Рукопись VIII, -- марта 20-- (2/2)

Зверь наклоняет голову и убирает лапу с траектории моего пути — не из страха, а скорее… чтобы дать мне пройти. Приближаясь, я вижу, насколько он в действительности огромный, сейчас он слегка наклонился и даже так доходит мне до плеч, а если он распрямится и поднимает голову, он будет примерно того же роста, что и я, а я ростом около метра восьмидесяти. Его голова больше моей, даже если брать вместе с шеей, его пасть закрыта, но я абсолютно уверен, что клыки у него минимум по пять сантиметров. Я снова делаю шаг, и зверь наконец-то двигается — делает три шага в мою сторону, проходит мимо меня, становится справа от крыльца и ждет, пока я пройду к дому.

Я не могу поверить в то, что это действительно происходит — я прохожу так близко рядом со смертоносным животным, а оно похоже совсем не считает меня своей добычей. Будто поняв, что я сказал, зверь позволяет мне пройти, и я поднимаюсь по крыльцу. Пребывая в шоке, я открываю дверь, в то же время я вне себя от радости, что сейчас смогу оказаться внутри, в тепле. Я оборачиваюсь и смотрю на зверя — он поднимает голову и смотрит мне в глаза. Сердце у меня колотится так, что я слышу его шум в ушах, меня всего трясет. Я не чувствую собственного тела, я изможден от усталости, вся кожа горит огнем, но долгое мгновение я стою неподвижно. Зверь поставил переднюю лапу на первую ступеньку крыльца, как будто понял мое приглашение ранее, но теперь он смотрит на меня, очевидно, ожидая повторного предложения зайти.

Свет от камина озаряет крыльцо, и теперь я вижу невероятно красивую мраморную текстуру его шерсти.

Зверь великолепен.

— Метель будет ужасной. Пойдем со мной, хотя бы укроешься от снега и ветра.

Я без понятия, зачем я продолжаю с ним разговаривать, он же меня не понимает.

Ведь так?!

Зверь сначала никак не реагирует, а потом выглядит так, словно готов уйти, но затем запрыгивает на деревянное крыльцо, и доски скрипят под его весом. Он держится сбоку, перебирает лапами, поворачивается, и я понимаю, что он собирается остаться здесь, на крылечке, перед дверью, в такую метель.

До меня доходит, что я и… не приглашал его внутрь, я предложил ему укрыться от ветра и снега, а это можно сделать и здесь, под крышей крыльца и за стенами хижины. У меня снова скачет в грудине сердце, потому что — ну я дурак что ли? Я придаю этой ситуации слишком много значения, зверь не может понимать меня, это просто невозможно — да, такое животное я никогда не видел, ничего не слышал о нем и даже не знал о его существовании, но это же не значит, что оно может понимать человеческую речь? Нет, нет, я уверен, что это просто совпадение — зверь увидел свет, почувствовал тепло, поэтому из любопытства подошел ближе.

— Давай, пойдем внутрь, — говорю я этому гигантскому волчаре, широко открываю дверь и становлюсь сбоку.

Зверь двигает хвостом, ушами, раздумывает какое-то время, а потом опускает свою массивную голову и проходит мимо меня в хижину. Я заскакиваю следом, быстро закрываю дверь и тут же чувствую, как тепло окутывает меня, проникает через каждую пору в теле.

Я тут же бросаю дрова, которые держал, скидываю с себя намокшую шкуру, одежду, ботинки и голым мчу к камину, торопливо укрываюсь шкурой, под которой обычно сплю. Невероятно, как быстро страх покинул меня, едва мы оказались внутри избы. Хотя, не знаю почему, но боязнь того, что эта ночь может быть последней в моей жизни, полностью не ушла.

Я наблюдаю за зверем, который держится ближе к двери в хижину — он не проходит к камину, но изба небольшая. Я замерз до той отметки, что готов уснуть и не проснуться, так что просто сижу возле огня, который еще достаточно сильный, чтобы подкладывать туда свежую древесину. Зверь держится на расстоянии, к огню не подходит, хотя, я уверен, уже учуял мясо судя по тому, что поглядывает на камин, и это ну очень странно. В смысле… это же хищник, верно? Он здоров, силен, не ранен и наверняка голоден, потому что хищники вечно голодны. Разве он не должен… просто забрать мясо? Я могу понять, что он не хочет есть меня, потому что от меня пахнет болезнью, но свежую, прекрасную дичь..?

Зверь двигается, и на меня находит паника — и о чем я только думал, когда пускал хищника в дом?!