Глава 8 (1/2)

Боль всегда приходит внезапно.

Жаркий огонь вспыхивает в пояснице, простреливает вверх по позвоночнику, заполняет легкие так, что становится толком не вздохнуть. И последним затопляет разум.

Боль и жар стирают все на своем пути, выжигают память, уничтожают сами мысли.

Он больше не помнит своего имени, только болезненная жажда заполняет все его естество. В носу становится абсолютно сухо, любой запах теперь причиняет практически физическую боль.

Особенно запах чужой плоти.

И чакры.

Он чувствует их, где-то совсем уже близко — и разъедающая плоть боль отодвигается на задворки сознания. Она не исчезает бесследно — но перестает иметь значение.

Больше ничего не важно — только этот сводящий с ума запах чакры.

Он усмехается, не чувствуя, как острые зубы режут губы, — и выходит на охоту.

* * *</p>

Они все равно задержались в деревне еще на несколько часов. Даже после того, как Хиро доложил Саю о своем открытии, тот настоял на том, что нужно сначала досконально проверить все на месте, а потом уже срываться по следу.

Сначала Саске разозлился.

А теперь думает, что, наверное, все же решение было верным.

Слишком много времени уже прошло.

Вот если бы следы чакры нашли они с АНБУ, когда обнаружили убитых, тогда в этом действительно был бы смысл. А сейчас действительно стоило сначала изучить все на месте, найти то, что они могли тогда упустить с ребятами — и потом уже выдвигаться дальше.

Однако кроме Хироюки никто больше ничего относящего непосредственно к делу не обнаружил.

— Я почувствовал девять различных следов чакры, они все примерно одинаковой интенсивности и ведут в одну сторону, — доложил он тогда Саю. Саске стоял рядом и чувствовал себя донельзя бесполезным.

Он был здесь, это его отряд обнаружил деревню. Почему же что-то действительно важное для разведки находит мало кому известный сенсор?

Теперь они бегут по земле и группу ведет Хироюки.

Саске старательно держится сразу за ним, верный своему обещанию прикрыть сенсора, хотя сейчас в этом и нет никакой необходимости.

— Разве тебе не нужна постоянная концентрация, чтобы видеть следы чакры? — спросил Сай еще в начале пути, но сенсор покачал головой.

— Я обнаружил след, теперь я знаю, что искать, и вижу направление. Если вдруг мне понадобится остановиться, я дам вам знать.

В этой части страны Огня растут густые леса, кое-где попадаются и болота, если не знать мест, эти топи могут быть очень коварны, поэтому группа привычно передвигается по деревьям в хорошем темпе, не сбиваясь с дыхания.

— Впереди человек, — внезапно подает голос Ханаби. Ее бьякуган активирован, хотя видит она не так далеко, как Хината. И уж подавно не так хорошо, как Неджи. — Километров через семь. Точно по пути следования.

— Человек? — уточняет Сай. — Не шиноби?

Ханаби хмурится, Саске видит, как еще больше вздуваются вены вокруг ее белесых глаз.

— Я не вижу потоков чакры, — наконец отвечает девушка.

— Хиро? Чувствуешь что-то?

Сенсор качает головой, не сбавляя скорости.

— Слишком далеко. Надо подойти поближе.

— Кажется, он ранен, — замечает Ханаби. — Вдруг это выживший свидетель?

В голосе девушки слышится надежда, но Саске в это не верит.

— Не думаю, — словно отзываясь на его мысли, говорит Сай. — Вы видели фотографии. Вряд ли бы они вырезали всех, а одного просто прихватили с собой на всякий случай. Хиро, когда подойдем достаточно близко, нужно сделать остановку. Дай знать.

— Есть.

* * * </p>

Сегодня Сакура торопится домой: Сарада уже точно пришла с Академии, нужно готовить обед.

И вообще хочется провести время с дочерью.

— Я дома! — скинув сандалии, звонко говорит Сакура.

— Добро пожаловать! — тут же раздается со стороны кухни голос дочери, и девушка улыбается, подбирая пакет с продуктами.

— Как дела в Академии? — сразу же спрашивает Сакура, заходя в кухню. Сарада моет овощи, оборачиваясь на вопрос матери тут, и темные глаза азартно сверкают за стеклами очков.

— Ко мне сегодня папа приходил! — хвастается она. — Мы как раз разбирали тактику боя с превосходящим по силе противником, когда он к нам зашел. Шино-сенсей меня сразу отпустил к нему. Папа обещал, что, когда вернется, покажет мне Катон: Гокакью но Дзюцу.

Сакура нахмурилась, разбирая продукты. Освоение этой техники в клане Учиха традиционно считалось своеобразным ритуалом перехода во взрослую жизнь.

— А не слишком ли рано? — осторожно спрашивает она и видит, как хмурится дочь.

— Папа сказал, он ее освоил за годы до того, как стал генином. Самое время!

Саске не рассказывал сам, Сакура слышала это от Наруто, что во время летних каникул, когда все нормальные дети отдыхали, как они с Ино, наслаждаясь прогулками, играми и вообще всякой детской ерундой, Саске ходил с вечными ожогами вокруг рта, потому что осваивал эту технику. Конечно, Саске не чета Учихе Фугаку и изводить свою дочь непосильными тренировками точно не будет — Сакура знает, как сильно Саске любит Сараду — но беспокойство никуда не девается.

Вздохнув, девушка достает мясо и идет к плите.

— Просто пообещай мне не перенапрягаться, — просит она дочь, и та радостно кивает.