Одеяло, которое тебя когда-то грело (1/2)

Кажется, все вокруг теперь знают что-то связанное с Уиллом, чего не знает Майк.

Все, даже Нэнси. О том, что сестра включена в список людей, из которых сам Майк исключен, он догадывается не сразу и совершенно случайно.

Нэнси собирает вещи в старый дом Хоппера, хотя тот не отремонтирован и при всем желании не сможет вместить всю семью целиком. Они решают остаться там, хотя бы на первое время. Их можно понять: после долгой разлуки, после возвращения из мертвых, после всего случившегося ада, им нужно побыть всем вместе. Семьей.

Сестра кладет в коробку самое теплое одеяло из имеющихся, Майк отмечает это, но ничего не говорит. А потом видит, как одеяло она отдает Уиллу и тот расцветает благодарной улыбкой. Майк наблюдает за ними краем глаза, потому что занят разговором с Эл — теперь неловким и будто вымученным; никто из них не смотрит друг другу в глаза, и каждому хочется оказаться где угодно, только не здесь.

Майк предлагает ей остаться ночевать у них дома; ну, в месте, где цел потолок и при желании можно разместить всю семью Хоппер-Байерсов. Эл качает головой; ее отец вернулся из мертвых, и ее желание побыть с ним подольше легко объяснить. Но и Уилл отказывается тоже, хотя Майк уверен, что у них уже все хорошо.

Самое тяжелое для Майка — жутко нервничащего, не находящего себе места без причины Майка, — Уилл не отказывается напрямую, только затравленно смотрит на Джонатана. И старший брат понимает без лишних слов:

— Думаю, нам лучше будет побыть сейчас вместе.

Майка мучает одновременно две вещи — непрозвучавший отказ и теплое одеяло, — поэтому он, не сдержавшись, спрашивает у Нэнси по пути домой:

— Под тем одеялом даже зимой жарко как в аду. Зачем ты привезла его Уиллу?

Нэнси погружена в собственные мысли — и вряд ли веселые, — поэтому долго молчит, перед тем, как ответить:

— Уилл всегда мерзнет. Ну, после того, что случилось… тогда. Он спал под этим одеялом, когда оставался у тебя на ночевки даже летом. Ты… не помнишь?

Ночевки до отъезда Байлеров в Ленору покрыты туманом. Майк вспоминает — с ностальгией и страхом одновременно, — как они проводили шумные и отчаянные вечера в подвале, пытаясь насытиться общением перед предстоящей разлукой. Майк помнит соленые от слез губы Эл, которые он целовал в темноте, и фильмы, которые никто из них, кажется, ни разу не досмотрел, потому что всегда находилось что-то более интересное.

Кажется, Уилл спал на полу, дальше от всех, и кутался в это самое одеяло. Кажется, уже тогда он больше был не с ними, ускользал незамеченным наверх, к Холли, помогал матери с приготовлением ужина, злил Майка этими исчезновениями, хотя мало кто из них замечал его отсутствие сразу и по-настоящему.

Как Майк мог забыть об этом? И, главное, как Нэнси смогла запомнить?..

— Ты в порядке? — спрашивает Нэнси, и, судя по ее прикосновению к плечу, не в первый раз.

— Да, прости. Задумался.

— Об Эл? У вас все в порядке? Столько всего случилось. Наверняка это очень… тяжело.

Майк смотрит с явным недоумением — в конце концов, они с сестрой не так близки, чтобы разговаривать на подобные темы. Или за время его отсутствия в Хоукинсе что-то изменилось?

— Ты можешь рассказать мне, если захочешь, — идет на попятную Нэнси, наверняка тоже думая об их утраченной — или никогда не существовавшей — близости. — Просто знай, что можешь.