Их прервал голос декана МакГонагалл, донёсшийся из гостиной.

***</p>

— Директор, вы на связи?

Гарри услышал, как Дамблдор со скрипом встал с кожаного дивана и подошёл к камину:

— Возможно... Канал защищён?

— Да. Мы его несколько раз проверили.

— Если защищён — то что у меня было в руке в ту ночь, когда мы с вами оставляли незабываемую корзинку на пороге одной неприметной двери?

— Делюминатор. У меня срочные новости. Через 20 минут... нет, уже почти через 15 — состоится слушание Визенгамота насчёт вас с Гарри.

— Где?

— Как обычно, в Министерстве. Они специально отправили уведомление обычной совиной почтой, чтобы мы получили его уже постфактум. Меня предупредил наш источник.

Гарри, уже вернувшийся в гостиную, обеспокоенно взглянул на директора: Визенгамот — это уже серьёзно. И перспектива пропустить важное заседание, казалось, ничего хорошего не сулит.

Дамблдор же, с потрясающей для такого расклада невозмутимостью лишь сухо спросил:

— Обвинения?

— Преступление против магического мира и государственная измена.

— А поконкретнее?

— Это всё, что удалось узнать.