Рукопись IX, -- марта 20-- (1/2)

Но зверь просто ложится и лежит спокойно, без резких движений, не выказывая ни капли угрозы, отдыхает в тени — он достаточно далеко от меня, ближе к двери в избу и далеко от окна и двери в ванную, с другой стороны от кухни, он как будто лег так, чтобы не мешать спокойно передвигаться по хижине и не пугать меня или… не дать мне уйти, приходит мне в голову через какое-то время. (У меня появляется еще одна мысль о том, что кто-то другой может прийти в хижину, но ради собственного блага я быстро избавляюсь от нее.)

Успокоившись, я тянусь к камину, чтобы согреть ладони, и тру пальцы на ногах, дабы убедиться, что они не отмерзли. Я согреваюсь, но недостаточно быстро. Жар вернулся, меня трясет, и я уверен, что еще никогда так сильно не переохлаждался. Я промерз до костей, и это я был накрыт шкурой с толстым мехом и находился на улице всего минут пять.

Мне так холодно, что кажется, даже прыжок в огонь мне не поможет. Я беру другую шкуру, еще влажную, но это лучше, чем ничего, я пытаюсь накрыть себя ею и двигаюсь ближе к камину.

Я еще никогда не видел такой суровой зимы, никогда, даже в тот день, когда хозяин этой избы спас меня… скрипят деревянные доски.

Зверь встает со своего места и направляется ко мне — я готовлюсь к атаке и прячу голову между коленей, я знаю, что мне будет больно, а потом наступит темнота… но я ошибаюсь.

Зверь ложится на живот прямо позади меня, его бок прижимается ко мне, а передние лапы он вытягивает к большому камину, кладет на них голову и смотрит на меня.

И все.

Он пытается, медленно доходит до меня, когда я смотрю, как он огибает меня, прижимаясь теплым боком к шкуре на моей спине… согреть меня.

…

Он что, думает, что я брошенный волчонок и обо мне надо позаботиться? Другого объяснения у меня нет. Он не собирается меня убивать, ему даже неинтересно мясо на сковородке, он вообще, кажется, хотел держаться подальше от огня, и лег в другой части дома возле входной двери.

И что теперь? Лежит, прижавшись ко мне, пытаясь согреть и не дать мне умереть. Почему он это делает? Разве в его природе не убивать? Я не знаю, но у меня такое чувство, что… он понимает меня и пытается коммуницировать.

У меня возникает настойчивое желание потрогать его, но мне не хочется в очередной раз подвергать себя смертельной опасности. К настоящему времени мы оба отлично справляемся. Я держу свою панику под контролем, а зверь не пытается меня съесть… по крайней мере, пока. А потом мне приходит в голову мысль, что у этого зверя вообще не стандартное поведение животных. Он не обнюхивает помещение, не бродит по комнатам в поисках каких-либо запахов, он не ведет себя так, как должен, оказавшись на чужой территории, что приводит меня к выводу… Может, он знает это место? Уже был здесь раньше? Может ли быть, что он знает моего спасителя, что это создание знает хозяина хижины, что он друг?

Огромный зверь устраивается поудобней, и, не знаю, о чем я думаю, но мне кажется правильным сказать то, что я чувствую:

— Спасибо.

Мой голос дрожит — как и все тело — и я уверен, что даже не каждый человек понял бы меня, но это громадное волкоподобное создание, похоже, понимает, потому что в последний раз приподнимается и сильнее прижимается ко мне. Его большая голова теперь всего в нескольких сантиметрах от моего правого бедра. Я чувствую его позади меня, какой он тяжелый, и мне очень хочется отклониться и утонуть в его красивом мягком мехе, но я слишком боюсь. Вместо того, чтобы знакомиться с моим компаньоном, я трясусь, стараюсь не думать о холоде и пытаюсь согреться самостоятельно, но, похоже, на это нужен не один час, но судя по мясу, у меня нет столько времени. Я должен встать и перевернуть готовящийся кусок, иначе он не прожарится как следует в середине.