Часть 16 Бэнк пробует себя в качестве шефа. Я собираю знаки и знакомлюсь с Мэ. (2/2)
– Конечно! – Радостно воскликнул мой ангел, пытаясь собрать салфеткой масляные капли со стола. – Там сказано еще было: добавить сахар… Но я не люблю сладкое. Вот, я открыл для тебя черничный джем.
Завтракая с Бэнком на этой повидавшей сегодня виды кухне, я мазнула его по носу джемом: «Все равно испачкался, все равно ты грязный!» Он отпрянул, не ожидая от меня такого внезапного нападения. Затем встал со своего стула и напал уже сам. Подошел, схватил рукой крепко за плечи, чтобы не вырывалась, и другой рукой измазал меня. Все мое лицо измазал липким вареньем. Потом мы, выкрикивая что-то нечленораздельное, уворачивались друг от друга, от пальцев с вареньем, от кусочков лепешек Бэнка. Успокоились спустя время, вместе отмывая пол от липких пятен, вымывая гору посуды, самих себя в душе, обнимаясь и долго целуясь с ним там…
После всех процедур, после душа, переодевшись в домашнее платье (выбрав синее, как любит Бэнк), я прикрыла дверь в мою комнату, служившую одновременно и спальней, и кабинетом, где тихонько сейчас задремал мой дорогой гость. Пройдя на чистую уже кухню и усевшись за стол, я начала обзванивать всех знакомых из списка контактов, чтобы узнать: где можно сейчас в Москве купить валенки. «Да, 43-й размер. Да, желательно черные, или серые. Лучше всего – не высокие. Нужны ли калоши? Не знаю. Пусть будет полный набор. Хорошо. Значит, Новогиреево. Скинешь адрес?» Затем я внезапно обнаружила, что в кухне нет моей вазы с цветами, теми белыми розами, которые подарил мне Бэнк еще до своего появления у меня в доме… Заглянув на лоджию, я нашла их там, в мусорном мешке. Да, они слегка подвяли. Значит, Бэнк решил избавиться от них. Одевшись, чтобы вынести мусор, я потихоньку прикрыла дверь и вызвала лифт.
Во дворе я встретила Иру, соседку. Договорилась с нею о том, что за плату она будет присматривать за квартирой во время моего отсутствия. Получив ее согласие и почувствовав облегчение, я поднялась к себе и набрала номер Снежаны. Если бы Ирина не согласилась, я бы просила Снежану хотя бы иногда ездить ко мне и проверять квартиру. А это было бы не очень удобно для нее. Поболтав с подружкой, поведав ей про лепешки Бэнка и пробитый им стол… Про «знаки-возможности» из куриного сна, связав эти знаки с предстоящей поездкой в Таиланд… И узнав от нее, в свою очередь, что на праздник она летит в Магнитогорск, к маме. Что скоро выезжает уже. «Жаль, что ты не можешь полететь со мной, в Таиланд» – сказала я ей. «Не беспокойся. Ты не одна. Бэнк будет с тобой. Твой Бэнки» – ответила, улыбаясь, Снежана.
Я разбудила его, проводя ласково пальцем по щеке, по едва видневшимся на ней редким оспинкам, вероятнее всего, оставшимся от подростковых прыщиков. По слегка намечавшейся морщинке возле рта, по пробивающейся уже щетинке над верхней губой… Бэнк открыл глаза, притянул меня к себе, и мы немного полежали, обнявшись.
– Поехали, прогуляемся. – Сказала я ему тихо, чтобы не нарушать атмосферу. – Ты же хотел свои валенки. Так вот, нам придется далеко ехать за ними на метро.
– Угу… Затем поедем в отель. Возьмем мой ноутбук. Выходные выходными, а мне нужно читать сценарий. И еще несколько дней… Я думаю, что мне нужно забрать свои вещи оттуда. Правда ведь?
Проснувшийся Бэнк стал серьезным. Мысленно погрузился в работу, наверное. Я лежала рядом с ним, приподнявшись на локте, смотрела на его лицо, размышляла. Сколько у нас с ним еще спокойных дней? Без звонков, без забот, без задач, решаемых на бегу, без навалившейся тоски от усталости? Я подумала о том, что в любой стране мне нужно будет приняться опять за дело. Мне хотелось крепко стоять на своих ногах, заниматься своим развитием, а не только быть спутницей Бэнка. Вечно занятого, разъезжающего по разным городам во время работы. Или сутками находящегося в месте локации съемок, но вдали от меня. Не рядом.
Одна… Быть одной в привычной обстановке – это терпимо. Моя квартира, как место силы, часто успокаивала меня и поддерживала, когда я была в ней одна. А что будет в непривычной для меня обстановке?
– Скажи, мне можно будет ездить с тобой в твою студию, например… Там, в Таиланде? Мне не хотелось бы быть постоянно одной в чужом месте.
– Не думаю, что это возможно, Брайт. Но мы будем постоянно на связи, ты не будешь одна. Ты волнуешься о том, чего ты пока не знаешь, не так ли, Брайт? Но ведь все может быть хорошо. Ты подружишься с Мэ... Кстати, сегодня я познакомлю вас. А теперь, давай собираться, времени на сборы тебе даю пять минут.
Пока Бэнк натягивал на себя перепачканную свою одежду (как он поедет в ней через всю Москву?), я быстренько оделась в черный свитер и джинсы и стояла теперь перед зеркалом в ванной, нанося на лицо крем, подкрашивая ресницы тушью. Появился затем и мой ангел. Встал рядом, намазываясь тоже кремом, тем самым, запах которого мне очень нравился. Было забавно смотреть на нас двоих в зеркало, делающих одновременно одно и то же. Я тронула помадой губы… Бэнк нанес на свои бальзам. Я рассмеялась. Стало смешно. Бэнк широко улыбнулся, поправив длинную челку: «Готовы мы с тобой, Брайт, к выходу из дома?»
Подвеску, подаренную мне накануне, Бэнк сам захотел надеть на меня. Но, так как мы внезапно опять разыгрались, надевал он ее, повалив ничком меня на кровать и усевшись верхом мне на спину. И так уже застегивал крошечный замочек – сидя на мне, откинув в сторону мои волосы:
– Не шевелись, не шевелись же ты, Брайт!
Наконец, вышли. Погода стояла теплая, нулевая температура. Снег в нашем районе растаял. Ну, как всегда. Может, ночью похолодает и наметет сугробов к Новому Году? Так я загадывала каждый раз. Но не всегда сбывалось. Ехали на метро, все станции которого восхищали Бэнка. Он желал выйти почти на каждой из них, хотел устроить по ним экскурсию. Я говорила ему, что тоже ценю наше метро, но смогу показать его только потом, ведь так много дел нужно сделать! Что вернемся сюда еще, у нас будет на это время… В конце концов я решилась показать ему «Волшебные скульптуры», сойдя с маршрута.
– Вот, загадай желание, потри собаке нос, – смеялась я, видя веселые искорки, появившиеся в темных глазах довольного Бэнка.
Он поправлял ладонью опять свою длинную челку, зажмуривал глаза, загадывая множество желаний, как он говорил. Вслед за этим долго тер большим пальцем правой руки золотистый собачий нос. А потом еще – гребень петуха, туфельку студентки… Я тоже вместе с ним дотрагивалась, все время загадывая: «Чтобы все удачно сложилось у нас с Бэнком в Таиланде» И петух – это тоже был знак, не иначе. Раз сегодня он встретился нам…
Вернувшись с новыми валенками, которые мы купили у деда одного из моих московских знакомых, в отель, Бэнк бережно сложил их в коробку.
– Теперь у меня будут еще и валенки! – сообщил он нам с Парном Соравитом, его менеджером, оглядываясь на нас.
– Только, как ты уже понял, ты их нигде не поносишь, – отозвалась я и взглянула на улыбающегося Парна.
– Это – в его коллекцию, – пояснил менеджер, – видела бы ты, сколько у Бэнка обуви!
Но разговор наш об обуви прервался, потому что Бэнк утянул меня в комнату, посередине которой, на резном лакированном журнальном столике стоял раскрытый ноутбук. Мы сели перед ним на диван, и Бэнк, настроив контакт, нажал кнопку «Видеовызов» Скоро ответили на звонок. На экране высветилось лицо женщины, для которой Бэнк сразу же сделал «Вай». Она кивнула ему, молча уставив свой взгляд на меня.
Я замешкалась, потому что, впившись взглядом, как завороженная, все не могла отвести глаз от ее, показавшегося с первого взгляда мне некрасивым, лица. Черты лица этого, с резким рисунком выдающихся скул, с необычным разрезом темных, внимательных глаз, пристально вглядывающихся сейчас в мое лицо, а также с ярко-розового цвета, полными губами, казавшимися несколько тоньше из-за того, что она постоянно чуть-чуть прижимала их… невероятным образом притягивали мое внимание.
Я сложила руки в приветственный жест, поймав на себе взгляд Бэнка, и, наконец, оторвавшись от настолько поглотившего мое внимание лица его матери, склонила голову. Затем снова принялась смотреть на нее. Во всем ее облике: прямой гордой осанке, лежащих спокойно на столе ухоженных, полных руках с длинными пальцами, унизанными массивными перстнями... Даже в уложенных очень тщательно темных волосах до плеч, – во всем просматривалось что-то царское. А также – огромная воля и неумолимый, твердый характер. Не вполне осознавая этого своего движения, я подняла руку к маленькой золотой креветке, покоящейся у меня на груди, и накрыла ее пальцами.
– Брайт, познакомься: это – госпожа Янин Саентсаванг. Мама, а вот моя девушка. Ее зовут Светлана Белова. Ее тайское имя – Брайт.
Некоторое время мы, по-прежнему молча, сидели втроем. Мама Бэнка смотрела на нас обоих, словно статуи, застывших, с минуту. Потом внезапно, так и не проронив ни слова, отключилась, прервала связь.
– Думаю, что ты ей понравилась. – Развернулся ко мне Бэнк, крепко обнимая за плечи, с улыбкой заглядывая мне в глаза своими прекрасными карими глазами, пытаясь поймать мое настроение, как он это всегда делал.
Я выдержала его взгляд, оставаясь серьезной, все еще теребя пальцами правой руки свою золотую креветку...