- 8 - (2/2)

— Наоборот, я спас её. Говорю же, Чонгук бродил рядом.

— Чонгук растлевает души?

— Можно и так сказать. Он — младший демон. Отец Чонгука сын Повелителя Ада и в его юрисдикции как раз-таки растление людей, чтобы те потом попадали в Ад, а не в Рай. Тем самым Ад пополняется рабочей силой. Мы встретились с Чонгуком случайно здесь на Земле. Тогда он ещё не занимался тем, чем занимается сейчас, а его отец чуть не утащил меня в свой замок на первом круге чисто из-за того, что моя магия необычная среди ангелов. Хотелось игрушку заиметь, вот только не на того нарвался, — Намджун напряжённо вздыхает. Эта история заставляет его ненавидеть Ад ещё больше. Вот только прилипший к нему адовый мальчонка пробуждает в нём тёплые чувства.

— Необычная? Это как? — расспрашивает, входит во вкус. Ему безумно интересно слушать голос, а ещё интереснее узнавать о возлюбленном.

— Это очень и очень редкая. Что странно, я ей особо не учился, никто в Рае не знает, как работает эта штука на самом деле. А вот боевая магия у меня более, чем обычная. Как у тебя, — он улыбается, примечая смущение напротив. — Когда ты раскрыл свои крылья, ты был таким красивым… В тот момент я понял, что нам с тобой вообще нельзя контактировать.

— Почему? — словно ребёнок хлопает веками охотник.

Но Намджун не отвечает. Молчит, бегая глазами по лицу, что потеряло розовинку, которая стелилась по нему в момент оргазма и после него.

— Ты слишком прекрасен, — даёт ответ, когда Джин открывает рот, чтобы что-то сказать. Вгоняет в краску и любуется тем, как к чужим щекам возвращается приятный его глазу цвет.

Ангел жмётся, но затем берёт себя в руки, прокашливается и заправляет мешающую прядь за ухо. Вот только та противится воле своего хозяина и падает обратно на глаза, отчего охотник фыркает, вызывая улыбку у Джуна.

— Что было то, тёмное, в человеке в парке? — Сокджин выпрямляется, надеясь, что взору больше ничего не будет мешать. Его радует, что падший ангел не таится, а рассказывает о себе всё больше и больше. От этого тепло разливается в его груди и, кажется, он влюбляется ещё сильней.

— Сбежавший чертёнок, — тихо поясняет Намджун. — Подопечный Чонгука. Этот маленький засранец запомнил, что я охотник и пришёл ко мне с просьбой. Пришлось вспомнить былое.

— Ты — охотник? — удивляется ангел.

— Охотник, — не отрицает, кивая. — Но моя карьера райского пса оборвалась на печальной ноте.

Сокджин лижет губы, нервно сглатывая. Они подошли к интересному и он, опять подвигавшись, чёрт возьми, голой задницей пусть и по облачённому в футболку прессу, гордо вскидывает голову и прищуривается. Проходит несколько молчаливых минут, в течение которых ангел рассматривает падшего очень внимательно, силясь понять хотя бы одну эмоцию, но у него ничего не выходит и он интересуется:

— Не хочешь говорить об этом?

— Не хочу.

И тогда Сокджин заключает чужое лицо в свои ладони, чуть сжимая щёки и чмокает в центр губ, что сложились уточкой.

— И не надо. Тэхён, наверное, уже нашёл ту папку под номером тринадцать. Он очень любопытный.

— Будто ты — нет. Вы же братья, — Джун забавно шевелит губами, говоря эти слова. Джин мило хихикает и целует уточку ещё раз.

— Братья, но разные. У него — ум, у меня — сила. У нашего инкубатора случился сбой и получились мы. Единственные во всём Рае. Удивительно, правда?

— Не думаю, — возражает Джун. — У людей тоже иногда рождаются двойни.

— Серьёзно? — выгибает брови охотник. Вроде бы, ТэТэ об этом не упоминал.

И падшему становится смешно от его реакции. Он хрипло смеётся, а затем медленно высвобождает руки из-под головы и невесомо скользит кончиками пальцев по бёдрам ангела. А в глазах напротив зажигаются искорки.

— Всё ещё не боишься?

— И не думал даже.

— Тогда, — Джун рывком садится, хватаясь за талию охнувшего Сокджина, — продолжим?

«Твоё погружение в грех», — додумывает следом.

Джин обнимает его за шею, двинув бёдрами сначала вперёд, потом назад, уперевшись в твёрдый бугорок под собой, и одаривает своего искусителя премилой улыбкой, которая отдаётся у того в груди приятным жжением. Сладкий ангел, словно мёд. Так и хочется ласкать это податливое тело вечность. Намджун вытягивает мешающиеся между ними штаны, отшвыривает их далеко и тянется к Джину за поцелуем. Аккуратно укладывает его на спину, пока тот дрожащими пальцами комкает ткань чужой футболки и наконец тянет на себя, он помогает снять с себя вещь и, облизывая губы, замирает. Охотник всё также улыбается, треплет его по волосам, будто успокаивая, хотя успокаивать здесь надо далеко не его. Ему не впервой. Разве что его немного потрясывает, потому что парней в его постели не было давно. Да и вообще давным-давно не было никого. Джун прикусывает свои губы и тут же возвращается к чужим.

Ангел ногами плотнее прижимает к себе падшего, упираясь пятками в поясницу, мычит в поцелуй, понимая, что возбуждение только возрастает. Трётся о Намджуна, старается дышать через нос, но не получается и он ртом выхватывает крупицы воздуха, которые спасают совсем ненадолго. Зажмуривает веки, видит под ними вспыхивающие звёзды, и кажется, что ещё немного и его сердце остановится. Тело горячее и ему безумно нравятся эти ощущения. Ему нравится то, что делает с ним падший ангел.

А тот тем временем ласково проводит тёплыми руками по коже спины, пальцами потирает место, откуда раскрываются крылья, те самые — величественные и бесспорно самые красивые из всех, которые ему когда-то приходилось видеть, достигает поясничных ямочек, нажимает на них большими пальцами и впивается в мягкие ягодицы, в награду получая томный выдох. Сам тоже не сдерживается от эмоций: выдыхает ангелу в ключицы и удовлетворённо наблюдает как во впадине расцветает узор из красных отметин, оставленных им.

«Как там было? Акт страсти? Да, оно», — проносится в мозгу Джина.

Джун оставляет свои метки на чистом и невинном теле в порыве страсти. Именно так стоит думать об этом, и никак иначе.

Намджун спускается ниже, руками придерживая бёдра Сокджина и расцеловывая вздымающуюся грудь. Здесь тоже должны остаться его следы. И лучше бы навсегда. Не хочется, чтобы они пропали через несколько дней. Наконец, мажет языком по середине грудной клетки, поднимает взгляд и встречается с затуманенными страстью голубыми глазами, в которых явственно видно желание. И это срывает с запертого глубоко внутри вожделения последний крючок, удерживающий всё это время. Тёмный зверь довольно рычит, прохаживается рысью, ждёт, когда ему дадут полную свободу действий. Падший щёлкает пальцами, когда Джин безвольно падает на подушки, выстанывая его имя, стоит только совершить псевдо-фрикцию бёдрами. Ангел уже не смотрит на то, что делает не-демон, полностью доверяя ему себя, своё тело и своё сердце.

— Запомни, — сипит Джун, сглатывая вязкую слюну и смещаясь чуть вниз, поджимает под себя свои ноги, шипит от давления на ширинку, открывает крышечку появившегося в руках тюбика и откидывает её куда-то в сторону, — ты сам пришёл. Помни это каждую секунду, — проговаривает, сбивчиво дыша.

— Я, — шепчет охотник в ответ, — понимаю…

— Хороший мальчик, — голос в ответ жутко хриплый.

Он выпрямляется. Картина, что встаёт перед глазами, завораживает — он не знает, сколько раз ещё восхитится этой красотой за этот вечер, но точно знает, что помнить об этой ночи будет долго. Ангел открыт для него; ресницы намокли от подступивших слёз, на щеках яркий румянец, руки, согнутые в локтях, прижаты к груди ладонями вниз, подтянутый живот, на котором кляксами размазана сперма, подрагивает от капающей на него естественной смазки с ровного, красивого члена, гладкая кожа вокруг розового ануса манит своей чистотой. Что же он делает? Зачем портит райское создание? Уже слишком поздно задумываться об этом.

— Намджун? — тихо зовёт его Джин. Слишком долгая тишина и как будто холодно становится без опаляющих прикосновений его демона. Он протягивает руки, осторожно прикасается к щеке склонившегося над ним падшего ангела. — Ты…

«Не хочешь?» — завершает про себя, потому что вслух произнести такой вопрос страшно. Сокджин вот очень хочет, а если Намджун ответит, что нет — сердце ангела разорвётся на части.

Тот наконец отмирает, машет головой, прикрыв веки. Лёгкое, секундное помутнение. Тёмный зверь, что с тобой? Джун оставляет отпечаток губ на щеке охотника.

— Как давно ты ел?

— Что? Н-не знаю, — отвечает неопределённо.

— Ничего, — кивает не-демон, ощупывает упругую поверхность живота, чуть вдавливая ладонь. Джин чувствует лёгкое покалывание внутри и приподнимает голову, взглянув вопросительно. Джун хлопает по пупку и выдавливает на пальцы густую жидкость. Усмехается и приставляет ко входу, перед этим чуть подув. — Помни, — произносит и толкает средний палец в Джина.

— А… — тот выгибается, хватаясь за плечи Намджуна, больно сжимая.

— Маленький, — Джун затыкает его рот поцелуем, ловит любые звуки, вырывающиеся из чужого горла. Аккуратно исследует стенки ануса одной рукой, двигаясь медленно, неспеша. Понимает, что поцелуи ангела не отвлекают, привстаёт, выпутываясь из крепкого ангельского захвата и усаживаясь, и второй рукой начинает ласкать так просящий к себе внимания член. И Сокджина будто подбрасывает в воздух, а из глаз появляются слёзы и оседают на румяной коже. — Вот так, — ободряет его падший.

Мышцы поддаются достаточно легко, поэтому уже через пару минут Намджун проталкивает второй палец, указательный, и разводит внутри их в стороны, не забывая ласкать своего ангелочка свободной рукой. Джин шипит от пронзившей всё тело боли, но вскоре приглушённо стонет, раскидывая ноги в стороны сильнее и приподнимаясь ими на носочки. Он не может найти Джуна, просто бессистемно шарит по одеялу, теряясь в окутавшем его наслаждении. А падший восхищается им и лишь сжимает сильнее губы от желания быстрее оказаться внутри ангельской плоти совсем не пальцами. Добавляя третий, тихо приговаривает:

— Ещё чуть-чуть, ещё немного, — вот только, кажется, его не слушают. Конечно, кто будет слушать, ощущая, как пальцы любимого довольно умело стимулируют простату.

Намджун лижет пересохшие губы, с характерным звуком вынимает пальцы и обессилено уперевшись ими в матрац, пытается сфокусироваться, и это у него чертовски плохо получается. Ведёт безбожно. Никогда ещё он не испытывал подобного. Он тянется к своему ремню, расстёгивает не с первого раза, не сводя глаз с тяжело дышащего Сокджина, что также глядит на него, и уже не стесняется срывающихся с его губ стонов, и облегчённо вздыхает, почувствовав долгожданную свободу.

Ангел вниз не смотрит, но догадывается, что конкретно делает Джун. И не ошибается.

Падший ангел подкладывает под поясницу охотника подушку, выдавливает ещё смазки и притискивается ближе, вплотную. Сосредоточенно следит за тем, как головка собственного члена с лёгкостью входит, и останавливается, чтобы перевести дух. Темнота в груди воет, требует продолжать. Намджун соглашается с ней и, ухватившись за талию Джина, дёргает его на себя, резко погружаясь.

— Ах! — выкрикивает тот.

Его бы успокоить опять, вот только сил говорить что-либо нет. Абсолютно отсутствует желание шевелить языком. Он концентрируется на ногах и бёдрах, с блаженством начиная совершать толчки. Сначала аккуратно, боясь причинить боль, однако вскоре ангельский голос с болезненного сменяется на мягкий, наслаждающийся. И вот тогда Намджун окончательно выпускает своего зверя, теряет над ним контроль. Упирается руками по обе стороны от мечущегося Сокджина и толкается, толкается, толкается, не жалея своих сил. Потом будет ужасно болеть спина, но это ерунда.

Джина кроет. Он сипит и громко вскрикивает, когда падший снова толкается в него на всю длину. Тому тоже плохо: зрачки расширены, а в груди разрастается пламя. Подставляется под руки ангела, которые гладят по крепким плечам, мнут пальцами кожу и впиваются в неё в особо пиковые моменты. Лопатки начинают зудеть у обоих, и если падшему ангелу с контролем легче, то жителю Рая наоборот. Потому Сокджин ногами отталкивается от постели, а Джун низко стонет, наблюдая, как красиво сложенные бёдра ангела поднимаются, сменяя угол проникновения.

— Ох, — выдыхает он сквозь плотно сжатые челюсти и ныряет ладонью под ангела, прикасаясь к разгорячённой коже, и грубым движением переворачивает его наверх. Тот поддаётся, выдохнув коротко и резко, и седлает Намджуна, чувствуя облегчение: крылья резко расправляются.

Джун глаз оторвать не может, останавливаясь. Ангел божественно красив в этот миг, в оргазме, что настиг его так неожиданно, что сил сдерживаться не остаётся. Белое, пушистое полотно трепещет вместе с хозяином, пока он, глубоко дыша, роняя крупные слёзы и шепча на древнем языке какую-то неразбериху, кончает на свой живот, попадая брызгами и на падшего ангела. Пёрышки шелестят, кончики крыльев упираются в стены, и падший сжимает губы в тонкую полоску. Охотник обмякает, почти повисая на могучем плече Намджуна, который сразу же прижимает его к себе, поглаживая по спине. Так они и сидят несколько долгих минут.

— Я дал тебе свой биоматериал два раза, — шепчет ангел в шею Намджуна. — Теперь ты должен сделать мне потомство.

— Кто кому ещё тут потомство сделает, — прыскает с шутки падший и слегка отстраняет от себя Джина, чтобы поудобнее перехватить за талию. Ангел приподнимает голову, заглядывает в чужие глаза и сладко улыбается, отчего у Джуна его собственная чёрная дыра в груди становиться только больше. — Поставь ноги удобнее.

И ангел, утерев тыльной стороной ладоней свои щёки от солёной влаги, послушно ёрзает, заставляя шипеть и хмуриться, поудобнее устраиваясь, и невинным взглядом разглядывает место их сплетения. Его опавший член прикасается к коже живота Намджуна, размазывает по ней белёсую жидкость, и от этого он краснеет ещё больше.

— Всё? — демон хочет убедиться в готовности Джина продолжать и получает неуверенный кивок. — Ещё немного, малыш.

Джун сжимает пальцы, он уверен — до боли, но Сокджин виду не подаёт, только слегка отшатывается корпусом и глядит немного напугано. Но падший ангел в глаза ему не смотрит, чуть приподнимает Джина повыше и приводит свои бёдра в движение, толкаясь вверх. Ангел крупно вздрагивает, запрокидывает голову назад и коротко ахает. Волна мурашек проходит по всему телу, и Джун закусывает губу, борясь с желанием опрокинуть свою ношу и толкаться до потери пульса. И ему удаётся. Он доводит себя до пика, изливается глубоко внутрь Джина, обнимает крепче и валится вместе с ним на кровать.

Белые крылья спрятаться не успевают, расстилаясь на постели ковром, в котором тонут два разгорячённых тела, а по комнате разносятся звуки тяжёлого дыхания.

— Хочешь в душ? — спустя время спрашивает падший в кудрявую макушку.

— Думаю, что да, — охотник лениво шевелится, сплетаясь ногами с Намджуном. Утыкается носом тому в шею и вдыхает резкий запах пота.

— Тогда прячь свою красоту, — Джун шлёпает по голой заднице ангела, — и пойдём. Нужно тебя промыть, — он ухмыляется, поймав сконфуженный взгляд. — Ты прекрасен.

— Я это уже слышал, — дует губы Джин.

«И я хотел бы говорить тебе это постоянно», — думает Намджун, наблюдая, как медленно присевший на кровати Сокджин складывает крылья и оборачивается к нему лицом.

В его глазах всё та же синева и падший ангел, протянув навстречу свою руку, надеется, что темнота его сущности не заденет милого ангелочка.